Изменщик

— Да… — озадаченно проговорила я.

Пока она ходила за водой я выяснила что еще свезла кожу на ноге об асфальт. Но в целом неплохо отделалась. Только эта головная боль…

— Можно мне таблетку? — Попросила я медсестру. Та посмотрела на меня жалостиво.

— Нельзя, милая, потерпи. У тебя легкое сотрясение, но все хорошо.

— А почему тогда таблетку нельзя?

— Так вредно же!

— Кому?! Мне больно!

— Ребеночку!

— Ка-аа-а-а-а-акому ребеночку… — медленно произнесла я.

— Так ты ж беременная. Не знаешь, что ли? — Удивилась медсестра. — Тебя к нам сразу направили, как анализ сделали.

— Я сознание потеряла! От аварии!

— Нет, это у тебя сосудистые проблемы! — Отмахнулась медсестра. — У всех бывает. В аварии с тобой почти ничего не произошло. Правда не знала, что ли? Девятая неделя уже, милая.

— Три месяца… — прошептала я, откидываясь на подушки и наблюдая, как вертится потолок над головой.

Все пытаясь сосчитать и не попадая. Как же так, я же ни с кем… я же… Мы же…

А потом я вспомнила тот день, когда мое тело проснулось и Миша взял меня. С первого раза, надо же. С первого раза получилось.

Вот ведь… удача.

— Ты рада? — Спросила медсестра опасливо.

Какой хороший вопрос…

Свекровь

Мне пришлось закатить феерический скандал, чтобы меня выпустили из отделения. Но выпустили только потому, что я пообещала вернуться и долежать положенное. Из меня еще не всю кровь выпустили на анализы и не были уверены, что я достаточно здорова, чтобы пройти три коридора из одного крыла в другое.

Но все-таки выпустили и даже отдали спортивные штаны. Хоть и грязные. Но там, у Миши, осталась еще и моя сумка с вещами.

Я произвела фурор, вернувшись «с того света». За несколько часов меня успели потерять и переполошиться. Телефон разбился вдребезги. Уже второй телефон. Не везет им с нашей семейкой. Меня не ожидали увидеть живой.

Если я хотела скрыть свое положение, мне стоило накинуть поверх роддомовской распашонки еще что-нибудь. А так я красиво рассказала о своем положении маме, свекрови и Маринке, которая примчалась в больницу по звонку моей родительницы, чтобы организовать поиски. Маринка первая и заметила штамп.

И в процессе объятий и поцелуев, когда у меня кругом пошла голова, между делом и поинтересовалась, с чего вдруг меня отвезли в гинекологический корпус.

— Они перевели, пока я без сознания была, — ответила я без задней мысли. — После того как тест сделали. Обязаны всем молодым женщинам делать.

— Так ты… — ахнула моя мама.

— Опять беременна? — Подняла брови моя суровая свекровь.

— Обалдееееееть… — протянула Маринка.

Я только развела руками.

Еще сама не поняла, как я отношусь к этой беременности. Все случилось слишком быстро. Врачи сказали, что угрозы нет, я удачно ударилась не самыми ценными теперь частями. И третий месяц… Как же так я умудрилась пропустить отсутствие месячных?

Хотя со всеми этими нервотрепками они могли не прийти и по другой причине.

— Это что же, получается… — свекровь смотрела на меня в прищуре, очень нехорошим таким взглядом. — Это может быть последний ребенок Миши? Говорят, у него там все отбито. Ты же не собираешься делать аборт? — Спросила она строго.

— Нет, не собираюсь, — ответила я, а потом задумалась.

Ванька самостоятельный, но за Алисой еще глаз да глаз.

Деньги у меня теперь есть, но я же совсем не умею управлять ими, как умеет Миша, только потрачу зря. И с младенцем на руках мне будет совсем некогда этому учиться.

А еще Миша…

Я ведь так и не решила, что делать с ним.

Не до этого было. Молилась, чтобы он выжил, чтобы не был искалеченным на всю жизнь. И эта опасность все еще сохранялась.

— Мне надо подумать, — сказала я тихо, ощущая, как кружится голова.

Маринка и мама подскочили ко мне, отвели к диванчику и усадили.

Начали хлопотать вокруг, притащили воду, нарезанное яблоко, сэндвич.

Предлагали померить давление, принять душ, переодеться.

А я сидела, и внутри головы у меня была абсолютная пустота.

— Мам, собери мне вещи в палату, я вернусь куда положено, — попросила я.

— Конечно, доченька, — подхватилась мама и побежала собирать вещи.

— Марин, купи мне новый телефон, я тебе потом отдам деньги, — озадачила я подругу.

— Да, хорошо, а тебе можно в него смотреть с сотрясением?

Я бросила на нее уничтожающий взгляд.

— Поняла!

И она тоже убежала.

Я прошла в палату к Мише. Там был закуток рядом с санузлом, где я переоделась в чистую футболку, чтобы не пугать его «беременной» распашонкой и зашла проведать.

Он как всегда спал.

Синяки вокруг глаз были по-прежнему страшными, но уже начали линять. Доктор сказал, что после операции они снова потемнеют, никак иначе не получится. А операция уже завтра.

Ох, как невовремя мне эти волнения!

— Спит? — Спросили за спиной, и я вздрогнув обернулась.

Свекровь подошла неслышно, прикрывая дверь. И судя по ее лицу, меня ждал неприятный разговор.

— Спит, — кивнула я.

Пальцы вцепились в край кровати.

О том, что в этом состоянии Миши виновата все-таки я, я еще не успела подумать.

А ведь так и есть. Не свяжись я с Ореховским, ему бы и в голову не пришло…

— Ты ведь не оставишь нас, Лен, — спросила свекровь, становясь рядом и заглядывая мне в лицо. — Куда ты теперь пойдешь, беременная? Одна? Ребенку нужен отец.

— Конечно. Всем трем детям нужен отец, и он будет с ними столько, сколько захочет, — ровно сказала я.

Хотя внутри мне хотелось кричать от ужаса. Получается, у меня нет выхода?

Я должна простить Мишу?

— Ты должна простить Мишу, — повторила за моими мыслями свекровь.

— Не хочу, — сказала я из чистого упрямства.

— Что значит — не хочу? — Удивилась та. — То есть, пятнадцать лет ты как сыр в масле каталась, любые капризы, любые наряды, на работу не ходила, в свое удовольствие жила, а как только пришла беда — сразу в кусты? Разбирайтесь сами?

— Вы ведь знаете, что он мне изменял?

— Знаю, — подтвердила мои подозрения свекровь. — Но он раскаялся. И ему нужна помощь. Изменять он тебе все равно не будет теперь, так что ж обиду по жизни тащить? Вы не чужие люди, Лен. Я одна с ним не справлюсь.

— Вам сиделка бесплатная нужна?

— А тебе только деньги? — Зло бросила она.

— Мне нужна мою жизнь, которую он испортил!

— Без него у тебя не было бы никакой жизни! Работала бы продавщицей в пивнухе! Не такая уж ты умная! Он из тебя человека сделал, а ты как мразь себя ведешь, бросая его в самый тяжелый момент.

Это она еще не знала, что виновата я.

Наверное, я бы никогда не оправдалась за то, что случилось с ее сыном, если бы она только знала.

— Я пойду, — сказала я, с трудом разгибая пальцы, сжатые на краю кровати. — Если Миша очнется, не говорите ему о ребенке пока.

— Сама решу, что мне делать! — Бросила свекровь.

Подруга

С нехорошим чувством я возвращалась к себе в палату. Меня тошнило и кружилась голова. И судя по отражению в зеркале, я была серой с зеленоватым отливом.

В таком виде меня и встретили тамошние врачи, хорошенько пропесочили и велели следующие двое суток с постели не вставать.

На этот раз все мои мольбы были тщетны.

— У моего мужа операция! — Кричала я.

— Ничего страшного, мы тебе все расскажем. И нечего тебе там делать!