Курсанты 2

— А если это новая фишка? — озвучиваю я свою догадку.

— Чего, какие фишки? — ясно дело старперы не понимают меня.

— Если вот это вот: «освободить в зале суда», это теперь навсегда? Если это им самим сверху спустили, а не как вы решили, что Соломин американских сериалов насмотрелся?

— А что у нас в тех залах? — первым сообразил Вицин, к чему я веду.

— Да не там же никого не отпустят … твою мать!

— Кравец, ей условно даже запросили.

— Второе дело?

— Есть.

— По второму делу… — собираясь с мыслями формулировал Валера. — Какая мера пресечения по второму делу?

— Так там сто пятая. Неужели там подписка?

— Ну и что что сто пятая, а мера пресечения по тому делу какая? Всяко же бывает.

— Надо у старшего их конвоя спрашивать, он должен был в спец часть зайти.

— Угу… — кусал губы Валера, понимая, что старший мог и не зайти. — Вы тоже должны были…

Толпа жуликов все рецидивисты, у всех светит срок, то что одной условка светит ерунда, второе дело почти у всех, а у этой сто пятая, какое там чего уточнять? Ведь фраза «освободить в зале суда» если и прозвучала не впервые, то реально выполнять ее судья заставил в первый исторический раз. До этого все жулики возвращались в СИЗО и выпускались уже оттуда, без проволочек, как минимум в туже дату, но с вещами и документами. Похоже, очередные нововведения и реформы грянули как всегда внезапно и не согласовано. Ну или их просто не довели до рядовых конвойных.

В камеры спустили жуликов, то же веселую компанию, но по другому делу. Валера вышел из зала, в котором читался последний на сегодня приговор, шатаясь и сдернул галстук с шеи. Шансы на то что все вдруг по какой-то причине и по невероятному стечению обстоятельств обойдется таяли на глазах. Возможно кто-то крутил в голове варианты, а может уже думал, как будет писать отписки, пытаться свалить все, на кого угодно кроме себя. Повисла эдакая обреченная тишина.

— Может я попробую ее уговорить сесть к нам в машину за территорией суда? — подал я голос.

— Чего? Какое к черту… — бормотал Валера, — бред какой.

— А что — ухмыльнулся Вицин. — А попробуй. Пять минут тебя подождем за воротами в автобусе. Ничего же не теряем.

— А чего бы не подойти и не задержать? Зачем уговаривать вообще?! — воскликнул Валера и ударил себя по голове. — Так и надо было с тем тоже поступить, М-м — стучал по своей шапке офицер.

— Так, подожди. — остановил Валеру Вицин. — А если нет второго дела у первого жулика? То задержание незаконное было бы. Судья же спрашивал какие у вас основания? Эти же просто не смогли сказать есть ли у них основания.

— Да кому бы он пожаловался. Блин! Тормоза! Где ты раньше был? — спросил он у меня. — Со своим «мы подошли из-за угла»?

— Ну а у этой, Кравец? Нет опять же информации есть второе дело или нет, она же орать начнет, помогите похищают насилуют.

— Точно начнет, я уже сталкивался. — вставил я. — Лучше на выходе из здания.

— Нет это слишком рискованно. Плевать, давайте пробуем, выйдет из зала берите ее под стражу.

— Да погоди еще кипешивать, может у Соломина частный случай долбодятловизма.

Но как оказалось это была система. И разумеется старший конвоя не ходил в спецчасть и не рискнул утверждать какая мера пресечения по второму делу. А Звонарева еще более остро отреагировала на попытку не выполнить ее требования. Кравец расконвоировали в зале. Попытка взять ее под стражу в коридоре, привела к визгу и крику, на который примчалась судья. Я даже у камер слышал, как орали где-то в здании. Обещав накатать на конвой таких, «ТАКИХ», заявлений. Звонарева наступала на конвой пока не загнала его в выделенное им помещение. Естественно брать пошел Валера и два ставших вдруг свободными прапора. Прям команда неудачников.

— Иди, быстрее. Пробуй, — толкнул меня Вицин на улицу, через наш выход.

Судья еще и успокаивала Сашу, «маленькую испуганную девочку» — вот артистка! Зато я успел здание оббежать.

— Эй, красотка, далеко ли собралась? — встретил я Сашу на центральном выходе.

— Меня отпустили.

— Ага, из-за неразберихи. Ты по второму делу под стражей или под подпиской?

— Задерживать будешь?

— Нет, но до дома тоже проводить не могу, надо в батальон вернуться, пестик сдать, — показал я на кобуру, — и тычинку. — использовал я старую шутку.

— Так чего хотел?

— Помочь хотел, тут вокруг одни идиоты, а из-за них пострадать могут все подряд, и ты тоже.

— Да ну?!

— У тебя если по тому делу подписка, то иди домой спокойно. Но если нет, то тебя могут в розыск объявить и побег добавят, они же идиоты им плевать как дело было и что сами и отпустили. И там уже все, вилы. А так по твоему делу шикарные шансы на переквалификацию, только не на сто восьмую как назначенный адвокат пытался перевести, а на сто седьмую.

— Но там же…

— Да, что-то всяко могут присудить. — не стал врать я.

— Нет, я пойду домой, хоть вымоюсь в ванне, а приедут да заберут наплевать, зато полежу в ванне.

— Домой, а к кому? К маме? — уточнил я, ударяя по больному.

Идти ей было скорее всего если только к друзьям. К матери она не смогла бы пойти, не простила, такое нельзя простить. Ее насиловал родной отец, не отчим даже. Она сказала маме, а та не захотела верить. Поговорила конечно с мужем, а тот предложил им выметаться на улицу. Деньги в дом носил только он и трешка, квартира, была на нем, мать не работала, иного жилья нет. В общем что там больше повлияло на реакцию матери, известно мне только из чужих рассказов. То ли поверила мужу, толи он там всех в таком страхе держал, то ли из-за жилья. Но факт — мать не поддержала дочь. Насилие естественно повторилось. Однажды, Саша спланировала побег из дома, пожила у каких-то друзей.

Но ее нашли и вернули, несовершеннолетняя же! О насилии она не говорила никому кроме матери, типа если, и она не поверила, то что же с остальных взять? Скорее всего поэтому не говорила, а может и стыдно конечно было или еще чего. Потом она вновь сбежала, только на сей раз Саша связалась с совсем плохой компанией. Но по крайней мере о ней не знали родители и не могли найти. С этой плохой компанией, Сашка и села паровозом как соучастница за разбой, и то к счастью в остальные эпизоды не вписали. А перед этим она рассчиталась с отцом. Вряд ли там была самозащита, осознано пришла поквитаться. Так что сто восьмой там не пахнет, а сто седьмую тоже замучается натягивать и приличный адвокат. Но что я мог сказать ей сейчас?

— Да по фигу! — зло сказала она, может из упрямства, а может были неизвестные мне варианты.

— Шилова! — крикнул я совсем не ее фамилию. — Шилов Витя, учился со мной на курсе. Его мать Шилова Наталья Сергеевна, ага, она самая. Председатель горсуда. — быстро заговорил я, все же остановив ее.

— И что ты поговоришь с одноклассником и меня отпустят?

— Не так просто, я поговорю конечно и сам, но если все сложится, то поговорит дядя по моей просьбе у них есть общие дела. Врать не буду, оправдательного обещать не могу, но судья точно учтет обстоятельства, а это в твоем деле самое основное.

— И что в итоге?

— Не знаю, но всяко лучше, шанс на справедливое рассмотрение дела, чем несправедливо добавленный срок за наиглупейший в истории побег. Тем более сколько ты уже в СИЗО, года полтора или два, это пойдет в зачет, все будет меньше, очень большие шансы что сразу и выйдешь. А вот побег все испортит.

Пауза затягивалась, посыпались крупные хлопья снега, из открытой форточки доносилась какая-то американская рождественская песенка, фильм поди смотрят.

— Точно поговоришь?

— Клянусь.

— Ладно… Поедем к вам. — не весело пошутила она.

В автозак посадил ее без браслетов и вез с открытой дверью в стакане. Возражения если и были, то облажавшийся и деморализованный конвой оставил их при себе.

Глава 25

— Время давно уже не рабочее, — вещает Марков утром в классе, — все свиданочки да передачки кончены, тюрьма давно закрыта, даже весь личный состав кроме дежурной смены ушел. А тут стучит мужик в дверь железную, с улицы. Пустите говорит, вещи отдайте. Дежурный думал пьяный, но ладно открыли, разобрались, сами не став никого поднимать и вызывать. А это жулик Петров! Что у них сидеть должен в камере, ведь Петров рецидивист, второе дело у него и по нему содержание под стражей.