Страница 12 из 13
Когда Феечка с ним говорит, есть только их беседа и пустой мир, по которому они путешествуют.
Пожалуй, Лёша – это мужская версия ее воображаемой подружки русалочки Ниты.
– Читатели у тебя есть? – спрашивал Лёша.
– Читают вроде, скачивают, но отзывы и оценки не ставят… Я непопулярный автор, если ты об этом. Успеха как такового не случилось, хотя, оборачиваясь назад, я столько всего достигла, но все обесцениваю. Я так много вложилась в свою мечту, и морально и материально, но результат меня не устраивает… Я чувствую очень сильную усталость и опустошение. Обо мне так и не узнали.
– А, может, он тебе и не нужен? Успех?
– Нужен. Очень нужен.
– Значит, придет нежданно-негаданно.
Феечка пожимает плечами.
«Об этом никто не знает»
Совет друга
«Тебе уже тридцать лет, да пошли ты их, куда подальше и живи свою жизнь!» – в своей манере Лёша советовал Феечке уйти от прошлого.
Была в этом правда, она и сама понимала, и рада бы отпустить, да не отпускается, или она не хочет отпускать. С лекарем они обсуждали и вторичную выгоду: зачем Феечка удерживает эту ситуацию?
– Она не завершилась, – вслух сама себе отвечает Феечка.
И тут же в голове мелькает мысль:
«Вернее, завершилась, но не в мою пользу…»
Даже сейчас Феечка пишет и тяжко вздыхает: она устала от этой мыслительной жвачки. Она готова проститься с этим.
Папа все знает, но желаемого ее внутренняя девочка не получила, и сейчас она исполняет ее потребность. Сейчас выпишет это все, и, наконец, с содроганием отпустит.
После публикации ЮлиАнны, Феечка, наконец, сепарировалась от мамаши, и сейчас после публикации дневника, отпустит и эту ситуацию, которая так долго отравляла жизнь. Но в этом страдании тоже было движение: Феечка проработала вдоль и поперек с лекарем душ травму и исцелилась.
Главное, не засидеться в них (в страданиях), а вовремя отпустить и создать свое счастливое будущее без прошлого.
Наступил момент, когда бесконечная злость на Змея и на семью уже не освобождает, а вредит. Бестолковые переживания не дают спать, строить новую жизнь. И Феечка рада, что осознает это. Она не хочет быть из тех, на кого так повлияла подобная травма, что несчастные всю жизнь так и прожили в одиночестве и бестолковом горевании.
Феечка выбирает счастье, свободу от прошлого и любовь без страданий. Как же долог и тернист был ее путь, но она наконец чувствует, что готова к счастью и достойна его.
Лошадь сдохла – слезь
(невидима и свободна)
Когда Феечка рассказала все Чужеземцу, в тот же миг она ощутила освобождение и облегчение.
Неделю-две спустя Феечка признается себе: только лишь облегчение. Дней семь-десять после беседы с папой Феечка не особо помнит. Ее будто заморозили. Жизнь остановилась. Эмоции и чувства будто проходили сквозь нее, она словно в яму упала, ничего не чувствовала и только наблюдала за происходящим в мире, но и особо не вовлекалась в него – типичная ее прежняя жизнь в хронической депрессии.
Феечка недоумевала: она сидит на антидепрессантах, но переживает состояние, как было до них!
На сессиях она еле-еле говорила, не смотрела в глаза лекаря и призналась, что полтора часа просидела бы, уставившись в одну точку. Ей тяжко было вставать с постели, жить не хотелось.
К счастью, Феечке с лекарем удалось обнаружить, что же случилось с ней.
Она признается себе: она желала не такой реакции отца.
Да, сейчас ей тридцать лет, ничего не изменить, все позади, бла-бла-бла…
Все это понятно.
Но чего желает та четырнадцатилетняя Феечка?
Она хотела, чтобы отец, узнав о произошедшем, навсегда ушел от Вдовы и Змея и создал новую настоящую семью. И обязательно рассказал всем родственникам причины своего решения, чтобы Феечку поддержали, любили и даже пожалели (в хорошем смысле, как ребенка).
Это самое главное для Феечки – изобличить Змея.
Но, горечь в том, что если бы Чужеземец и узнал правду, такого бы не случилось. В противном случае, это была бы другая семья. Никто бы ради нее не принял радикальных мер : обличение Змея и уход из уродливого дворца.
Ведь Змей такой хороший мальчик: и на карате-то он ходил десять лет, и весь в золотых медалях да грамотах, и в школе он звезда номер один, и среди одноклассников душа компании и заводила, и в школьном театре ему главные роли давали, и историю он лучше всех знает, и на истфак на бюджет поступил…
«И по ночам мастурбировал на младшую сестру» – словно пленку на кассете зажевало.
Кто в это поверит?! Да и зачем перечёркивать такие заслуги?
Лучше смолчать.
Можно было бы, конечно, выпить пару бокалов вина и припереться на свадьбу Змея и поднять тост за молодых. Рассказать о заслугах братца, о которых все молчат.
Но она так не сделает, потому что ей придется и с ним, и с мамашей контактировать. А после этого поступка придется и от всей родни что-нибудь да выслушивать. Неохота. Да и страшно все это. Не для Феечки и не по ее характеру. Но потребность-то остаётся! Что с ней делать?
«Ты видишь только свою травму» – как-то мягко сказала ей лекарь.
Да, это так. Феечка не может отделять эти вещи, она не понимает, как отец может с ним общаться после жестокой правды (хотя она и не рассказывала ему подробности), она не понимает, как можно вообще жить с матерью этого урода. Да, у них свои отношения, да, он тоже его сын, пусть и приемный, а Вдова его, пусть и незаконная, но жена, и бла-бла-бла.
Все это понятно Феечке, и с самых разных сторон она на ситуацию эту глядела, и в шкуру каждого залазила, но принять не может.
Позволить себе злиться на Змея – жизнь. Принятие – смерть.
Вот, что и случилось после разговора с отцом. Но в какой именно момент?
Его бездействие:
«Я могу ему транды дать, но не буду же всем объяснять, почему ты избегаешь семейных посиделок. Ты ко мне приходи, доча, не к ним, не обращай внимание на них»
И вроде как тридцатилетняя Феечка понимает и соглашается, но ее детская часть противится и рыдает. Но она не сразу слышит ее, а цепенеет и на неделю-две заваливается в яму-депрессию.
К счастью, благодаря уже своему умению работать над собой и лекарю, она расставляет все по полочкам, возвращается к жизни и выползает из ямы.
Феечка жить хочет. Понимая всех, но с ущербом для себя, она и так всю жизнь прожила. Была хорошей и удобной.
Ребёнка Змея на руки взять не могла, и хоть сто раз понимай, что этот ребёнок ни в чем не виноват, любви к нему не родится. Но она старалась его полюбить. Приезжала и даже играла с ним. Но вскоре отвращение накрывало с головой, а Вдова все визжала, что Феечка ненормальная.
«Хорошо, я буду притворяться, но что я получу взамен? Депрессию? Вы ради меня что сделали? Велели молчать? Какой-то большой перекос не находите?»
Феечка очень хочет послать их всех на три известные буквы и посылает вслух, но не пишет: цензура.
Но какое всё-таки решение?
Да, Феечка сделала все, что могла и больше от семьи (боже упаси!) ждать ничего не станет, но потребность осталась. Как было с мамашей. Она долго подавляла в себе тот факт, что сильно нуждается в материнской фигуре, наравне с едой, водой и воздухом. Она думала, что признав это, расписывается в вечном заточении ожидания любви от мамаши. Для Феечки это были неделимые вещи. Она кривила лицо от отвращения: уже давно от нее ничего не ждёт, а с выпуска ЮлиАнны полностью сепарировалась от мамаши, но почему так нуждается в ней?! Теперь она признается, что это так и есть. Ведь потребность не исчезла, но пришло понимание, что со своей матерью она ее не удовлетворит, потому что та голодная нищенка, которой дать нечего!