Страница 35 из 54
И помни, смертный! Не служите никому - лишь Бэйну. Бойтесь его всегда и заставьте других бояться его еще сильнее, чем его боитесь Вы. Черная Рука всегда в конце концов сражает тех, кто противостоит ему. Бросьте вызов Бэйну и умрите - или в смерти найдите преданность ему, поскольку он заставит сделать это. Подчинитесь слову Бэйна, произнесенному его духовенством, поскольку истинная сила может быть получена лишь через службу ему. Распространите темный страх Бэйна. Гибель тем, кто не следует за ним - не позволяйте силе попасть к ним в руки. Те, кто встают на пути Черной Руки, встречают свою погибель раньше других, и она гораздо страшнее.”
Из книги “Раздор. Постулаты Бейна”
за авторством верховного жреца Д.Н. Чемирмир
Как бы не старался я угнаться, сколько ни насаживал веру в себя, но угнаться за своими “союзниками” так и не смог. Ожидать от них милосердия не приходилось, лишь стоит показать слабину, как они ударят в спину. Я пытался договориться с Бароном, но ему интереснее было развлекаться со своим миром мертвых и напускать омерзительные болезни на мир живых, пытался достучаться до Ктулху, но он видел во мне лишь надоедливую блоху, опасную, сильную, но недостойную его внимания блоху. Светлые Боги так же не согласились помочь мне, одни меня слишком боялись, другие считали чуть ли не сильнейшим из темных, попросту не понимая, что реальная сила совсем не в моих руках. Идти же к слабейшим из Богов, я не испытывал никакого желания уже сам, гордыня той же Астары переходила все разумные границы, что перекрывало всевозможные плюсы от союза с ней. Максимум на что я был готов пойти – это размытые формулировки “договора о ненападении”, но даже его она с ужасающей частотой нарушала.
Ни последующие войны смертных, ни мелкие конфликты Богов не вернули мне первенство, из-за чего приходилось играть мускулами на публику, опасаясь, что кто-либо решит испытать мои реальные возможности.
Еще будучи смертным, я сильно недооценивал людей, что владели информацией, я отлично понимал ценность самих знаний, но люди что строят свою жизнь или карьеру на их получении и продаже всегда казались мне жалкими, ничтожными. Это была очередная моя ошибка.
Сначала Ра, полностью ушедший в изучение неких странных истин, оказался вторым по силе из светлых, а ведь тех же служителей у него много меньше, чем у меня.
Затем моя промашка с Ктулху, который, казалось, знает все и обо всех, вот только я не могу понять откуда у него эти знания. Я с большим трудом удержался от нападения на эту осминогоподобную тварь, когда он с видом вселенской скуки поведал большую часть моей смертной жизни всем собравшимся на очередной встрече Богов.
Годы шли, менялось человечество, а Боги продолжали играть в свои игры, что приносило мне ничтожно мало сил. Оказалось, что смерть Богов от людских рук, в частности технологического оружия эпохи “до становления божеств”, используемое измененными людьми, не приносит мне достаточно энергии, что показала смерть Ошун.
Но именно ее смерть подкинула мне идею: война! Если начать войну, в которую будут втравлены как люди, так и боги, и я буду ее непосредственным инициатором и участником, то эта бойня должна попадать под мою сферу Раздора. За годы божественной жизни я так и не понял окончательно суть моих сил, суть моей сферы. Если бы я понимал свои возможности так же, как Ра, который одними знаниями возвысил себя над другими, либо, хотя бы, на таком же уровне как Ктулху, то и планы о моем владычестве было бы составлять намного проще. Конечно, я мог бы обратиться к своему “союзнику”, но что мешало бы ему солгать либо рассказать лишь часть правды? Так что, как и другим, мне приходилось постигать свою сферу методом проб и ошибок, но из-за капризной природы моих способностей, я остался далеко позади от других участником божественной гонки.
А затем началась война, и эту войну начал совсем не я.
Первым погиб Ра, он не успел даже оказать сопротивление своему противнику, что повергло в животный ужас Богов, так привыкших к своей неуязвимости. Отсутствие какой-либо информации доводило до исступления всех, кроме меня, я кое-что понять смог. Сражение двух Богов – моя сфера, даже когда Ктулху спустился в Ад, где столкнулся с Астарой, я почувствовал это. Здесь же все было иначе, будто черная дыра столкнулась с Галактикой. Говоря проще: в центре Галактик, находится сверхмассивная черная дыра, что доказали еще ученые до появления Новых Богов. Здесь же суть подобна: пусть внешне они различны, но исток этих сил один, однако, итог различен. Черная дыра в центре вселенной создает гравитационный колодец, за счет которого и существуют сами ветви галактики, то же, что сразилось с Ра имело божественное начало, но не обременяло себя ничем иным, лишь голая, неупорядоченная мощь, территорию столкновения с которой неспособна покинуть никакая сила, из-за чего я и не получил причитающегося мне от схватки двух сущностей гораздо более сильных, ежели любой смертный когда-либо может стать.
После расправой над Ра, ЭТО принялось за сильнейших служителей Бога Солнца, уничтожая их одного за другим. Иногда я чувствовал вспышки божественной силы, после чего она сразу исчезала, поглощаемая этой “областью пространства-времени, гравитационное притяжение которой настолько велико, что покинуть её не могут даже объекты, движущиеся со скоростью света, в том числе кванты самого света.”
Животный ужас, поглотивший мой разум, отступил лишь когда я спрятался в новосозданном мной мире. В отличии от той же Астары или Барона, я относился скептически к идее своего мира-измерения, слишком уж много сил поедает подобная “игрушка”, но теперь это казалось великолепной идеей, лишь бы спрятаться от чудовища, что явилось по наши души.
Последний, но единственный
Сегодня в Лондоне было паршиво. Да и вообще, в это время года — в начале октября, найдется мало мест по эту сторона Ла-Манша, где не было бы так же паршиво, как и в столице. Дожди шли, не прекращаясь, и если в центре мостовые еще хоть как-то убирались, то на окраинах дела обстояли куда как хуже. В слякоти и грязи можно было без малого утонуть. Да еще и на небе, как назло, не видно было ни единого проблеска — все вокруг затянула серая дымка. А уж про такой район, как Скэри-сквер, и говорить нечего. Криминальная кишка Лондона не просто так называлась Ямой. Осенью здесь стояла лютая вонь. Тянуло, казалось бы, отовсюду. От пропитых, провонявших перегаром бомжей в дранных тряпках, намотанных друг на друга. От курящих проституток, чья дешевая туалетная вода не могла заглушить запах продажного секса. От наркоманов, которые справляли любую нужду исключительно под себя. Воняло от продажных копов. Нет, не тем ощущаемым запахом, а другим — «моральным». А разве может не вонять, когда двое рослых мужиков вяжут педофила на «горяченьком», везут в участок, а потом, когда оказывается, что тот принадлежит какой-нибудь местной банде, отпускают за пятьсот фунтов. И всего через два часа этих же самых фараонов видят в одном из притонов, где сутенер, оказавшийся по совместительству тем самым педофилом, старчивает малолетних, смазливых дурочек. И, что и не удивительно, эти одурманенные, еще вчера школьницы, оказываются в объятьях фараонов. Да, Скэри-сквер провонял не только ощутимой вонью, но и другой, той, которая еще хуже. По этим темным, почти не освещенным улицам, среди вываленных на тротуар куч грязи и мусора, шла закутанная в шаль миниатюрная женщина. Она покачивалась, иногда спотыкалась и все приговаривала: «Тише, маленький, тише». В руках она держала какой-то сверток, изредка издавая странные звуки сопения и причмокивания. Никто и никогда не видел этой женщины в Скэри-сквер, вернее, никто б не смог её узнать, ведь она не появлялась здесь уже много лет. Возможно, это и сыграло свою роль в дальнейшей истории. Сейчас же, когда дама все пыталась идти прямо и не падать, за ней следили три пары глаз. Три пары сальных, вечно пьяных глаз. Но их никто не видел, да и какое там — уж очень хорошо умели скрываться крысы района. Ведь их, слабых, на игле, всегда были рады попинать более крупные хищники, члены банд и различных группировок. А сейчас им представился шанс самим слегка поразвлечься на халяву. И уж они-то его точно не упустят. Женщина же, свернув на одну из узких дорожек, прошла по пустырю и, наконец, счастливо вздохнула. Перед ней высилось четырехэтажное здание. Свет в нем горел лишь на первом, но изредка можно было заметить отсветы свечей в окнах повыше, которые, впрочем, однажды промелькнув, редко когда показывались снова. Поудобнее подхватив сверток, мадам направилась к крыльцу. Это крыльцо, как и все здание, явно требовало ремонта. Оно было деревянным, с обшарпанными ступеньками, на которых находилось что-то наподобие плитки, перила же были трухлявые и покрыты уже давно потрескавшимся зеленым лаком. Девушка (а сейчас уже было понятно, что это именно девушка) поднялась по скрипучим, дышащим на ладан ступенькам и положила сверток у порога.