Обратная сторона мести

– Стреляли? – снова удивилась она. – Но я не слышала выстрела.

– Не удивительно. Стреляли из пневматического пистолета или, скорее всего, из винтовки, знаете, биатлонисты из таких стреляют, и в тире тоже. Пульками такими маленькими, металлическими. – Он показал кончик мизинца. – Но если такой пулькой попали бы в глаз, например, или точечно в ухо, то могли бы и убить. А так… Выходит убивать не собирались, или просто промахнулись, не попали, куда метили. Он ведь, вы говорите, играл, двигался…

– Но крови совсем мало, – Саша глянула на свою руку, следов крови совсем не осталось: Николай вытер своим платком.

– М-да… но это вопрос к врачам. Скорее всего, внутреннее кровоизлияние, – увидев, что Саша сейчас снова заревет, он отвлек ее вопросом: – Так вы не видели посторонних? Или, может, заметили что-то подозрительное? Постарайтесь вспомнить, это важно. – Он остановился и пристально посмотрел на нее.

– Нет. – Саша действительно отвлеклась и напрягла память. – Ничего такого. Хотя, мне показалось, сосна за забором качалась, я еще подумала, ветер поднялся, что ли?

– Я так и думал, – пробормотал следователь. – Вы можете показать это дерево?

– Ну так, приблизительно.

Саша подошла к кирпичному ограждению и задрала голову вверх.

– Где-то здесь, кажется.

– Обследуйте деревья! – крикнул следователь своим, показав рукой направление.

– И что теперь? – Саша с тоской посмотрела на мужчину.

– Ничего, – раздраженно пожал он плечами. – Будем искать.

Гошу уложили на носилки и понесли к машине.

– Я поеду с ним!

– Саша, с ума сошла? Иди в дом! – сердито крикнул Евгений Степанович, который сидел на садовой скамье и держался за сердце.

Верников тут же подскочил и схватил ее за руку.

Но она вырывалась:

– Пусти, я с ним поеду!

Но Верников крепко обнял ее за плечи и повел в сторону дома, по пути уговаривая, как ребенка:

– Саша, я обязательно отвезу тебя к нему. Завтра. Прямо с утра. А сегодня надо отдохнуть, успокоиться. Пойдем, я заварю тебе чай с ромашкой.

Она неожиданно послушалась и пошла с ним, продолжая всхлипывать и оглядываться. Машина выехала за ворота и, включив сирену, умчалась. Следователь с командой экспертов еще ползали по поляне и лазали по деревьям.

Но Саша поняла, никого они не найдут, да и будут ли искать?

Николай весь вечер не отходил от девушки. Сначала напоил чаем, как обещал, затем отвел в комнату и все время что—то говорил. Тихо, успокаивающе.

Саша действительно успокоилась от его слов. Он, и правда, говорил разумные вещи.

– Гоша поправится. Наверняка придется сделать операцию, но это не страшно, это необходимо. Мы завтра съездим к нему в больницу, ты посидишь с ним сколько захочешь. А я поговорю с врачами, если надо оплачу операцию и лечение, я все сделаю, лишь бы ты не страдала.

Он искренне переживал за девушку, она выглядела такой несчастной, что сердце заходилось от жалости.

Степаныч периодически заглядывал в комнату, но Николай махал ему рукой, чтобы скрылся. А сам сидел на краешке кровати, на которой лежала Саша, и поглаживал ее руку, продолжая говорить что-то тихое и доброе. Саша не заметила, как уснула.

Глава 4

Гоше сделали операцию. В результате разрыва височной артерии произошло кровоизлияние в мозг. Операция прошла успешно, но это лишь по словам врачей. Саша смотрела на любимого и понимала, до полного восстановления еще очень далеко. Гоша был почти обездвижен и никого не узнавал.

– Мы проводим специальную терапию для улучшения кровоснабжения мозга. Чтобы полностью восстановилась работа сосудов, необходимо время и терпение, – объяснял Саше и Николаю лечащий врач Зорина.

Верников делал горестное лицо и настаивал:

– Пожалуйста, сделайте все необходимое. Я все оплачу.

Саша благодарно смотрела на него и кивала.

Прошел месяц, улучшения были, но незначительные. Николай сдержал обещание и оплатил лечение Гоши. Он каждый день возил Сашу в больницу, терпеливо ждал, когда она выйдет из палаты, и отвозил обратно. Все это время он жил в их доме и был с ней почти круглые сутки.

Она была ему очень благодарна! Ведь у Гоши не было родных, а у Сашиного отца не хватило бы финансов, чтобы заплатить за лечение, да он и не дал бы. Отец ходил хмурый, постоянно хватался за сердце и просил дочь оставить Гошу.

– Возможно, он поправится, – твердил он. – Коля поставит его на ноги. Но зачем тебе инвалид?

Он не в первый раз заводил этот разговор. Слуцкий считал, что все случившееся – большая удача, и очень подходящий повод, чтобы дочь разорвала отношения с женихом, но та не сдавалась.

– Папа, что ты такое говоришь?! – возмущалась Саша, слезы наворачивались на глаза. – Ты же знаешь, что у него никого нет, кроме меня! И он выздоровеет!

Он махал рукой и уходил, держась за сердце.

– Оставь дочь в покое, – уговаривал Верников, – это лишь дело времени. Рано или поздно она поймет, что у них с Зориным нет будущего.

– Спасибо тебе, Коля, – благодарил старый друг. – Спасибо, что помогаешь, и что с Сашкой нянчишься.

– Да что там, брось. Ты же знаешь, мне только в радость.

***

В кабинете следователя убойного отдела было тесно и неуютно. Николай брезгливо осматривал старую мебель, допотопную технику и старый, помятый пиджак следока.

– Сергей Игоревич, когда же я от вас услышу какие-нибудь новости? – Верников сидел, откинувшись на спинку стула, и с превосходством смотрел на угрюмого следователя Вершинина.

Они быстро нашли общий язык, по старинке, по-русски. Небольшой конверт с несколькими пятитысячными бумажками быстро сделал разговорчивым необщительного следователя.

Тот принял конверт, как должное. А почему бы и не взять? С их скромными зарплатами при адской работе. Да и хотели-то от него всего ничего – получать информацию о ходе следствия.

– Да есть новости, есть, – пробурчал Вершинин. – Знаем мы, кто это сделал.

– И кто же?

– Да шпана местная.

– А поконкретней?

– Есть тут у нас группа товарищей, претендующих на звание «Бандитская группировка».

– Так. И что?

– Да ничего! Поговорил я с Ледянкиным, это главный их. Ну сказал он, кто это был. Но, сами понимаете, слово к делу не пришьешь.

– А мне и не надо дела, только имя скажи.

– Дивногорский Артем. Есть тут такой. По малолетке часто привлекался, однажды даже до суда дошло, но условным отделался. Вот он у них самый смелый, боевой, его на самые ответственные дела и посылают. Правда, в мокрухе они ни разу замечены не были, так, по мелочам, избили кого-то, погром устроили на рынке. А здесь, Ледяной сказал, получили они заказик один, попугать, так сказать, непослушного бизнесмена. Ну, перегнул, говорит, Дивный немного палку, чуть не убил. Кается, сказал, больше не будет.

– Взяли? – прищурился Верников, попутно размышляя.

Неужели из—за адвокатских дел Зорин пострадал? Так вроде и дел—то у него пока шиш да не шиша. Нет, вряд ли.

– Не взяли. Прячется. Да и зачем он нам нужен? Что мы ему предъявим? Свидетелей нет, улик тоже.

– А выбить признание никак?

– Какое признание? Что из воздушки по воронам стрелял и нечаянно попал в приличного гражданина?

– Ну, кто заказчик, например, узнать.

– А оно нам надо? Наверняка шишка какая-нибудь. – Вершинин покосился на дорогие часы Николая. – Да и вам на что оно надо? Насколько я понял, вам этот Зорин никто.

– А вот это не твое дело, – сердито рыкнул Верников.

– Правы, не мое… Ну, а как предлагаете выбивать признание? Пытать, что ли?

– Допросить. С пристрастием.

– Господи, сериалов, что ли детективных насмотрелись? Это там менты всем морды бьют, да пальцы ломают. А в жизни все наоборот. Мне, к примеру, преступник приставит нож к горлу, а я его даже укусить не имею права. В лучшем случае разжалуют, а в худшем под статью отдадут. В любом случае, превышение полномочий припаяют. Вот как в таких условиях работать? – вздохнул Сергей Игоревич.