Страница 39 из 82
— Плохо снимешь — голову оторву! — крикнула моя вторая супруга оператору, на бегу скидывая шубу и оставаясь в форме пилота. Пока Ангелина применяла рывок с большим трудом чем я, но почти не отставала. В кокпите мы оказались одновременно. На автомате щелкая тумблерами зажигания и проверки двигателей я внимательно осмотрел поле боя. Стреляли явно со стороны леса… и это был не последний залп.
— Внимание — Воздух! Всем укрыться за щитами! Приоритет — сохранение жизней! — приказал я, поднимая машину в воздух.
— Нижнее ПСО готово! — отчиталась Ангелина и тут же дала залп из противо снарядной шестиствольной пушки. Веер пуль и осколков накрыл приближающиеся металлические болванки со взрывчаткой, часть детонировала в воздухе, часть отклонилась от курса, но взрывы все равно накрыли участок поблизости со зданием управления. К счастью, штурмовики из моей первой роты уже добрались до работяг и накрыли их своими щитами. Об остальном можно было подумать потом.
— Видишь врага? — спросил я, сам шаря прицелом из стороны в сторону.
— Есть метка от вычислителя, даю курс. — отозвалась супруга, у которой, как у оператора ПСО, был стандартный контрбатарейный вычислитель. Едва получив направление, я вжал газ до максимума, и перехватчик уже через секунду оказался над покрытым лесом снегом с отчетливой черной проплешиной.
— Вижу технику… — начала было девушка.
— Я тоже. — усмехнувшись ответил я, наводя прицел на опушку, выстрелами лишенную снежного покрова.
Вот только противник нас видел так же четко, как и мы его, а еще у них было в достатке снарядов ПВО. Сфера приняла весь первый залп с пяти машин, каждая из которых имела два ствола в башне. Наученный горьким опытом я использовал пресс вместо щита, и снаряды бессильно взрывались в нескольких метрах от нас, почти не просаживая конструкт.
Дернув штурвал, я увел перехватчик от второго залпа, Ангелина успешно перехватила пару вражеских болванок, летевших прямо в нас, и тут же снаряды ПСО замолотили по стоящим внизу легкобронированным машинам. Я даже не сильно удивился, когда понял, что по артиллерии она не попадает, их прикрывали конструкты.
— Держись! — крикнул я, и дважды щелкнув тумблером выбора БК в автомате заряжания, наклонил нос Феникса к земле. — Огонь!
Девушка послушно ухватилась за поручни кресла и в тот же миг кораблик ощутимо тряхнуло. Гигантское трехсотмиллиметровое орудие выплюнуло длинную стальную болванку. Я сомневаюсь, что кто-то рангом даже равным моему мог отразить ее сферой, но даже если бы сумел — снаряд был не бронебойным.
Влетевший в стоящую на небольшой просеке самоходную артиллерию снаряд ожидаемо врезался во вражеский конструкт, пробил его, врезался во второй и наконец детонировал. А после всем, кто был в радиусе сорока метров от взрыва было уже все равно, попали в них или нет. Выжили лишь те, кто находился в герметичной бронетехнике по самому краю.
Триста миллиметров это минимальный действенный калибр для Объемно-детонирующих авиационных снарядов, или ОДАС. И я сумел взять на вооружение Феникса всего три таких болванки, они слишком утяжеляли бое укладку снижая маневренность и скорость. Но единожды встретившись с мортирой, я не мог не заиметь себе подобную разрушительную мощь.
В радиусе десяти метров не осталось ничего живого, бронетехника оказалась смята словно консервные банки и перевернута. В радиусе двадцати метров ударная волна вырвала деревья с корнем и кинула их дальше, а техника получила значительные повреждения. В радиусе тридцати метров ударная волна все еще была такой силы что ломала вековые стволы, а снежного покрова лишился чуть ли не весь лес в радиусе километра. Даже наше суденышко ощутимо тряхнуло, хотя мы были не близко.
— Ох… это что было? — ошарашенно проговорила Ангелина.
— Такая же штука, которой чуть не прибили в прошлый раз меня и Машу с Ингой. — ответил я. — Понравилось, решил взять себе. Выживших видишь?
— Нет, хотя погоди, кажется, вон из той установки кто-то пытается выбраться. — ответила вторая супруга, обозначив мне квадрат на экране. И в самом деле, из самоходок кто-то пытался вылезти, держась за голову. Вот он наконец сумел выбраться из люка, согнулся пополам и черную, лишенную снежного покрова землю тут же окропило кровью.
— Никому не снижать бдительности! Противник может находится поблизости. — приказал я, делая небольшой круг над лесом. Тепловизоры едва могли вычленить под густой хвоей крошечные пятнышки тепла, но скорее всего это были звери.
— Хорошо. — сделав еще один круг решил я. — Кажется и в самом деле больше никого. Доложить о потерях.
— Потерь нет, раненых среди штурмового подразделения и гражданских служб — нет. — почти сразу отозвался Василий. — Рабочих пока проверяем, но кажется тоже обошлось.
— Отлично. В таком случае вышлите звено штурмовиков для взятия пленных. — сказал я, постепенно снижаясь к месту удара. — Через несколько минут они будут готовы к транспортировке.
— Ты уверен, что они выживут? — спросила Ангелина, когда мы выбрались из кокпита. — Выглядят они… не очень.
— Хорошо, что вообще живы. — заметил я, опускаясь рядом со скрючившимся на стылой земле парне лет двадцати пяти. — Блин, что же вас дернуло на такую глупость…
— Прямой приказ может? — проговорила Ангелина, забравшаяся в кабину самоходки. — Тут все в крови, но бортовой КПК вроде жив. Нужен техник чтобы извлечь информацию.
— Василий, ты слышал? Нужен техник. — передал я, на секунду отвлекшись от лечения солдата. Не сказать, что я испытывал муки совести. Не используй я ОДАС, пришлось бы дырявить каждую из машин бронебойными снарядами, тоже ничего сложного, учитывая нашу защиту и маневренность. Да и не выжил бы скорее всего никто, после прямого попадания. И все же.
Остановить внутреннее кровотечение было не слишком сложно, сложнее решить, что делать с порванными в лоскуты внутренними органами. Тут нужна полноценная операция, а выработка гормонов и внутренних веществ лишь оттянет момент смерти. Складывалось четкое ощущение что мне чего-то не хватает. А спустя секунду я понял, что просто начал воспринимать все происходящее как должное, не думая о его вариантах.
Миг, и на кончике моего указательного пальца появился конструкт-лезвие. Точно такое же, как я создавал при ударах когтями ветра, только стабильнее, меньше, а от того точнее. И использовал я его как идеально наточенный скальпель, без труда разрезающий и ткань, и кевлар, и человеческую плоть.