Страница 9 из 143
Одна, гадая, спросила у прохожего:
— Имя?
— Засравитяк.
Вот какое! Не нашел лучшего? Обиделась. А вышла замуж, и что же вы думаете, муж — ничего, одна беда, с животом мучается. Под Андрея гаданье самое верное.
10. 10. Приходил Н. А. Бердяев. И до чего он жизнерадостный. И в Вологде всегда с ним было весело. Пошли к Мережковским. А от Мережковских к Розанову стаей по-шестовски.
(Это Шестов завел такое: если уж куда идти, так с дружиною.)
В. В. рассказывал за чаем заграничный случай: о преимуществе русского человека.
Были они все за границей — и Варвара Димитриевна и все дети — Таня, Вера, Варя, Надя, Вася, и Александра Михайловна падчерица. И случился такой грех: захотелось В. В. в одно место, а как спросить и не знает. А Александра Михайловна отказывается, говорит, ей неловко. Да терпеть уже нет возможности, он под себя и сделал. Господи Ты, мой Бог, в отеле, брать белье отказались, хоть сам мой! А главное-то так стали смотреть все, что пришлось Розановым переехать.
А когда-то же самое случилось и в Петербурге: не удержался и обложился, — с каким сочувствием отнеслись дома, прислуга. Сколько сердечности и внимательности.
Ведь это ж несчастье с человеком!
— И нет этой черствости.
11. 10. У Чулкова.
Новые:
Н. К. Рёрих — знает всю доисторическую историю, 200000 лет смотрят через его каменные глаза.
Проф. Е. В. Аничков, автор «Весенней и обрядовой песни», ученик Веселовского: где кончается Рёрих, там начинается Аничков.
Тэффи, сестра Лохвицкой, и Л. Е. Габрилович.
А из старых: С. Л. Рафалович и два молчальника — Блок и Н. П. Ге, внук художника.
12. 10. Первый раз видел желтый туман.
Желтый туман. На просыревшем асфальте зеленый листочек герани.
Какой-то очумел в желтом тумане, грозил на всю улицу:
— Сукин сын, прохвост, обормот, раз я сказал — верх совершенства!
Вечером приходил к нам П. Е. Щеголев и В. В. Перемиловский.
«Всероссийская забастовка железнодорожных рабочих».
13. 10. Среда у Вяч. Иванова. Коновод Аничков. И бесчисленное количество новых. Разговор о событиях. Еще бы!
14. 10. 1/2 8-го погасло электричество. На улице жуть и темь. Что-то будет завтра? Заколачивают магазины. Кухарки разносят «чудовищные слухи».
16. 10. У Розанова. Познакомился с Григорием Петровым. Ну и волос же у человека — кокос!
В. В. все сокрушается, вспоминая Шестова: помириться не может, что Шестов пьет.
А было так: приехал Шестов, повел я его к Розанову, и Бердяев, конечно (ходили стаями!).
А накануне пришепнул я Розанову, что обязательно надо вина:
«потому что Шестов без вина не может».
Вино было. Бутылка красного стояла перед Шестовым.
И мы с Бердяевым все выпили. А у В. В. осталось: без вина Шестов не может!
И вот в разговорах с гостями, вспоминая, все сокрушается.
— Ум беспросветный, все понимает и —
— И помимо всего вредно для умственных способностей! — сочувствуют гости.
17. 10. Все еще темь.
18. 10. Манифест о свободах.
19. 10. У Вяч. Иванова.
Новые: два старца — В. С. Миролюбов («Журнал для Всех») и И. И. Ясинский («Беседа»). Это будут повыше Юшкевича со Скитальцем! И Арцыбашев. Есть сходстве с В. В. Водовозовым.
Все еще при керосиновой лампе.
«Завтра обещают пустить электричество», — так сказал Войтинский.
А В. В. Розанов вчерашний день в баню ходил!
20. 10. Приходили к нам Мережковские. Трогательно, когда они друг с другом речь ведут. Бесподобно представляет их В. Ф. Нувель.
В Калище 13 октября на радостях по случаю манифеста качали при криках «да здравствует свобода!» — губернатора, полицеймейстера и... охранников.
Тема:
«Как мы с Чулковым добивались «конституции».
21. 10. У Бердяевых: Мережковские, Аскольдов, Карташев и Чулков. Рассказывал один из участников: когда у Казанского Собора запели «Вечную память», такое было чувство — подставил бы спину под нагайку и чтобы хлестали.
Видение: огромная иголка, ушки — от земли до месяца, и надо в эти ушки канат вдеть.
23. 10. У Мережковских.
Напуганы.
Из газет: Случайно подслушанный разговор по телефону: «Приходите в трактиррр Парамонова, спрашивайте дворника с рыжей бородой, по 50 копеек на человека бить жидов и интеллигентов».
25. 10. Улица Жабокриковка, а другая Ткачовка.
Когда я слышу о событиях — о митингах и шествиях, мне приходит на ум маркиз де Сад.
И у нас было бы ему что посмотреть:
«одной барышне убитой вбили в низ живота кол» (Томск).
«зажгли дом с демонстрантами: те, кто поспел, — на крышу, а крыша рухнула». (Там же.)
«грудных детей убивали и потом разрывали на части; взрослых сбрасывали с 3—4 этажа».
«женщинам распарывали животы и набивали в них перья» (Одесса).
А в Иваново-Вознесенске рабочего сварили в котле.
27. 10. Квасовар Корытов.
Купец Лобов.
Экспроприатор Мишка Дутый.
29. 10. Накануне были разосланы письма, получилось и в редакции «В. Ж.». В ночь ожидался погром.
По этому случаю собрались у Бердяевых и до рассвета дулись в короли.
Тема:
«Как мы с Бердяевым предотвратили погром».
30. 10. У Мережковских. Впервые знакомятся с «запрещенной» революционной литературой.
А я как-то устал и особенно от разговоров. И у меня такое чувство: просто ушел бы в лес!
31. 10. У Розановых.
Проще всего привести к Розанову еврея. Спросишь по телефону, назовешь — никогда не откажет: какое-то особенное пристрастие и любопытство к евреям.
И весь вечер проговорит. И уж, конечно, ни с кем не спутает. А то бывает так: ходит к нему человек каждое воскресенье и каждый раз В. В. с ним знакомится:
— Розанов.
Я говорю:
— Да ведь он и прошлый раз был и позапрошлый!
— Я не виноват, что на всех похож.
В. В. тоже засел за Дебагория-Мокриевича. И на митинги ходит. Очень ему все нравится: «много влюбленных!»
1. 11 Настоящая зима.
У Мережковских. Познакомился с Андриевским: он, мне кажется, и лето и зиму пледом ноги кутает, а курит сигары.
Д. С. тоже курит сигары — после обеда.
Философов подтрунивает — это все насчет революционной литературы, как Мережковские открывают Америки. А мне вспоминается из детских лет: гимназист агитирует среди курсисток:
— Кеннан-Ренан, что такое нравственность?
2. 11. Электричество погасло — и опять зажглось.
3. 11. Электричество погасло — и не зажглось.
«Вопр. Жизни» окончательно ликвидируются.
4. 11.«Не трудись Господи! ведь я недостоин, чтобы Ты вошел под мой кров» (Лук. 7, 6).
15. 11. Всякий день приносит новость и не проходит дня без события. Это и хорошо и нехорошо. Хорошо — интересно; нехорошо — дело не делается, все отвлекает.
Приехал из Вологды А. Маделунг — это наша живая Вологодская память. Не дождался один Каляев!
17. 11. Читаю записки Л. А. Волькенштейн.
Теперь о Шлиссельбуржцах много разговору.
Щедрин (арест. 81 г.) вообразил, что половина головы у него пропала. Оставшуюся половину с одним глазом надо во что бы то ни стало спасти. А спасти можно, если не давать смотреть на нее. Он приделал себе шпоры, голубиные перья. И держался гордо, свысока. Шесть лет не выходил из камеры. А когда отворяли у него форточку, кричал: свежий воздух стал для него невыносим.
* * *
О ту пору создан был Комитет помощи заключенным шлиссельбуржцам. Собирали посылки. Кто что хотел. Д. С. Мережковский дал свои сочинения. Зинаида Николаевна — духи. В. В. Розанов «Легенду о Великом Инквизиторе» с надписью. Надпись по тем временам показалась нецензурной, и листок из книги вырезали.
(В скобки ставлю зачеркнутое).