Корона Тафелона

О том, чтобы прогуляться и всё осмотреть, не могло быть и речи. Чем ближе к Аролу, тем серьёзней стерегли Эрну, и девочка даже не сразу поняла, что братья-заступники не столько боятся её побега, сколько того, что её похитят ютанцы, чтобы представить ставленницу ордена виновной. За девочкой постоянно кто-нибудь следовал — и это не считая сестру Утабио, которая бросила свои намёки и принялась рассказывать всё, что знала об ожогах. Знала она так много, что у Эрны голова шла кругом.

Все как будто смирились! Смирились с тем, что её отдадут на пытку!

Чтобы сбежать отсюда, ей пришлось бы или усыпить весь лагерь или перебить всех часовых. И сестру Утабио тоже. Та, кажется, вовсе не спала по ночам.

Сестру Утабио убивать было жалко. И страшно. Жалко, потому что никто, наверное, не внушал Эрне такого уважения, как эта маленькая злобная старушонка. Страшно… кто знает, на что она способна? Мама говорила, с возрастом ведьмы только копят силы и опыт… пока не выживут из ума.

Эрна так и не придумала, как ей спастись. Неужели совсем-совсем ничего нельзя было сделать?! Неужели…

Утром следующего дня после их приезда под стены Арола в королевском лагере запели трубы. За Эрной пришли одетые в чёрное судейские и десяток солдат. О чём с ними говорили отец Бенлиус и комтур Тьери, девочка не знала, но только ютанцам пришлось идти впереди, а рядом с девочкой и позади неё пошли братья-заступники. Они, как и судейские, были во всём чёрном, и Эрне казалось, будто она ступает в шествии воронов. В королевский лагерь их не пустили, все собрались в поле под стенами. Только что трибуны не построили, так много людей столпилось вокруг. И знати, и богатых горожан, и всякого отребья. Эрна пыталась вглядеться в лица. Был ли среди них Виль? Думал ли он, как её спасти?

Она не могла сосредоточиться. Всё сливалось в разноцветные пятна. Даже самый тихий звук казался громким как небесный гром, но смысла девочка уловить не могла. Она шла вперёд, опираясь на руку сестры Утабио, пока их не довели до помоста. Снова трубы. Герольд заговорил, возглашая что-то на церковном языке, но Эрна как будто разучилась его понимать. Уловила только «убийство» и «милосердие». Она подошла к помосту. Сама, без сестры Утабио. Надо держаться. Если ничего нельзя поделать, надо держаться. Но как же трудно. Каждый шаг — через силу. Земля, по которой она только что прошла, на которой воздвигли помост — это ведь поле битвы. Здесь сражались и умирали люди. А рядом — Арол, взятый предательством, Арол, где ещё недавно шла резня, насилие, грабежи…

Чуждая ведьмам магическая сила взывала к девочке. Это поле битвы, оно наполнено магией. В таких местах волшебники устраивают свои тайные сборища и турниры. Много, очень много крови пролилось тут. И подлость. О, да, тут была ещё и подлость. Казалось — протяни руку, возьми. Пользуйся. Ты — волшебница. Ты можешь взять то, что тебе принадлежит по праву. Протяни руку. Руку…

Эрна медленно, стараясь не наделать ошибок, произнесла своё самое любимое заклинание. Самое опасное. Если у неё ничего не выйдет, что её ждёт?..

Свет хлынул в разные стороны, едва девочка взошла на помост. Она как будто была фитилем свечи и вокруг неё заискрилось ослепительно-белое пламя. Рядом раздался стон, потом бряк и вопль. Эрна ничего не видела вокруг, собственный свет затмевал всё, а он ещё становился ярче и ярче… её как будто накачивало магической силой и вся эта сила сгорала в белом сиянии… поле боя, место, где проливали кровь… Откуда-то — не там ли сидел король? — раздался вопль… один… второй… третий… Освободитель! Какая же она дура! Ведь дядюшка Лонгин говорил… говорил, что надо всегда, всегда, всегда учитывать ограничения! Он же говорил, чтобы она осторожней переходила к «натурным экспериментам»! Остановить сияние было невозможно. Оно продолжало разгораться, и до девочки доносились всё новые и новые стоны. Кто-то, наверное, слеп от этого сияния. А кто-то кажется, умирал, высвобождая всё новую и новую силу.

Освободитель! Помоги!

Внезапно всё закончилось да так неожиданно, что девочка не сразу поняла, что произошло. Вокруг стало темно и…

Освободитель! Какая же она дура! Ведь говорил Виль не упиваться своим могуществом!

Все эти мысли промелькнули в одно мгновение.

Ей на голову нахлобучили мешок.

— Быстро! — шепнула ей на ухо сестра Утабио. — Бежим, пока у них не восстановилось зрение!

Спорить и уточнять было некогда. Эрна почувствовала, что больше не сияет, сорвала мешок и устремилась за ключницей. Старушонка оказалась резвой бегуньей. Она устремилась в лес, которые зеленел неподалёку, и Эрна с трудом за ней поспевала.

— Фух! — остановилась Утабио и ухватилась за сосну. Девочка увидела, что старуха задыхается. — Вот это ты учудила, дитя моё!

— Я… — начала было Эрна и осеклась. Что она могла сказать? Что она нечаянно? Что она больше не будет? — Спасибо, сестра.

Ключница криво улыбнулась.

— Тебе спасибо, малышка. Когда я буду умирать, мне не придётся каяться в убийстве короля и его прихвостней.

— Вам — что?!

Старуха засмеялась.

— Я всю мою жизнь выхаживаю солдат, — сказала она. — Я старею, мне нужно отдохнуть, но эта война никогда не заканчивается. Ты убила их, моя милая. Ты, а не я.

Эрна почувствовала, что ноги её больше не держат.

— Меня будут искать? — спросила она.

— Дурочка. Тебе будут поклоняться!

Эрна села на траву и почувствовала, что её тошнит. Поклоняться! Этого только не хватало!

— Сам Заступник забрал тебя живой на небо, — сказала ключница с издевательской торжественностью, — поразив священным пламенем твоих обвинителей. И всякая рука, держащая оружие, была обожжена небесным гневом.

Девочка стало совсем плохо.

— Но я не святая! — выкрикнула она с отчаянием.

— Поздно, милая, — расхохоталась старуха. — Поздно.

Эрна постаралась собраться с мыслями.

— Но как вы всё это разглядели? — спросила она. Утабио пожала плечами.

— От твоего света все ослепли, — сказала она. — Так бывает, если выйти из темноты на солнце. Я завязала глаза чёрной тряпкой и видела сквозь неё.

Она вздохнула и прижала руки к груди. Сердце, поняла девочка.

— Посиди здесь, отдохни, — предложила ключница. — Я принесу тебе одежду и припасы в дорогу. Не попадайся солдатам и всё будет хорошо.

— Вы сможете выбраться без охраны? — недоверчиво спросила Эрна.

Старушонка только усмехнулась.

— Тебя никто не узнает, кроме тех, кто видел прежде, — сказала она вместо ответа. — Посмотри на свои волосы.

Эрна ощупала голову. Платок она потеряла там же, где мешок. Коса была сколота на затылке, девочка вытащила шпильки… её волосы были светлыми… настоящими. Свет белой магии вывел всю краску. Кто бы мог подумать…

— Святую Нинету запомнят черноволосой, — добавила ключница.

— Я не святая!

— Ты — нет. Ты, небось, и не Нинета, а, девочка? Как тебя зовут по-настоящему?

— Нинета, — буркнула Эрна.

— Осторожна, упряма и осторожна, — расхохоталась старушонка. — Как знаешь. Не убегай, иначе останешься без подарка.

Она повернулась к Эрне спиной и шагнула обратно, в сторону Арола, потом остановилась и протянула — откуда только вытащила? — нож. Тот самый.

— Возьми, — сказала Утабио. — Наговоренный ведь.

Эрна никак не могла решиться. Ждать монахиню было страшно, не ждать — ещё страшнее. Девочку в одежде послушницы вернут в первый же монастырь, ожидая вознаграждения за поимку беглянки — это в лучшем случае. В любой момент можно наткнуться на солдат, а с ними девочке второй раз сталкиваться не хотелось. Брр. Хорошо, если быстро глотку перережут. Ведьма распустила волосы, уколола палец иголкой, заткнутой за воротник монашеского платья, сбросила башмаки и быстро-быстро сплясала между деревьев. Покачнулась — значит, получилось! — отломала от куста ветку и принялась чертить круг. Большой-большой круг, чтобы наверняка. В этом кругу никакая погоня её не найдёт, потеряет и враг, и друг, собаки не отыщут следа… она всё бормотала и бормотала, придумывая все опасности, от которых хотела спрятаться. Круг получился, если честно, совсем не круглый. Но вот он замкнулся — и вовремя. Вдали — очень далеко — послышались голоса. Девочка надела башмаки, кое-как прихватила волосы — некогда заплетать! — и белкой взлетела на разлапистую сосну. Осторожненько перелезла по ней на соседнее дерево, а с него на следующее. Вот ещё немного вырастет, потяжелеет — такой фокус будет не проделать. И так еле ветки выдержали.