Попутчики

Виль недобро покосился на Магду.

— Болтушка ты, Маглейн. Не ожидал.

Лонгин покачал головой.

— Скажи им спасибо, — кивнул он на жену и девочку. — Подозреваю, мы всё видели яснее, чем вы с Магдой.

— Ай-ай-ай, какая способная девочка, — заухмылялся батрак. — Маглейн, а ты говорила, ничего не умеет.

— Это белая магия, — раздражённо ответила ведьма.

— Да хоть бурая в крапинку, — отмахнулся Виль. — Главное, у неё получается.

— Если она увидела в зеркале то, что тебе показывало зелье, — проговорила Виринея, неприязненно косясь на батрака, — значит, с этим связана её судьба. Магда, ты бы поберегла девочку.

— Я могу предупредить кого надо на встрече, — предложил Лонгин.

— Совсем за своими книжками ума лишился, — рассердился батрак. — Ты хоть знаешь, кто это был? С кем он связан?

— С кем связан — тут ты прав, — признал волшебник. — А кто это был — видел, конечно. Что, Магда, зелье вам лиц не показало?

— Ну, и кто это был? — заинтересовался батрак.

— Монах какой-то, — пожал плечами чёрный волшебник. — Высокий, на щеке шрам. На встречах его не видел, но я там редко бываю, а он, небось, не посвящённый.

— Шрам, говоришь… — задумался батрак. — Не посвящённый, говоришь…

Глава пятая

Брат Полди

Брат Полди дошёл до самого Ранога, что вполне устраивало Врени. Пропустив его вперёд, она, едва миновала ворота, свернула в знакомый переулок и пронзительно свистнула.

— Эй, Гоззо! — крикнула она. Из подворотни выскочил тощенький долговязый мальчик. Врени поймала его за ухо и подтащила к себе. — Дело есть.

— Отстань! — заверещал мальчишка. — Ты за прошлый раз не расплатилась!

— Вдвое заплачу. Заткнись и слушай.

Она отпустила мальчика, тот хихикнул и уставился на цирюльницу.

— Сюда в город монашек зашёл весь побитый.

— Тю, — разочаровался Гоззо. — У таких ничего не вытащишь.

— Да ты дослушай! Я тут увидела, как два монашка подрались, а потом кто-то из них у меня кошелёк свистнул. Вот теперь думаю — этот или другой. Проследить за ним надо.

— У тебя? Свистнул? Смеёшься, что ли?

— И на старуху бывает проруха, — хладнокровно сообщила Врени. — Берёшься или нет?

— А зачем следить? — набычился мальчишка. — Давай я его пощупаю. Если тот, кошелёк — мой. Вот ты за два раза и расплатишься.

Он довольно засмеялся.

— А если не тот, может, ему помощь нужна, — заявила Врени, отвесив мальчишке подзатыльник.

— А ты у нас добрая, — вредно захихикал Гоззо.

Врени одной поймала его за ухо и больно вывернула. Мальчик разразился пронзительным визгом. Второй рукой цирюльница полезла за пазуху и достала монету.

— Держи, — протянула она, отпуская Гоззо. — Пока я добрая. Это за прошлый раз.

Гоззо придирчиво осмотрел монету, укусил, остался доволен и убрал за щеку.

— Вдвое получишь, — напомнила Врени. — Ну? Чего стоишь?

— Монашек? Битый, значит? Сейчас в ворота вошёл?

— Мелкий такой, — пояснила Врени. — Щуплый. Беги давай. Близко не подходи, посмотри, куда ходить будет. Найдёшь меня где всегда, понял?

Гоззо сорвался с места и помчался по улице.

Врени проводила мальчишку взглядом и пошла в любимый кабак, где по временам собирались школяры — те, которым вечно не хватало ни еды, ни денег — и всяческое отребье. Села в углу, привычно откинулась на стену. Шум вокруг был успокаивающим. Она знала, что никто не станет присаживаться рядом с ней. Может быть, позже, когда она откроет глаза, откинет капюшон с лица, кто-то из завсегдатаев решится поставить перед ней кружку сидра или бокал вина. Она её примет… или нет. Если примет, это будет значить, что Большеногая в хорошем настроении и с ней можно поговорить о деле. Школяры, конечно, редко травят крыс. Но иногда они куда-нибудь да нанимаются… Всякое бывает в весёлом городе Раноге.

Она напряжённо думала. Проклятый монах пока под присмотром. Гоззо, конечно, тот ещё паршивец. Но дело знает. Надо — ночь спать не будет, а выследит. Куда монах пошёл? Зачем? Сколько у неё времени на свои дела? Не мешало бы подзаработать. Кое-что у неё есть, но Гоззо захочет и денег, и пожрать… Да и ходить за монахом, если дело выйдет, тоже на какие-то деньги надо. По всему выходило, нужна работа, да только монах этот… а ну как он куда соберётся, лови его потом…

Как бы к нему ещё подобраться…

Врени откинула капюшон. Перед ней тут же оказалась здоровая кружка сидра. Цирюльница принюхалась. Дрянь, но пить можно. С тем вином, которое наливали в той деревушке… как она называется?.. Как-то на вальд… С тем вином и сравнить нельзя. В Раноге ходили слухи про деревню, где виноградарь продал душу Врагу и с тех пор варит самое сладкое вино во всём Тафелоне. Говорили даже, что у него есть лоза, с которой всё до капли идёт лично на стол Врагу и такого, мол, никакая знать даже не нюхала.

В это охотно верилось.

Цирюльница сграбастала кружку и сделала глоток. Потом подняла взгляд.

— А. Это ты, Одо, — кивнула она. Одо был мелкий воришка, которому нравилось называть себя школяром, но чему он учился, не признавался даже в подпитии. — Чего надо?

— Дело есть, — ответил воришка, пристраиваясь рядом.

Врени хмыкнула.

— У тебя появился дом? И ты успел развести там тараканов? Кого ограбил для этого?

Одо заёрзал на лавке и потянулся приобнять Врени за плечи. Цирюльница сердито на него покосилась и Одо отодвинулся.

— Да ты послушай! Дельце-то плёвое. Я сейчас к одной богатой вдове нанялся…

— Твои делишки меня не интересуют, — покривила душой Врени. Ей уже приходилось пересекаться с Одо по… делам. Бывало это и к добру и к худу, причём поровну.

— Я сказал ей, что лучше тебя никто клопов не вытравит.

— Ты, что же, ждал меня? — нахмурилась Врени. Одо ухмыльнулся.

— Слушок прошёл, что тебя надо снова в наши края ждать.

— Сами по себе слухи не ходят. Говори, кто тебе и что сказал?

— Сепп сказал, — ответил Одо, слегка надувшись. — А ему — Ханк. А кто с Ханком говорил, про это его сама спрашивай. Только его тут нет.

— Да? — подняла брови цирюльница. Ханк был главной местной сплетницей и знал всё обо всех бродягах, нищих и воришках в Раноге. Если ему приплатить, мог рассказать и кое-что про прозревших… половина этого даже была довольно близка к правде. Врени собиралась с ним переговорить как-нибудь потом.

— Никто не знает, — пожал плечами Одо. — Был человек и сгинул. Может, ушёл, может, прибил кто. Он, знаешь, о каких людях болтал? Ух!

Врени как раз знала.

— Ты не спи, Большеногая! — подтолкнул её воришка. — Говорю, дело есть.

— Хочешь обнести свою вдовушку, чтобы я на стрёме постояла?

— Нет! — оскорбился Одо.

— Как мне повезло! — дёрнула углом рта цирюльница.

— Я сам на стрёме постою! — заверил воришка. — Я сказал хозяйке, что от тебя дом будет прям весь в дохлых тараканах, так она тебя впустит и к сестре уйдёт в соседний дом, пока служанка всё не выметет. Ты только в спальню войди, пошарься там, а я служанку отвлеку…

— Пшёл вон, — прервала его Врени и размахнулась кружкой. Воришку как ветром сдуло, но свою долю сидра его рожа всё-таки получила.

Цирюльница задумалась. Деньги на исходе, Ханк пропал… жаль. Она надеялась узнать у него что-нибудь о том, что творится у прозревших и кто из непосвящённых больше всех нос задирает. Врени закрыла глаза и принялась вспоминать, кого и где она может сейчас застать.

Воздух не шелохнулся. Ни скрипа, ни шороха, ни стука. Разве что как-то стало холоднее… только это не воздух, это замерзает кровь в жилах…

— Приблизим Освобождение, сестричка! — раздался беспечный голос.

— Проваливай.

— Приблизим, сестра, — настойчиво произнёс голос.

Врени открыла один глаз и покосилась на неожиданного собеседника.

— Верю в Освобождение, брат, — неохотно отозвалась она.