В самое сердце

Глава 23

Третьего числа Настена собирала вещи. Настроения все еще не было, а желание уткнуться лицом в подушку никуда не пропало. Правда, к этому добавились сомнения. Сердце ныло и посылало яркими вспышками воспоминания о Ярике. Его улыбка так и застыла в глазах, а теплый голос с нежными фразами ночью не давал заснуть. Поэтому Настя засовывала наушники в уши, стараясь хоть как-то заставить себя не думать, не помнить, не хотеть Ярослава. Однако как же сложно было совладать с собой.

А когда Настена перебирала кофты в шкафу, и случайно наткнулась на толстовку Ветрова, которую он однажды забыл здесь, внутри что-то пошатнулось. Захотелось отбросить гордость, позвонить и спросить, что в реальности произошло, между нами. Чувствовал ли Ярослав хоть что-то или все это было лишь игрой во имя достижения цели. Но тут в комнату вошла мать и заметила грустный взгляд дочки. А еще толстовку.

— Что это у тебя? Постой! — воскликнула женщина, усаживаясь на край кровати. — Это мужское? Моя девочка обзавелась парнем? Правда?

— Мам, — выдохнула устало Настя. — Это… все сложно.

— Что сложно? Расскажи матери. Кто как не родная мама сможет подсказать в амурных делах. Милая, кто он? Красивый?

— Он решил встречаться со мной, чтобы сдать экзамен по китайскому. — Выдала как на духу Настена. И сердце вновь заныло.

— Что? — воскликнула мать. — Сволочь! Да как… Негодяй! Да я ему! Да… чтоб все бабы его стороной обходили! — в сердцах пожелала женщина. Настя повернулась и глянула на маму. Лицо ее немного перекосило, а в глазах мелькнул огонек.

— Он звонил, писал, но я… не знаю. Не знаю поговорить мне с ним или нет.

— А зачем тебе с ним говорить? — мать качнула головой, поджимая губы. Потом встала и подошла к дочке. Взяла ее за руки, крепко сжала их и посмотрела с той самой нежностью, с которой смотрят родители на своих детей. Однако как же нуждалась Настена в этих эмоциях раньше.

— Насть, — строго произнесла мама. — Если мужчина пошел ради достижения целей на такие подлые поступки, то в нем нет ничего хорошего. И любить он не умеет. Ты… ты должна уважать себя. Не нужно унижаться. Не смей давать таким подлецам шанса. Они его не достойны.

Настена ничего не ответила. Потому что сердце ее говорило обратное, а мозг соглашалась с матерью.

Оставшийся день все провели дома. Погода на улице была плохой: снег пошел, ветер поднялся сильный, и осел туман. Настя старалась больше не думать о Ярике. Погружалась в разговоры с бабушкой и мамой, смотрела старые фильмы по телевизору, пила чай и с неохотой ела сухофрукты. Иногда она останавливалась в коридоре и смотрела на дверь. Все казалось, вот-вот позвонят. Но никто не звонил. Никто не стоял там на другой стороне.

Четвертого января мать должна была уехать. В итоге бабушка вместе с Настеной поехали провожать маму в аэропорт. Еще и там просидели два часа, потому что из-за погодных условий время вылета сдвинули на сорок минут. Попрощались, мать даже пустила слезу. Пообещала чаще приезжать и звонить. Ну и конечно желала удачного путешествия. А потом на ушко Насте шепнула, мол не переживай. Найдешь еще своего суженного. На козлах свет клином не сошелся. Сама же с этого и посмеялась. Настена в ответ натянуто улыбнулась, но опять промолчала.

Домой после аэропорта поехали не сразу. Бабушка предложила пройтись по заснеженному парку. Все же нескоро увидятся, и смогут под ручку пройтись по улочкам города. От этого факта сердце в груди у Насти сжалось. Все время она думала лишь о том, как будет скучать по Ярику, и совсем не вспоминала про бабушку. А ведь по ней она тоже будет скучать.

В парке людей почти не было. Зато снег успел лечь на деревья и многие карусели. Тишина гуляла по улочкам, а мороз ложился на щеки. Радоваться бы, играть в снежки, но ничего не поделаешь. Грусть давала сбой в программе.

— Настен, а чего мать тебе на ухо шептала? — спросила бабушка. Они шли медленно, и под ногами хрустел снег.

— Что подлецов не прощают.

— Это она на своего мужика тебе жаловалось? Ох, — отмахнулась Антонина Викторовна. — Дурак он у нее. Твоя мама в людях совсем не разбирается. Сколько раз я ей говорила за отца, а за этого… ничему не учат ее грабли.

— Думаешь, она не права? — вздохнула Настена.

— Думаю, что она дурочка, коих еще поискать надо.

— Она сказала, чтобы я имела гордость.

— К чему она это тебе посоветовала? У самой ни грамма гордости.

— К Ярославу.

— Что? — Антонина Викторовна резко остановилась. Лицо ее моментально сделалось недовольным, а губы поджались. — Себе жизнь угробила и дочке хочет? — покачала головой бабушка.

— А разве она не права?

— Ты не сравнивай ее мужиков и своего Ярослава. Они изначально разные. Твой дурак, но признает это. А ее… ой, там и говорить нечего.

— Он не мой, и никогда им не был. — Настя отвернулась. Опустила голову, упираясь носом в воротник куртки. Мать права, ей не нужно забывать о гордости. Никаких чувств не было. Все это плод женского воображения, розовых очков.

— Милая, ты должна выслушать его. Послушай…

— Ба, прошу! — резко осекла Настена. — Я не хочу ничего слышать о нем. Давай насладимся моим последним днем в городе. Хорошо?

— Насть, ну…

— Бабуль!

— Ладно, ладно.

Остаток прогулки они говорили о Китае, о теплой одежде и о еде. Домой вернулись только когда стемнело. Сели ужинать, и еще долго не расходились. Как же хорошо было сидеть вот так с бабушкой. И какие же вкусные у нее пирожки. Вряд ли такие еще кто-то умеет готовить.

Всю ночь Настя маялась. Не могла уснуть. А когда все же заснула, ей приснился Ярослав. В этот раз он не смеялся. Его горячие руки обнимали ее, а теплые губы целовали каждый участок кожи. Настена проснулась в слезах. В груди пекло, а тело сжалось, будто тысячей веревок затянули на нем узел. Как же больно. В ту ночь было безумно больно. Нет, не из-за его поступка. А потому что Настя любила Ярика, потому что страдала без него. И больше всего на свете ей хотелось сбежать от самой себя. От этих чувств, что рвали на части душу.

Утром Настена сообщила бабушке, что ее рейс перенесли. Антонина Викторовна, конечно, удивилась, но спрашивать ничего не стала. Молча собрала завтрак собой и дожидалась, когда подъедет такси. В машине она тоже не задавала вопросов. Просто смотрела на внучку, и явно о чем-то думала. Нет, не о том, что они расстаются на долгие шесть месяцев.

За окном шел сильный снег, и пушистые хлопья то и дело накрывали крыши домов, создавая белое покрывало. В городе почти не было людей, словно все вымерли. Тихо, и пустынно. Как и в душе у Насти. Совсем пусто. Будто кусок пазла выкинули. И без него ничего не получится.

В аэропорту они просидели вместе с бабушкой еще час. Настена разглядывала билет, а бабушка смотрела в сторону выхода. И только когда подошло время уходить во второй зал, Антонина Викторовна, наконец, спросила.

— Ты уверена, что не хочешь попрощаться с Ярославом?

— Что? — Настя вдруг начала крутить головой, словно там, в разных сторонах мог быть кто-то. Нет, не кто-то, а один единственный человек. Потом правда взяла себя в руки.

— Не руби с плеча, милая. — Заботливо прошептала бабушка.

— Мне пора, бабуль, — грустно произнесла Настена. Наклонилась к Антонине Викторовне, и прильнула к ее груди. Как же вкусно пахла бабушка, как тепло было рядом с ней.

— Береги себя, хорошо?

— Ты тоже. Я буду звонить, и писать через телеграм. Помнишь? Тот голубой значок на телефоне?

— Помню, тв… Ярослав научил меня им пользоваться.