Анютины глазки 2

– А как будет решаться вопрос с оплатой? – продолжил расспросы досточтимый Кузыма.

– Тут есть три варианта: первый это оплатить выбранный курс деньгами; второй – часть оплачивается деньгами, часть отработкой; и третий вариант – чтобы отработка была равна стоимости курса обучения.

– Интересно-интересно, – задумчиво протянул градоправитель. – То есть почти каждый имеет возможность учиться? Разумно… – Мэр достал из стола лист бумаги, ручку и вновь задумался, крутя между пальцев стилус. – Скажите, уважаемая, а можно ли такую школу в городе организовать?

– Мы думали об этом и пришли к выводу, что это нерационально. Помимо здания для проживания учеников и помещений для занятий будут нужны полигоны и мастерские. Часть таковых у нас уже есть, часть оборудуем, как только получим разрешение на открытие школы. Да и сколько в Любоше подростков с даром выше единицы?

– Человека три-четыре в год проявляется, кажется…

– А мы планируем ежегодный набор десяти-двенадцати учеников. Вы же помните, что с другой стороны от нас находится город Градож? Думаю, что и там найдутся желающие получить магическую профессию.

– То так, то так… – вновь протянул градоправитель, думая о чем-то своём. – Только как же быть с малосилками? Их-то тоже учить надо.

Я согласно кивнула – конечно надо. А себе зарубочку сделала: расспросить Учителя, нельзя ли нам готовить воспитателей для магически одарённых деток. Пусть в городах если не полноценные детские сады открывают, то что-то вроде воскресных школ. И хорошо бы, чтоб там подготовленные люди преподавали.

Наш полезный и занимательный разговор прервал вошедший в кабинет Гус. Хм… дверь-то я, помнится, на ключ закрывала.

– Всё, я готов! Поехали!

Мэтр был возбуждён – явно ещё не отошёл от схватки: казалось, что в глазах до сих пор мечутся отсветы пламени фаерболов, на левом рукаве явный порез чем-то остро отточенным – хорошо, что крови нет, безупречная причёска растрепалась. Отчего-то смотреть на такого Ефима мне было приятнее, чем в моменты, когда он холодно идеален.

– Ты их всех победил? – спросила я, хоть и не сомневалась в ответе.

– Я их всех скрутил. Досточтимый мот градоначальник, проводите нас к месту казни.

Когда мы спустились к машине, от увиденной картинки мне захотелось опереться о стену. У входа стояла платформа с клеткой, плотно набитой мужчинами разной степени раздетости. Мне показалось, что даже голые ягодицы пару раз мелькнули.

– Ефим, ты их в купальне скручивал? – не поняла я этой инсталляции.

– Нет, Аня, я их во время развлечения прихватил, – рыкнул Гус, а потом спохватился и покраснел. – Незачем тебе такое знать.

И тут до меня дошло.

– Они что, девчонок насиловали?!

Внутри поднялась волна гнева, выразившаяся в том, что я магией неосознанно вырвала несколько булыжников из мостовой и запустила их в сторону клетки. С платформы донеслись вопли боли. Кажется, камни нашли цель.

– Анна, успокойся. Не надо тебе руки марать об эту мразь, – Гус приобнял меня одной рукой и прижал к груди. – Поверь, они не останутся безнаказанными.

И я ему поверила. Сразу, без доказательств. Таким голосом обещаниями не разбрасываются.

– А где пострадавшие? Они живы? – я подняла голову и встретилась взглядом с потемневшими до черноты глазами Ефима.

– Я их в сон погрузил. На обратном пути заберём к себе. Бедняжкам целители нужны.

Мы катили по городу. За машиной тряслась повозка с клеткой, набитой злодеями. А за клеткой шли горожане. Чем-то мне это напомнило похоронную процессию в российской глубинке. Я не знала, что планирует сделать с преступниками Гус. После вспышки ярости на меня накатило отупение. Не хотелось ни думать, ни двигаться. «Пусть всё это поскорее закончится!» – молила я, не обращаясь ни к кому-либо конкретно.

Магомобиль остановился у просторной вытоптанной площади на окраине города. Посредине была сложена высокая поленница, обложенная хворостом – явно приготовлена для казни девчонок, обвиняемых в зловредном колдовстве.

– Аня, останься в машине. Я ещё и полог наброшу, чтобы ничего не было слышно, – предложил Ефим.

– Слышно что? – не поняла я.

– Когда люди заживо горят, они громко кричат, – с едва сдерживаемым злорадством объяснил мне мэр Кузыма и отправился к лобному месту.

– Гус, это бесчеловечно! – ахнула я.

– Может, отпустить прикажешь? – прошипел маг. – Ты не была в том подвале, и то камнями швыряться начала. А я был. И как понял со слов градоправителя, эти уроды там часто так развлекались. Вот только на костёр впервые решились. Пусть сами отведают того, что другим уготовили.

И я замолчала. Послушно села в салон, аккуратно прикрыла за собой дверцу и, сжав пальцы в замок, задумалась. Вправе ли я осуждать этих людей за кровожадность? Сколько семей бессильно наблюдало за мучениями своих детей, убиваемых полиаргом? Сколько матерей рыдали над истерзанными телами молоденьких девчат, выброшенных из подвала после оргий негодяев, захвативших город? Скажи я им сейчас о гуманности и законности, не поручусь, что в меня не полетят камни.

М-да… Чужой мир, чужие устои. И мне необходимо их принять.

Глава 27

– Хозяйка Анна, мы с сестрой твёрдо решили, что не вернёмся в город. Невозможно это, каждый день смотреть на соседей и думать, что кто-то из тех, кому мы готовили целебные отвары, укрепляя их силой, предал нас, отдав на поругание и страшную смерть.

– Оставайтесь в поместье. Никто вас прогонять не будет, – ответила я просительницам.

Прошло две недели после той памятной поездки в Любош и страшного вечера казни преступников, державших горожан в роковой кабале. Кого-то запугивали, кого-то шантажировали, кого-то заморочили ложными оговорами магического вреда для Длани. Горожане перестали дружить, избегали общения, боясь ненароком быть замеченными рядом с ненадёжными и подозрительными людьми.

Должно быть, совместные усилия Светлой Матери и Цветочной девы привели нас в тот день в город. Иначе никто не знает, как дальше бы сложились судьбы людей, замаранных пеплом невинных дев, заживо сожжённых в металлической клетке. Стучал ли он в их сердца?* Будил ли совесть или окончательно заставил смириться и сделать ещё один шаг к превращению в бездушных уродов?

– Нет, хозяйка Анна, – прервал мои размышления голос младшей из сестёр, Дрии. – Мы с Лимой благодарны вам, досточтимому Гусу и уважаемым целителям за спасение, но жить в поместье не можем.

И это я понимала. Не капризничают девчонки – психологическая травма пассами целительской магии не лечится. Сёстры не переносят мужчин. Одного вида боятся, едва ли не в истерику впадают, если кто из парней ближе пяти метров случайно приблизится.

Я было попросила Учителя изъять травмирующие воспоминания, чтобы облегчить страдания девушек, но получила такой нагоняй, что до сих пол голову в плечи втянуть хочется.

– Нет у нас права лишать человека памяти! – орал на меня старик, поставив полог тишины, чтобы наш разговор никто не услышал. – Понимаю, что ты из лучших побуждений это предложила, но сама подумай – как повлияет такое вмешательство? Память – это не букет твоих трав, с которым можно решить, что этот стебелёк оставим, а эту веточку уберём. Сознание слишком тонкие настройки имеет, чтобы в него вмешиваться. Ты можешь мне пообещать, что, избавившись в своих воспоминаниях о жутких днях, проведённых в подвале с насильниками, они сами не станут злобными монстрами?

– Но что же нам с ними делать? Настойки успокоительные помогают плохо… – пролепетала я, немного струхнув от направленного на меня гнева старика.

– Что-что… – магистр, видя, что я не настаиваю, успокоился и перестал сверкать на меня очами. – Скоро острая стадия пройдёт. Поработал я с ними немного. У них теперь тот период каждый день будто на год сдвигается. Скоро будут воспринимать случившееся словно уже десять лет пролетело или больше. Сама ты как относишься к горестным, но давним событиям?