Страница 67 из 67
Человеком.
Они стояли, держась за руки. Запрокинув головы, смотрели на голубое небо.
— Я столько лет мечтал тебе его показать…
Пандора — та, что при рождении нарекли Стефанией, — прошептала:
— Больше не Алая…
Никиас в этой жизни носил иное имя и иное, непривычное для нее лицо. Но это все еще был ее Никиас. Лишенному тьмы Гекаты, ему больше не надо было прятаться за масками чудовищ. Больше не нужно было страдать от одиночества. Никиас был открыт ей, открыт всему миру… Но прежде всего — ей.
Однажды он отыскал ее в Изначальном мире. В кафе, куда она забежала, чтобы скрыться от омывающего улицы Салоников дождя. Сказал:
— Здравствуй, Пандора. Помнишь меня?
Она помнила. Воспоминания о мире, что ждал ее за завесой, вернулись, когда ей было пятнадцать лет. Все это время она ждала лишь его возвращения.
Рядом с Никиасом застыли двое. Ариадна повзрослела, но была все так же прекрасна, Харон — неизменен, как всегда, и неизменно хмур. Встреча с ними и путь в Алую Элладу по черному и длинному, словно Стикс, тоннелю, сопровождались ощущением дежавю. Но теперь все было иначе.
Теперь Пандора по-настоящему начинала жизнь с чистого листа.
Пифос с атэморус был запечатан навеки, химеры за годы без Ареса и заточенной в Тартар Гекаты уничтожены, а потому она лишилась прежних сил. Пандора не ждала прощения от богов, но, по-видимому, все же его заслужила. Гермес, Афина, Афродита… они снизошли к ней с Олимпа, чтобы предложить свои дары. Благодарность за то, что, пусть и не в одиночку, но избавила Элладу от химер и атэморус. А быть может, извинение, что один из них, сотворив ее, едва не погубил весь мир.
Странно отказывать богам, отвергая их дары, и все же Пандора, по-прежнему сжимая в своей ладони его ладонь, отказала. Она устала от магии, от божественной силы, окрашена ли она в черный или в белый цвет. Тьма ее источник или свет. Она хотела остаться тем, кем была рождена.
Человеком.