Страница 9 из 9
Или стану самым безвольным. Велят мне оговорить подельников, прижмут к стенке — и Тирликаса оговорю, и Лизу, и всю футбольную команду.
А может, пронесет. Стану худшим танцором или вышивальщиком крестиком. Хрен знает, этот откат — русская рулетка. И пока я сплю, барабан револьвера крутится. Потому сон не шел, и казалось, что мешает храп соседа снизу, журчание воды из неисправного умывальника. Сморило меня лишь под утро, но я вскоре проснулся от лязга закрывающейся двери и с пониманием, что я сегодня худший певец. Фух, пронесло!
Петь меня на допросе точно не заставят.
— Ироды! — взвыл мужик, завернувшийся в одеяло. — Дайте наконец поспать!
У выхода стояли два вертких небритых типа, которые плевать хотели на наш покой.
— Вечер в хату! — сипнул один, не получил ответа, потому что все спали, встретился со мной взглядом, вытаращился на второго, толкнул его в бок. — Тимоха, гля кто здесь! Вот так встреча!
И тут я их вспомнил. В прошлый раз они были в кепках-аэродромках и гладко выбритыми, потому я не узнал их сразу. Воры с лиловского Центрального рынка, которые бабку щипнули. Вот этого Тимофея я потом скрутил и попытался сдать патрулю, но оказалось, что сержант Шкет, то есть Кирилл Громовой, их крышевал, и карманник отделался легким испугом и разбитой мордой.
Видимо, после того, как крышевать их стало некому, совсем туго в Лиловске дела пошли, и поехали щипачи на гастроли, да, вот — залет.
— Ах ты козел! Подстилка ментовская! — зашипел Тимофей и потер руки. — Земля круглая, жопа скользкая! Хана тебе, козлина!
Постояльцы камеры оживились, шеи повытягивали. Даже хипак восстал, лениво перевернулся на другой бок, чтобы посмотреть разборки. Я спружинил вниз, сунул ноги в ботинки и плотоядно осклабился, ударив кулаком по ладони:
— За козла, козел, ответишь! Кто под ментами ходил и бабок щипал? Кто ментам отстегивал и жопу лизал?
О сидельцах я знал мало: не болтай, не воруй у своих, не касайся петуха, отвечай за базар. Козел — очень обидное ругательство, и если оставить такой наезд без ответа, потом это скажется на моей репутации. Подельник Тимофея сбледнул с лица и помотал головой.
— Поклеп, однако!
Я дружелюбно так, от всей души улыбнулся.
— Ой ли? И поклеп, что те менты, которые вас крышевали, потом на красную зону потарахтели? А теперь вы под кого легли?
— От фуфлыжники, — прогудели с нижней полки.
Все так же улыбаясь, я приближался к щипачам, которые уже не выглядели борзыми, пятились к стене, воровато озираясь. Им больше всего хотелось не огрести — Тимоха помнил, как я его тогда скрутил, мне — снять напряжение, не вломить уроду, так придушить его. Здесь же как: дашь слабину, потом и правда хана, сказал — отвечай за базар. Не переиграть бы только!
Второй вор шагнул вперед, выставил перед собой руки:
— Прости, брат! Обознались. Ты нормальный пацан. Мир?
Я продолжил наступать. Тимоха потянулся к кнопке вызова дежурного. Копай себе яму, зарабатывай репутацию фуфлыжника, то есть пустозвона, или шныря. А я посижу в одиночке, если надо, мне пофиг где сидеть.
Конец ознакомительного фрагмента.