Щупальца Альянса: Увертюра

Пока стажёр так размышлял, в кают-компании приглушённо звучал диалог Алонсо со станционным связистом Джоем Гаррисом. Не поставит ли последнего в тупик неопределённый запрос на поиск «кого-нибудь»? Услыхав подобное, многие люди зависают не хуже бортовых киберов.

Но, кажется, умницу Гарриса чаша сия миновала. Сориентировался, кого позвать. Видно, вариантов имел немного.

Через несколько минут в кают-компанию ворвался новый голос – ничуть не встревоженный, но здорово недоумённый. А уж встревожить его предстояло Гуттиэресу.

– Томас Трентон, – отрекомендовался голос. – Младший специалист по настройке системы «Карантин».

И это начальство? Никого поважнее не могли найти?

Должно быть, этот Трентон и сам почувствовал свою неуместность, так как произнёс извиняющимся тоном:

– Сменная администрация станции в полном составе сейчас на совещании. Свободны лишь техники, монтажники, младшие специалисты.

– Не по нашему ли поводу совещание? – сохраняя спокойствие, предположил коммодор.

– Не могу знать, – вздохнул Трентон, – совещание секретное. Но, судя по всему, вы правы…

– Эй, связист Гаррис – он ещё здесь?

– Да, я слушаю, – послышался голос связиста.

– Имеется ли возможность моего голосового включения в это совещание? – голос коммодора зазвучал в полную меру благородной властности, характерной для имперской флотской элиты.

– Техническая возможность есть, – замялся связист. – Однако, действует запрет на участие в такого рода совещаниях всех не-представителей Галактического Альянса.

– В таком случае, связист Гаррис, запишите-ка от меня обращение к вашей администрации. Надеюсь, это правила не нарушит? – Гуттиэрес очень невесело усмехнулся. – А уж вам со специалистом Трентоном – за неприсутствием более важных персон – предстоит решить, стоит ли эту запись передать сразу – или дождаться момента, когда моя информация устареет.

– Будет сделано, – пообещал связист.

– Итак, пишите. Говорит Альфонсо Энрике Гуттиэрес, коммодор крейсера «Антарес» космофлота империи Сант-Амазон Эскабар. Ввиду того, что не далее получаса назад мой крейсер произвёл стыковку с базовой станцией системы «Карантин», считаю важным сообщить администрации о нижеследующем, – коммодор выдержал паузу, отделяя шапку своего послания от главной его части. – У меня на борту были космодесантники – малое подразделение Альянса для тайных операций. Сейчас они через шлюз проникли на станцию в полном боевом оснащении. Направляются предположительно к Жилому модулю. Не исключено, что персоналу станции угрожает серьёзная опасность. В случае, если моё предупреждение покажется вам полезным, предлагаю безотлагательно связаться со мной для координации дальнейших действий. Лучше по голографической связи: она способствует большему доверию.

– Да-да, – ошарашенным хором пролепетали Гаррис и Трентон, – мы всё передадим…

– Жду, – коротко бросил Гуттиэрес.

Ожидание на сей раз продлилось не дольше минуты. Замерцал экран, показывая зал совещаний – вместительный отсек, по-видимому, занимающий целый уровень Жилого модуля станции. С кресел, расположенных амфитеатром вокруг широкого круглого стола, в кают-компанию устремились ошарашенные, перепуганные, недоверчивые, подозрительные, враждебные взгляды. Взгляды служащих Альянса, вынужденных пойти на общение с неблагонадёжным имперским крейсером.

Лишь на одном лице – том самом, которое вскоре раздалось на весь экран, была нарисована приветливая улыбка. Правда, нарисована не в самой реалистичной манере. Проще говоря, сладкая фальшь.

– Начальник смены Уотерфилд, – улыбнулось лицо чуть ли не шире собственных щёк. – Горячо благодарю за беспокойство премного всеми нами уважаемого коммодора! Мы ценим ваше участие в судьбе нашей пуско-наладочной смены, хотя и надеемся, что недоразумение разрешится ко всеобщему благу и взаимопониманию, – в дружелюбном до заискивания тоне начальника плескалась отчаянная тревога.

– То есть, вы убеждены, что речь идёт о простом недоразумении, владеете средствами к его разрешению и держите ситуацию под контролем?

– Не совсем так, – признал Уотерфилд. – Мы, коли честно, ума не приложим, чем вызвано столь неожиданное для нас вторжение десанта с вашего корабля. Но, ввиду того, что к нам спешат воины родного для нас Альянса, считаем, что сумеем с ними наилучшим образом объясниться, не доводя ситуацию до какого-либо разрушительного исхода.

– Знаете ли вы, в чём конкретно могут состоять претензии к вам?

– Понятия не имею, коммодор. А впрочем… Не исключено, что мы о чём-то догадываемся. Но, во-первых, до прибытия космодесантников и разговора с их командиром, никто не может сказать наверняка, справедливы ли наши догадки, во-вторых, предмет этих догадок строго засекречен. Прошу меня великодушно простить, коммодор!

– У вас есть надежда спасти людей и станцию, если что-то пойдёт не так, как вы ожидаете?

– Ну, уж станции-то ничего не угрожает! – вырвалось у начальника немного громче прежнего – и, наверное, искренне. А люди… Людям свойственно между собой договариваться. Мы попробуем договориться с соблюдением всех интересов Альянса, коммодор.

Видать, Уотерфилду затем пришлось извиваться ужом на сковородке, что сама мысль о сговоре с представителями империи казалась ему страшнее гибели от руки Альянса. Коммодор этот нюанс, разумеется, как мог, постарался учесть:

– С вашей стороны, синьор Уотерфилд, было бы неблагоразумно считать, будто я подстрекаю вас к мятежу против Альянса, как мои действия, возможно, выглядят. Скорее, я действую в рамках союзнических обязательств, когда предлагаю помочь в сохранении станции и людей. Во всяком случае, прошу заметить, что действия космодесанта выглядят намного сомнительнее. Вряд ли они отвечают интересам Альянса. Высоки шансы личной злой воли предводителя вторгшегося отряда – майора Домби.

Проняло? Не без этого. Но всё же трусоватый Уотерфилд поспешил заверить:

– Мы ценим ваше бескорыстное участие, коммодор. Верим в законность и моральную выверенность вашего жеста помощи, а также в его высокие мотивы, отвечающие гуманистическим интересам, лежащим в основе политики Альянса. Мы, конечно же, попытаемся сделать всё от нас зависящее, чтобы истинные цели, преследуемые майором Домби, оказались для нас в той же мере понятны, как бы того хотелось и нам, и вам. Вместе с тем, единственным способом выяснения целей отряда майора Домби мы полагаем личный диалог непосредственно с майором Домби.

– Боюсь, однако, что в случае обнаружения деструктивности этих целей вы будете лишены возможности им воспрепятствовать, – произнёс Гуттиэрес достаточно хлёстко, но всё же… Увы, поразить собеседника в самое сердце он не сумел, судя по тому, что получил очередную отповедь в том же самом нудно-дипломатичном духе.

Уотерфилд в своих колебаниях понятен. Более чем. До дрожи боясь майора Домби и его горилл, он безоговорочно поверил коммодору в том, что десантники планируют страшное, но в самоуправство майора – не поверил.

Разумеется, в этом он прав. Майору, чтобы пойти против Альянса, нужно здорово слететь с катушек. А вот Альянс – тот всегда готов приказать своим майорам совершить всякое разное. Такое, до чего майор-одиночка и не додумается. Понимает ли боязливый начальник, что Альянс его смену может в два счёта отдать на расправу? Наверное, понимает и это. Но обнаружить подобное понимание ему мешает страх, который намного сильнее. Иррациональный страх усомниться в родном Альянсе – причём усомниться так недвусмысленно, что другие это заметят. Это ж не просто насмерть убьют, это же будет верный конец карьеры!

4

– Простите, мой коммодор, – голос Алонсо звучал выжидательно, – на связь со мной снова вышли эти два человека: Трентон и Гаррис. Ввиду того, что переговоры с начальником смены зашли в тупик, я подумал…

– Они хотят со мной говорить? – коммодор Гуттиэрес на миг задумался. – Да. Я имею на них время. Соединяй.