Страница 7 из 14
Глава 3
Когда капитан увидел, на какое мероприятие он попал, глаза этого зализанного воспылали в предвкушении снятия сливок от наказания нашей эскадрильи. Это ж всегда так — хорошо тогда, когда другим плохо.
Наш магнитофон как раз заиграл бессмертную композицию группы «Кридэнс» про сына удачи.
«Но когда сборщик налогов заходит в дверь, боже, дом становится похож на распродажу хлама», — звучал второй куплет этой песни.
— Хорошо… нет не так… круто живёте товарищи курсанты, — подошёл он к нашей «Электронике» и нажал на «Стоп». — Столы, музыка, кушанья, а то, что по распорядку дня сейчас должна быть вечерняя прогулка, вы и не в курсе, да? — подошёл к столам Гнётов. — А чего мы не встаём, когда офицер перед вами. Вас к четвёртому курсу не научили этому ещё?
Все медленно поднялись с табуреток, всем видом показывая отвращение этому человеку. Однако, он будто питался от нас этой злобой и ещё больше улыбался.
— Вот видите. Всё очень даже просто. Так что празднуете? — продолжил он свой поход вокруг сдвинутых столов.
— У меня сын родился, товарищ капитан. Можете присоединиться к нам…, — начал говорить Артём.
— Спасибо. На ночь наедаться вредно. С рождением поздравляю, — без особой искренности бросил Гнётов крайнюю фразу. — Ты вот сам чего здесь делаешь? — спросил он у него.
— Это наша казарма, вот мы здесь и…
— Я про другое, балбес. Чего не пошёл отмечать с роднёй, а решил с парнями своими?
— У родных застолье. Супругу я проведал. Да и ребят хотел угостить.
— Ну это не угостить, а накормить прямо! А вот, скажи мне… как тебя зовут? — подошёл Гнётов поближе к Тёмычу.
— Артём.
— Разве так представляются старшему по званию? Фамилия твоя, — наехал на него капитан.
У него прям пунктик на фамилиях и правильном подходе. Любит себя и своё положение.
— Товарищ капитан, это курсант Рыжов, — начал говорить Макс, подойдя к ним ближе. — У человека событие радостное, вот мы и решили отметить.
— В отпуске отметите. Ты замком взвода что ли? Видел тебя где-то. К психологу постоянно бегаешь. С головой не всё хорошо? — сощурился Гнётов.
Ох, щас бы его огреть чем-нибудь. Не сильно, но чтобы запомнил. Макс сильно напряг свои скулы, чтобы не высказать что-либо в ответ. А ведь специально этот Гриша Гнётов припёрся. Запомнил сегодняшнюю нашу стычку у здания высотного снаряжения. Валентинович его, видать, хорошо на место поставил после моего ухода. Решил отыграться на нас.
— Наоборот. Всё замечательно, товарищ капитан, — проговорил Макс сквозь зубы.
— Тебе чего-то не нравится, сержант или кто ты там по своему званию? Думаете, если у товарища праздник и вы четвёртый курс, то всё можно! Гуляем ребята! — начал скакать перед нами Григорий Максимович.
Мерзко выглядит. И как это раньше меня обходили стороной встречи с ним? Обычно, мне везёт на таких вот… субъектов.
— Ладно. Садитесь, — сказал Гнётов, и мы спокойно сели на свои табуретки. — Слушай, Рыжов, а чего это ты решил стать отцом? Или у вас с ней… ну…
Это он зря! Хоть бы только Артём сдержался.
— Товарищ капитан, — встал я с табуретки, опережая действия Тёмыча, который уже налился краской. — А вы в нашем училище учились?
Надо, чтобы этот гоблин на меня переключился. Правда, у меня под ногами алкогольная продукция. Мои реплики могут завлечь Гнётова и на эту приманку.
— Я тебе разрешил обращаться, Родин? Ты мне сегодня уже надоел…
— Ответьте на вопрос. Что тут такого.
— Ты кто такой, чтоб мне вопросы задавать, щегол?
О, парень, я гораздо тебя старше. И сейчас мне всё равно.
— Просто, будь вы выпускником Белогорского училища, вы бы знали, кто у Артёма тесть. Может, вам стоит извиниться за сказанное?
— Сосунок. Перед кем извиниться? Рыжим недоразумением или недоразвитым вроде тебя? — перешёл на оскорбления Гнётов.
— А вот оскорблять нас не надо. Казарма-то, закрыта, товарищ капитан, — сказал я.
Зря я наверное сейчас начал угрожать офицеру. Можно и получить за такое. Хотя… четвёртый курс, думаю, простят. Тем более, что кроме слов Гнётова, который, выходит, не любит третью эскадрилью, доказательств нет. Парни с моего взвода меня не сдадут.
— Два шага назад, товарищ курсант. Это приказ, — спокойно произнёс капитан. — Чего у тебя там под столом?
Здесь лучше не спорить. Хоть, и я на своём поле, но есть Устав. Надо подчиниться. Правда, влетит теперь нам. Будем давить на то, что никто не знал, что в банках.
— Давай проверим, а? — сказал Гнётов, подходя к моей табуретке и доставая так и не открытую мной банку.
В глазах ребят начала угасать надежда, что спесь с этого зализанного сошла. Правда, её ещё нужно открыть.
— Думаете, я идиот, что не понимаю для чего это застолье? Выпить захотелось в честь рождения ребёнка? — продолжил он наслаждаться своей победой, доставая из специального кармана стропорез.
В данный момент он и правда был похож на маньяка. Так у него горели глаза, когда он делал разрез в крышке.
— Кружку придвинь, — сказал он мне, указывая на железную посуду. — Может быть, ты теперь извиниться надумал, герой? — спросил Гнётов, наливая из банки.
— Было бы за что, всё равно бы не извинился, товарищ капитан.
— А я давал тебе шанс.
Капитан поставил банку, взял кружку и начал опробовать переданный нам Никодимовичем продукт. Вот и всё! Теперь нужно смотреть, что скажет Гнётов после пробы.
Странная реакция у этого парня на целую кружку самогона. Не передёрнуло даже. А рожа недовольная просто жуть! Будто у него есть «Ламборгини» и этот спорткар только что поцарапал на «Запорожце» пенсионер.
— Гадость какая. Лучше бы реально самогон притащили. Через час приду, проверю, что вы в кроватях, — погрозил нам пальцем Гнётов и направился к двери.
Никто не сдвинулся с места, пока дверь не закрылась. Сам я совершенно ничего не мог понять, почему этот непонятный элемент сначала испортил нам настроение, угрожал, был на грани нашего разоблачения в вопросе спиртного, а потом просто ушёл после всего одной кружки самогона.
— Может, ему самогон не понравился? — предположил Тёмыч. — Отец говорит, что у Никодимыча вечно тухляк получается. Пить невозможно.
Странно, что и запаха нет от этого народного продукта. Самогон издаёт специфический аромат, если только Никодимович не открыл новый секрет приготовления.
— Сейчас проверим, — сказал я и налил себе немного в кружку.
— Не пей из этой кружки. Заразишься ещё дебилизмом от Гнётова, — предостерёг меня Макс.
— Ну чего там? — спросил он, когда я испил прозрачной жидкости.
— Тёмыч, не знаю как самогон, но берёзовый сок Никодимыч делать умеет, — улыбнулся я, и весь взвод облегчённо выдохнул.