Страница 14 из 85
И кому-кому, а вегетарианцу Каю к предстоящей встрече надо бы быть готовым. На то небезосновательно намекали Буллит, Поллак и Лаки. Хотя... с другой стороны, зачем переживать заранее? Призраки голодной смерти мало кого влекут к конструктивным решениям, а сам голод может ещё и не стать для Кая реальной угрозой. Монополии-то бывают разной степени жёсткости.
11
А потом случилась посадка. До посадки-то полёт проходил нормально, даже кресел антиперегрузочных мало кому хотелось. Ползали себе в пыли, да и ползали. Подумаешь, блага цивилизации, нам и в отходы от благ не слабо зарыться.
Но при посадке на планеты, у которых всё хорошо с гравитацией — кресла нужны. Жаль, эти сведения уже не передашь наружу. И так было с каждым, кого на Эр-Мангали доставили самосвалом: просто не успел рассказать.
Подробностей посадочного опыта Кая хватило бы на целый трактат, дай он себе волю поплакаться на злую судьбу. Как стенки отсека задышали жаром, разогретые трением об атмосферные слои, отчего пассажиров рудовоза окатило их собственным потом. Как вжало, втелющило, вбило и со скрежетом протащило, как выламывало рёбра о малейшие неровности пола, как мечталось о пыли, о нежной ласковой пыли под прижатым к ребристому металлу телом. Но пыль вела себя немилосердно: совсем не давала амортизации, а при малейшем сотрясении пола — воспаряла к потолку, застилала глаза рыжей взвесью.
Соседям по самосвалу пришлось не легче. Тоже скользили, умываясь потом, летали, волоклись, ударялись. Плюмбум-11 прервал своё коллективное сношение, причём для нескольких везунчиков — на самом интересном месте. И незавершённого дела так никто и не возобновил. Иссякла малейшая актуальность.
— Да ну её, вонючку, — кто-то из обойдённых судьбой досадливо объяснял дружкам падение своего интереса. Можно подумать, он только что унюхал.
Запах запахом, но сила тяжести — это слишком тяжёлая сила, чтобы её влиянием пренебречь в деле, требующем хоть минимума бодрости.
Кстати, после посадки неприятный запах пошёл от многих — и вряд ли причина в передаче его незримого источника от изнасилованной дамы её страстным обидчикам. Скорее, он синхронно самозародился в их собственных контекстах.
С озорным скрежетом самосвал распахнул свою монструозную пасть, приглашая людей на выход. Ещё бы, ему в очередной раз пора менять логистический профиль: обратно повезёт только руду, как и проектировали.
В жару и духоту импровизированного салона рудовоза ворвался свежий ветерок нового мира. Очень вовремя. После таких посадок прибытие на всякую планету почтёшь за радостное избавление. Или не на всякую?
Кай выглянул наружу. В широком отверстии показался мир Эр-Мангали. Тёмно-серые скалы горбились под хмурым небом. Скверная здесь нынче погодка.
И всё же многие поспешили туда выйти. Те, кого неплохо держали ноги. Остальные — тоже с готовностью поползли.
Кай покинул рудный самосвал одним из последних. Да, было любопытно, хотелось всех растолкать, чтобы поскорей осмотреться, но право всех подвинуть застолбили хамы с Плюмбума-11. Не Каю же их право оспаривать! Во всяком случае, не сейчас.
Осмотрелся. Их самосвал одиноко стоял на краю аккуратной посадочной площадки. Рядом прилепилась парочка обшарпанных кирпичных зданий вполне заброшенного вида, из-за которых выглядывала монорельсовая колея с проржавевшими вагонетками. Проследив взглядом за колеёй, Кай чуть далее приметил и наземный этаж горнорудной шахты. Правда, ничто не указывало на то, будто шахта действует.
Ни малейшего движения. Тю, приехали...
Чуть позже на дороге, вьющейся между тёмно-серыми скалами, показался лёгкий краснобортый вездеход на видавшей лучшие времена антигравной подушке. Всё-таки встречают!
— Эй, у корабля! Добро пожаловать в нашу колонию! — раздался оглушительный голос из укреплённого на кабине усилителя. — Новый Бабилон ждёт вас!
Как-как? Новый Бабилон? Любопытные библейские мотивы. Это что же, новое название посёлка колонистов?
Машина остановилась, из усилителя донёсся приветственный марш.
Вновь прибывшие на Эр-Мангали принуждённо помахали в ответ и заулыбались водителю вездехода. Полезно быть вежливыми со старожилами — это даже органически невежливые плюмбумы уяснили. Привычно хамить они начнут потом, а сперва освоятся.
И, забегая вперёд, надо сказать, Плюмбум освоился быстрее всех. В том смысле, что в посланный за партией ссыльных вездеход они набились в полном составе, тогда как остальным места и не хватило. Весьма ожидаемо, и в исторически характерном для Плюмбума стиле. Когда ломишься куда-то толпой, и в том достигаешь успеха, то как себя не почувствовать высшей расой, которой абсолютно все должны?
...Но стоит ли забегать? Важный момент: прибытие к месту ссылки. Тут надо бы всё по порядку.
12
Вот всё, что произошло и сохранилось у Кая в опыте, начиная с появления вездехода.
Водитель сразу же по прибытии выскочил из кабины, поглядел на подавленно примолкших ссыльных и счёл нужным пояснить:
— Не пугайтесь тишины, здесь просто заброшенная шахта, у которой автоматика по старой схеме сажает корабли. Сама колония — в сорока километрах. Там, за ущельем. И вот там у нас очень шумно. Как во взаправдашнем Бабилоне, ага? Ну, в библейском... — пояснил водитель специально для плюмбумов, завидев на их лицах усилие что-то уразуметь. — Кстати, будем знакомы: меня звать Олаф.
— Привет, Олаф! — с принуждённой сердечностью заулыбались все.
Только въедливый дядька с Камарги спросил подозрительно:
— А с чего вдруг такое название? В колонии заправляют сектанты?
— Нет! — ответил Олаф, потом поправился. — Ну, то есть, не совсем так. Сектанты на планете и правда есть. Живётся здесь трудно — куда без них? Исповедуют какой-то 'Ковчег Пробуждения', медитируют цельные сутки. Но чтобы заправляли... — водитель фыркнул с пренебрежением. — Если хочешь знать, у нас в Новом Бабилоне сектантов не держат. Гонят в три шеи. Кто не хочет работать, должен быть разве большим учёным, а других дармоедов Флорес не потерпит.
— Кто?
— Флорес наш главный начальник новобабилонский, — пояснил Олаф.
— А зачем тогда библейское название? — не унимался тип с Камарги к явному неудовольствию плюмбумов. Уловив их настроение, он стал тут же оправдываться. — Я ж хочу разговорить Олафа к общему интересу. К какому интересу? К такому. Надо же просечь, что это за место, куда загремели.
— Так чего глупости спрашивать? — напустился на него набыченный плюмбум, сопровождая реплику затрещиной по загривку. — Надо было спросить о главном. Олаф, как у вас там?
— Да терпимо, — поморщился водитель, — а что до названия... Кто его знает, почему? Знаешь, у нас тут по всей колонии мода на названия из Библии. Раньше посёлки были тупо без названий, под номерами, а теперь: Новый Бабилон, Новый Джерихон, даже Свободный Содом имеется. Но то на любителя, — плюмбумы заржали. — Нет, я не только про Содом, я про все названия. Не всем нравятся, но, по-моему, удобно, что они есть.
— Удобно? — камаргец, увернувшись от новой затрещины, отбежал на несколько метров, оглядываясь на кулаки, поднятые в жесте угрозы.
Олаф согласился уточнить:
— Посёлки сейчас стали... ну, скажем так, более автономными...
— Чего? — недопоняли уже плюмбумы.
— Плохо подчиняются Флоресу, — перевёл Олаф. — И, хотя наш Новый Бабилон — по-прежнему главный, самый богатый посёлок колонии, но другие теперь тоже на что-то претендуют. Потому оставаться без особых названий им было...
— ...взападло, — закончил Буллит.
— Да, — подхватил водитель, — вот именно. Взападло.
13
Дядька с Камарги таки молодец. При всём противодействии недалёких попутчиков несколькими меткими репликами спровоцировал Олафа выдать важные вещи. В горнорудной колонии, оказывается, единоначалия нет? Есть посёлки, они теперь по-разному называются, потому что стали конкурировать. А что все в одном стиле — мода. Не приказ главного начальника планеты.
Олаф понял: проговорился. Как не понять! С три короба лишних слов обратно не отыграешь. Он вяло попытался доказать, что Флорес главнее всех на планете, поскольку имеет монополию на торговлю рудой. А что другие начальники посёлков от него обособились, так это их проблемы, не его. В любом случае, вновь прибывшим очень повезло, что их приглашают в Новый Бабилон — не куда-то. Не то, чтобы под властью Флореса им сделалось хорошо: вовсе нет. Но другие посёлки хуже, гораздо хуже.