Страница 6 из 11
Тем временем старший вигил, офицер из легионеров-пенсионеров, внимательно изучал взглядом Теодора. Его вопрос показался для других неожиданным:
– Скажи, гостинщик, а не доводилось ли тебе бывать в самом Риме?
Теодор нехотя ответил:
– Ну, доводилось.
– А не бывал ли ты в театре Флавиев, называемом Колизей?
– К чему эти расспросы? Они к делу не относятся, – сказал Теодор, но старший вигил восторженно прорычал:
– Я узнал тебя, гостинщик! Ты – великий и непобедимый гладиатор Теодорус! Пятнадцать лет назад весь Рим гадал: куда же ты скрылся? Ни одного поражения в боях! Ты был на вершине славы! Ты был поистине велик! Ты бы мог…
– Послушай, уважаемый, – будто стесняясь, прервал его Теодор. – То старые дела, и я давно о них забыл.
Старший вигил обратился к ростовщику:
– Отвечай, старик, и не вздумай мне врать. Так получил Теодорус деньги от тебя или нет?
Было видно, что ростовщику хотелось соврать, но присутствие свидетелей не позволило.
– Нет… – короткое слово далось старику с трудом.
– Тогда я властью, дарованной мне Римской империей, объявляю договор недействительным! Вымарывай свои записи из свитка! – Вигил обернулся к гостинщику: – А ты, Теодорус, надеюсь, угостишь меня, Модеста Юстуса, стаканчиком фалернского!
На следующий день Модест Юстус, старший вигил, присланный из Рима в Дрепан, остановился в воротах и оглядел двор мансио «У трех дорог». Территория постоялого двора была обнесена массивной стеной и по правилам классического римского домуса состояла из двух частей: внешнего атриума и внутреннего перистиля[17].
Вигил углубился во внешний двор, где по левую руку от ворот стояла кузница, возле которой крутился бородатый кузнец и двое рабов насаживали колесо на ось видавшей виды повозки.
За кузницей располагались склады и конюшни, а в дальнем углу виднелись термы[18] и прачечные. Прочие дворовые постройки и жилье для обслуги лепились к ограде вдоль всего периметра внешнего двора.
Строения справа от ворот скорее напоминали римскую улицу, в начале которой гостей встречала таверна – обширное двухэтажное здание со сводчатым залом. Рядом со входом в таверну имелся нимфеум, у которого можно было умыться и даже, по местному обычаю, совершить омовение ног – процедуру, которой Модест Юстус обычно пренебрегал. Из кухни доносились вкусные запахи, среди которых нос вигила безошибочно распознал аромат жареного барашка.
За таверной тянулись трехэтажные здания-инсулы[19], их первые этажи занимали лавки с товарами для постояльцев, верхние предназначались рабам. В конце «римской» улочки стояли два небольших дома, в которых жили хозяева. В Риме здания штукатурили и красили в яркие цвета, но здесь, в провинции, предпочитали беленые стены и крыши, покрытые красной черепицей, что создавало своеобразный праздничный стиль.
По всему двору стояли повозки – пассажирские, военные, грузовые, и, судя по их количеству, постояльцев в мансио хватало с избытком. Спальни находились во внутреннем дворе, складывая периметр перистиля и уступая весь его центр благоухающему цветущему саду. Вход во внутренний двор украшали солнечные часы. Тень от столбика-гномона[20] указывала на предпоследний дневной час.
Модест Юстус направился к таверне, где у входа его поджидал Теодор.
«Значит, наблюдал за двором, как и подобает хозяину», – с удовлетворением отметил вигил.
После приветствий мужчины прошли в таверну и уселись за стол у дальней стены, откуда зал был как на ладони.
Рабы проворно расставили на столе миски с зеленью, овощами и соусами. Посредине водрузили блюдо с барашком и кувшин с гарумом[21]. Затем один из них принес тяжелую остродонную амфору и предъявил вигилу клеймо известного фалернского винодела.
– Этому вину тринадцать лет, я сам выбирал его в Кампании, – сказал Теодор. – Вина с выдержкой больше пятнадцати лет слишком сладкие для баранины.
Раб удалил восковую пробку, медленно склонил амфору, чтобы не взболтать осадок, скопившийся в коническом дне, и наполнил меру янтарной жидкостью. Потом вылил меру в расписной кратер[22], добавил из гидрии[23] первую меру воды и вопросительно посмотрел на гостя. Тот показал три пальца, что значило: три меры воды необходимо смешать с одной мерой вина. После смешивания благородный напиток был разлит в изящные килики[24].
– Воистину, твое имя соответствует твоей сути![25] – воскликнул хозяин мансио.
– Погоди, ты меня еще в деле не видел, – сдержав усмешку, обронил вигил.
Мужчины подняли чаши.
– Да славятся боги, пославшие мне спасителя Модеста Юстуса! – провозгласил Теодор.
– Да славятся боги! – воскликнул гость.
Они стукнулись чашами, выплеснув немного вина в жертву богам, и выпили до дна. Теперь настало время плотного ужина и неторопливой беседы.
Модест Юстус как гость начал первым:
– Твое заведение не уступает столичным.
В знак признательности Теодор склонил голову:
– Благодарю тебя за столь высокую оценку моей скромной кухни.
– Но я хотел бы расспросить тебя о твоей жизни в Риме как несравненного бойца. Я, опытный вояка, не понимал, как тебе удавалось выходить из безнадежных положений в сражениях. В чем секрет твоей удачи? – спросил вигил.
– Боги ниспослали мне дар: я быстро двигаюсь, – ответил гостинщик.
– Какой же это дар! Так может каждый вояка.
Теодор протянул руку и предложил:
– Сыграем в игру легионеров? Шлепни мою ладонь!
Вигил молниеносно отреагировал и шлепнул его по ладони. То есть ему показалось, что по ладони, на самом деле шлепок пришелся по столешнице.
– Давай еще раз! – Модест Юстус сосредоточился, занес руку и – хлоп!
Увы, результат был все тем же. Несколько следующих попыток также не увенчались успехом.
– Мы можем поменяться ролями, – предложил Теодор.
Они поменялись, и с первого раза его рука плотно прижала к столу ладонь вигила.
– В молодости в этой игре мне не было равных, – сказал Модест, потирая руку.
– Могу подтвердить: ты и сейчас проворен.
– Я вспоминаю бой, когда ты в одиночку сражался с тремя ретиариями[26]. Тогда мне казалось, что тебя спасло только чудо. Теперь я думаю иначе.
– К тому бою я готовился долго, – проговорил Теодор. – Кроме тренировок пришлось совершенствовать снаряжение. Своей победой я во многом обязан кузнецу при школе гладиаторов.
– Сколько раз замирали трибуны, когда тебя опутывала сеть и гибель от трезубцев была неизбежной. Но ты освобождался, и бой продолжался под рев толпы! – Модест Юстус с восхищением смотрел на хозяина мансио.
Тот подозвал раба и знаком велел налить им вина.
– Сеть я ловил на идеально отполированный круглый щит. Таким же гладким был мой шлем.
– Ловко придумано!
– На тренировках я учился отбрасывать сеть и строить картину боя.
– Это как? – мотнул головой вигил.
– Старался держаться между ретиариями и провоцировал их на атаки. Изображал падение, потом уходил в сторону, а мои противники ловили друг друга в сети.
– Значит, ты нарочно изображал хромоту?
– В этом заключалась тактика боя. Чтобы не оказаться в треугольнике ретиариев, я вел их за собой, вступал в короткие схватки и наносил им легкие, но кровавые раны.
– Это я помню! – воскликнул Модест Юстус. – В конце того боя ты остался один на один с ловким и увертливым парнем.
– О да! Это был сильный и коварный противник. Для меня бой с ним был опасной игрой. А в его глазах я видел ненависть и желание убивать. Он действовал подло, среди гладиаторов таких не любят.
17
Перистиль – двор или сад, окруженный со всех сторон крытой колоннадой или отдельными портиками.
18
Термы – римские бани.
19
Инсула – многоэтажный жилой дом с комнатами и квартирами, предназначенными для сдачи внаем.
20
Гномон – стержень, укрепленный на солнечных часах. По его тени определяли время суток.
21
Гарум – рыбный соус, древнеримский деликатес.
22
Кратер – сосуд для смешивания вина с водой.
23
Гидрия – сосуд для воды.
24
Килик – неглубокая чаша с широким устьем на тонкой ножке.
25
Имя вигила Модест, что значит «скромный».
26
Ретиарий – древнеримский гладиатор, вооруженный трезубцем и сетью.