Корона Тафелона

— Но ты её не вернул, — заметил Увар. Виль закатил глаза.

— А я предлагал ей одной с вами ехать. Думаешь, она согласилась?

Магда поёжилась. О, да, Виль предлагал!

— Завтра тебя к Увару отведу, — сказал ей названный брат, когда Эрна уже спала. Они заночевали в наспех сделанном шалаше в лесу: Магда больше не могла находиться рядом с другими людьми, так лютовали духи. Было холодно и промозгло, весна ещё не отогрела землю. А духи всё не унимались. Так просто — руку протяни — и подует тёплый ветер, назавтра солнце вдруг примется жарить по-летнему — и больше не придётся мёрзнуть по ночам. Нужна лишь такая малость. Одно слово. Шаг. Удар.

— А сам куда денешься? — спросила ведьма.

— Уж найду куда, — буркнул убийца. — Нечего тебе мои тайны знать. О чём не слышала, того не выдашь.

У Магды ёкнуло сердце. До гор было далеко. Через всю страну. На юг. Одной среди людей. Людей, которых она должна убить. Которых ей хочется убить. Нет.

— Виль… — протянула ведьма.

— Нет, — тут же отозвался убийца, даже не уточнив, что она хочет сказать.

— Виль, я тебя очень прошу.

— Знаю я, о чём ты просишь. Говорил тебе. Справляйся сама. Или не трусь. Подумаешь, кишки кому-нибудь выпустишь, тоже мне, потеря.

Ведьму затошнило.

— Я не хочу!

— Тогда справляйся.

— Виль…

— Что, Маглейн, и предложить нечего? — издевательски произнёс убийца. — А помнишь, как ты мне шипела, не надейся, мол, не попрошу тебя о помощи, а? Вспоминать-то не стыдно сейчас?

— Ну ты злопамятный.

— Не злопамятный, а справедливый, — наставительно произнёс убийца. — С тобой же не договоришься, Маглейн. Дочку обещала отдать — вцепилась так, что не отдерёшь. Слушаться обещала — через слово перечишь. Как баба ты мне и вовсе не сдалась. Что у тебя осталось-то, а? Вредная ты и бестолковая. Скулишь вон — Виль, Виль… Другая бы на твоём месте от радости бы плясала и спрашивала папашу Виля, чем она ему услужить может. С такими-то силами. А ты — в угол забилась и хнычешь. Куда годишься-то, а?

Магда вскочила на ноги и крутанулась на месте. С ветром договориться было проще всего. Ветер был добрый — или казался таким. Не требовал убивать. Ему вполне хватало щепотки муки или ленточки, которую ты отпускаешь ему на радость. Он откликнулся сразу же, как будто давно ждал приглашения. Миг — и шалаш разлетелся по лесу отдельными веточками.

— Вот молодец! — «похвалил» убийца. — Вот напугала! Сейчас пойдёшь, Маглейн, и ручками всё назад притащишь. Ручками, ручками, Маглейн. Чтобы впредь не ворожила без спросу.

— Ночь вокруг, — напомнила ведьма.

— Беда-то какая, — покачал головой Виль, укутывая своим плащом спящую Эрну (малышка всё так же крепко спала, как и когда-то дома). — Как это я не заметил? А ты куда смотрела? Что ж ты раньше не подумала, а? До утра дождаться не захотела? Иди-иди. Кто слушаться обещал? Живо!

Ведьма заскрипела зубами, но Виль был неумолим.

— Выпорю, — посулил он. Магда шагнула прочь от костра, в ночную темень. Мелькнула мысль наслать на Виля комаров, но для них, пожалуй, было ещё рановато. — Не стой там, Маглейн. Раньше начнёшь, раньше закончишь, раньше спать ляжешь.

Магда шагнула ещё дальше. Духи молчали. Они почему-то никогда не требовали убить Виля — с тех пор, как он убил и выпотрошил для них шестерых человек. Может, считали его ещё одним своим служителем. Или кто их знает…

Надо было что-то придумать, что-то предложить. Виль, конечно, был прав, с ней невозможно договариваться. Ведьмы… не то чтобы ведьмы вообще никогда ни с кем не договаривались. Но… ведьмы не торговались. Они отдавали миру, лесу, который выбирали, себя целиком, а взамен просили выполнять их просьбы. Жертва — это чтобы мир лучше слышал. Чтобы больше любил.

Но мир есть зло. Для всех проклятых — прозревших — мир есть зло. Ведьмы редко признавались другим прозревшим в том, что связывало их с выбранным лесом.

…мир есть зло…

— Приблизим Освобождение, брат, — произнесла Магда.

— Ты ещё здесь, Маглейн? — «удивился» убийца. — Кыш! Займись делом.

— Приблизим Освобождение, брат, — повторила ведьма.

— Так-так-так, — почти пропел Виль. Он оставил девочку и подошёл к названной сестре. На фоне костра прозревший казался чёрным силуэтом. Посланником из преисподней. Посланником Врага. — Маглейн решила вспомнить, что у неё есть душа. Последнее, что ты мне ещё не предлагала. А ты думаешь, меня этот товар интересует?

— Приблизим Освобождение, брат! — с отчаянием крикнула Магда. Прозревшие всегда откликались на эту фразу. Даже враги должны были прислушаться. Высшие посвящённые всегда помогали ведьмам, а ведьмы — высшим посвящённым.

— Я с первого раза слышал, не ори, — осадил её убийца.

Магда поняла, что он по своему обыкновению издевается.

— Жду Освобождения, сестра, — тем не менее произнёс Виль. Ведьма с облегчением выдохнула. — Так ты снова с нами, а, Маглейн? Ты ведь знаешь, что ты должна делать.

— Да, — кивнула Магда. Она знала. Ведьма должна не только ворожить. Она должна рассказывать людям об Освободителе, которого они называли Врагом. Приводить к Нему. Принимать других прозревших и помогать им, не требуя ничего взамен. Всего этого Магда давно не делала — с тех пор, как отвергла высшее посвящение.

— Смотри, Маглейн, обманешь — пеняй на себя. Быстро не будет. Не в этот раз.

— Не пугай, не обману, — отозвалась Магда. Виль убьёт её — замучает долго и страшно — если она осмелится его предать. Но если он ей сейчас не поможет, её душу на кусочки раздерут жадные духи. Это будет куда больнее.

— Дура ты, Маглейн, — сплюнул убийца. — И трусиха. Что с тобой делать?...   Пойду с тобой к Увару, пойду, только не ной. И чтобы потом не жаловалась.

— Не буду, — пожала плечами ведьма.

— Тогда что стоишь? Иди шалаш собирай. Совсем брата не слушаешь.

— Да ты не переживай, — продолжал болтать убийца. — Это ненадолго. Обратно повернёте — только вы меня и видели! Сам не чаю, когда от вас избавиться смогу.

— Виль… — устало вздохнула ведьма и повернулась к зятю. — Я… мне удалось пересилить колдуна… я думаю, он не ждал, что я смогу.

— Дурак был, — вставил Виль.

— Он думал, что я слабая, потому что мне плохо давалась его колдовство. Но тогда он… я не знаю, как он это сделал… Виль говорит, что никаких духов не существует. Но колдун наслал их на меня.

— С кем не бывает, — снова встрял убийца. — У нас не принято убивать, не доучив. Я думал, он сперва проверит, много ли Маглейн может. Подумаешь, лодку перевернула. Я б её сначала на вёсла посадил, потом бы только проверял, как ворожбой справится. А этот… торопыга.

— Какую лодку? — немедленно спросил Увар. Пришлось объяснять. — А ты так можешь?

Магда вздохнула.

— Сможет, — посулил Виль. — Дай мне речку, лодку и пару недель. Она и не то сможет. Когда мозоли с рук сойдут.

— Учителя часто нападают на своих учеников, — сказала Магда. — Старая Верена, которая до меня жила в Латгавальде, говорят, уморила одну ученицу и ещё двое сбежали. Она и меня хотела убить, когда умирала.

— Я не знал, — пожал плечами Виль. — А почему не убила?

— Я оказалась сильнее, — хмыкнула ведьма. — Она тяжело болела, я ухаживала за ней, а она тянула мою силу. К тому же мне помогала Вейма.

Виль фыркнул, но не стал язвить.

— А почему? — спросил Увар.

— Потому что она старая и уродливая, а Маглейн — молодая и красивая, — пояснил Виль. — Все эти колдуны, ведьмы, маги… все они те ещё сволочи. Могут — делают. Не могут — ищут, как сделать. Одна Маглейн вон, дрожит как овечий хвост, не хочет она, видишь ли, пакости делать. Белоручка!