Душа Пандоры

Пророчица неодобрительно поджала губы.

— Ты выбрала подходящий момент. — Посчитав их с Деми разговор законченным, а знакомство совершенным, она добавила: — А теперь, если ты не против…

Доркас смотрела на нее широко распахнутыми, бесхитростными глазами, явно не понимая, чего от нее ждут.

— Нам нужно уладить кое-какие проблемы.

— О, я могу помочь? — оживилась Искра.

— Мы справимся. А у тебя, думаю, есть дела в Гефестейоне.

— Нет, нет, никаких дел. Вечер же, — добродушно хохотнула Доркас.

Кассандра утомленно прикрыла глаза. На выручку ей пришла Ариадна. Сказала своим неизменно мягким, словно лебяжий пух, голосом:

— Доркас, нам нужно поговорить с Пандорой наедине.

— О. — На лице Искры отразилась обида.

— Я найду тебя позже, ладно? Ты еще поговоришь с Деми, обещаю.

«Не сегодня. Ради бога, только не сегодня».

Нетерпение зудело под кожей. Ей нужно возвращаться домой. Неважно, что будет завтра, а сегодня ей жизненно необходимо увидеть Элени… маму. И обо всем ей рассказать.

«И что же ты скажешь, Деми?»

— Ла-а-дно, — разочарованно протянула Доркас.

И, бросив на прощание заинтересованный взгляд на Деми, направилась прочь.

Оставшуюся четверку, словно скальную гряду, обмельчавшей рекой обтекали эллины. Поглядывали на Деми с любопытством, но без узнавания. И слава олимпийским богам. Но как скоро Искры Ириды разнесут по всей Элладе весточку, что Пандора вернулась?

— Мы слишком долго ждали этого часа. — В голосе Кассандры Деми послышался упрек. Дескать, хватит уже убегать. — Жаль, конечно, что ты до сих пор не вспомнила свои прошлые инкарнации. Возможно, тебя просто нужно подтолкнуть.

— Кстати об этом… Я боюсь, все не так просто.

Теперь уже насторожилась Кассандра.

— Это еще почему?

Деми настояла на том, чтобы рассказать обо всем подальше от посторонних ушей… и эллинов с божественными способностями.

— Ну хорошо, — нетерпеливо бросила пророчица. — Вернемся в пайдейю[2].

— Пайдейя? Это еще что? — Причудливой памяти Деми это понятие оказалось незнакомо.

— Школы для тех, в ком обнаружили искру божественного дара.

Лишь оказавшись на самом верхнем этаже, где их с Кассандрой ждал Харон, и мысленно подобравшись, обрушила на инкарнатов правду, что в свое время стала шоком и для нее самой.

— К рассвету я все забуду. Забуду все, что происходило со мной сегодня, что происходило со мной всю мою жизнь. Забуду то, что я — Пандора. Что я — это я.

Ариадна вопросительно подняла брови. Кассандра подалась вперед. Даже внешне отрешенный Никиас заинтересовался ее заявлением, оторвавшись от созерцания вечернего пейзажа за окном. Солнце не клонилось к закату, так и не появившись на небе, не прорвавшись сквозь алую пелену, но льющегося отовсюду света стало меньше.

Деми рассказала им все. Ее история, казалось, началась лишь сегодня утром, со стикеров на стенах, с исписанных блокнотов в тумбочке. Но, закольцованная, она повторялась так вот уже несколько лет — с тех пор, как маленькая Деми начала терять память.

Как только смолк последний звук последнего слова, повисла звенящая тишина. Равнодушных к концу ее рассказала не осталось. Деми знала это наверняка, невзирая даже на неприступную для понимания эмоций маску Никиаса, который, конечно же, снова стоял к ней полубоком, устремив непроницаемый взгляд вдаль через окно.

Молчание нарушила Кассандра.

— Амнезия, — поморщившись, повторила она. — Этого нам только не хватало.

— Теперь я понимаю, что все эти люди, имена которых я находила… — Деми прерывисто вздохнула, и попыталась снова. — Вот почему моя болезнь поражала людей так избирательно, вот почему одновременно мог существовать лишь один человек с подобной амнезией. Все те девушки из списка, который я так тщательно составляла… Все эти люди… Это все была я.

— Твоя душа — да, перетекающая из тела в тело.

Душа Пандоры, многократно перерожденная.

Это не должно было шокировать Деми — не после всего, что ей довелось узнать и увидеть. И все же… шокировало, да.

— Но сколько бы раз я ни появлялась на свет, и где бы ни появлялась, какая-то сила всегда тянула мою душу в Грецию…

— Потому что твоя судьба — это Алая Эллада, — тихо произнесла Ариадна. — Ты навеки с ней связана. По какой-то причине твоя душа была не в силах преодолеть завесу между мирами, потому держалась к Алой Элладе так близко, как только могла.

— Может, закончим эти пустые разглагольствования и перейдем к проблеме посерьезнее? — холодно обронил Никиас. — Что нам делать с ее бракованной памятью?

Деми не подала виду, как покоробили ее эти слова. «Я запомню, — с мстительной решимостью подумала она. — А если не буду в состоянии запомнить сама — запишу».

— Уже темнеет, мне нужно возвращаться. Мама… Я должна ей все объяснить. Понятия не имею, как она воспримет правду. Вряд ли она поверит во все происходящее… если только сама здесь не побывает. Если не увидит то, что видела я.

— Может, устроим персональную экскурсию в Элладу всех твоих друзей? — ласково предложил Никиас.

Деми послала ему усталый взгляд.

— Ты жить не можешь без постоянных издевок, да? — Не дождавшись его ответа, равнодушно добавила: — У меня нет друзей.

— Не удивлен.

— Никиас, — тоном матери, утомленной тем, что приходится разнимать непослушных детей, попросила Ариадна. — Хватит изводить Деми.

— О, я еще даже толком не начинал.

— Но стоит уже закончить.

— Хватит, — прикрикнула Кассандра. — Замолчите оба.

Никиас в бешенстве развернулся к пророчице, и на короткое мгновение Деми показалось, что та сейчас отшатнется. Что она видела в его глазах в это мгновение? Чего боялась?

Кассандре быстро вернула себе невозмутимый вид. Взглянув на Деми, припечатала:

— Ты никуда не вернешься.

Показалось, на нее обрушилось алое небо.

— Что? Я не…

— Ты не вернешься домой. Я не позволю тебе вернуться.

Деми с мольбой взглянула на Харона, но тот лишь покачал головой. Без ледяной ненависти, что текла по венам Никиаса вместо крови, без сожаления, что плескалась в глазах Ариадны. Равнодушный жест, простая констатация факта, беззвучное, но непреклонное «нет».

— Мы не знаем, как скоро Арес узнает о том, что мы отыскали Пандору, — бесстрастно сказала Кассандра. — Но, как и любой бог, он может чувствовать, когда приоткрывается завеса между Грецией и Алой Элладой. И, как любой бог, он может стереть тебя в пыль.

Деми вздрогнула.

— Причем сделать это в Греции Изначального мира, где сила каждого из нас приглушена из-за того, что наших богов — наших покровителей — нет рядом.

— Вот почему я так долго тебя искала, — пояснила Ариадна. — Нити постоянно путались и приводили меня к тупику.

Она выглядела растерянной, едва ли не несчастной, и как только их взгляды пересеклись, тут же отвела свой.

— Моя мама… — Деми качала головой, не в силах поверить в то, что ее не отпускают в родной мир. — Она же сойдет с ума от беспокойства.

— Всем нам приходится чем-то жертвовать, — веско сказала Кассандра, остановив на ней тяжелый взгляд.

Деми словно падала в бездонную пропасть. Чувство, будто из-под ног выбили опору, и, кричи не кричи, тебя ждет мучительно долгий полет в неизвестность.

Да, она не типичная девушка, этакая примерная дочка, что хранила теплые воспоминания о днях, проведенных с мамой, об их долгих, душевных девичьих разговорах. Она вообще не хранила воспоминаний — лишь осколки разбитой на части реальности где-то глубоко в собственной голове.

И все же…

Деми могла попросить хотя бы перенести маму сюда, хотя бы на пару мгновений. А потом представила Элени Лабракис в мире под алым небом, полным богов и чудовищ. Ее мама этого не заслужила. Она не заслужила дочь, которая однажды уничтожила целый мир и вместо него породила терзаемую божественными войнами и наводненную бедствиями Алую Элладу. Каково Элени будет жить с этой правдой?