Анютины глазки

Следующую коробку, ослеплённая светом, внезапно хлынувшим из удалённой части сарая, я раскрыть не успела.

– Троша, ты что там делаешь? – охнула я, не понимая, откуда взялось освещение.

– Да вы сами взгляните, моса. Только под ноги смотрите, там хлама полно. Не споткнитесь!

Глаза уже привыкли, и я, отряхнув ладони от пыли, повернулась на голос парня. Да ну, бросьте! Так не бывает… С той минуты, как только я увидела керамический бой и придумала, как его использовать, между реализацией плана и реальностью баррикадой встал большой вопрос: где я буду продавать мои творения? Искать посредников и сдавать в магазин не хочется. Как я смогу передать добрый посыл, заложенный в композицию? Человек сам должен прийти и озвучить просьбу. Но не на кухне же заказчиков принимать.

И вот оно, счастье! Оказалось, что часть дворовой постройки, ошибочно принятой мною за сарай, это лавка с отдельным входом с улицы. Троша нашёл и открыл дверь, из которой и хлынул свет, разогнавший застоялый сумрак помещения.

Осталось навести порядок, организовать в дальней части мастерскую, и можно обслуживать клиентов. Я с тоской посмотрела на замусоренные пыльные полки и вспомнила, как милый ребёнок Васечка привёл в порядок весь дом. И тут же попеняла себе, что эксплуатация детей предосудительна.

– Вот что, моса, вижу, что рады вы находке. Но тут дело не для ваших ручек. Ступайте, навестите Яшу, коробки разберите. А я тут уж сам управлюсь, – вроде бы с заботой, но со скрытой долей насмешки сказал мне Троша, кивая на выход.

– Да как же? Тут вёдра нужны, тряпки, метла… – начала было я, но парень взглядом указал в угол, где стояло всё необходимое. Но я же хозяйка, а потому уточнила: – Точно сам управишься?

– Точно! Не раз палубу драил под присмотром старшины корабельного. А у него не забалуешь.

Хотела было спросить, когда это он успел на флоте послужить, но поняла, что мешаю, и ушла. Подумаешь, капитан Грей выискался!

При взгляде на Яшу сразу же вспоминался ослик. Безотказный, флегматичный и старательный. За то время, что мы с Трошей толклись в сарае, участок Яша вскопал небольшой, но земля после его работы была безупречна. Ни комочка, ни камушка, ни травинки.

– Ох и старательный ты, Яша, – похвалила я неприкаянного. – Отдохни немного, устал, поди?

– Без работы, моса, сильней устаёшь. Без работы, без уважения человеческого… – вытирая лоб тыльной стороной ладони, ответил мужчина. – Недаром нас неприкаянными зовут – нет у нас места постоянного, где голову приклонить, нет занятия достойного, за которое сам себя уважаешь и люди ценят.

За последние дни я не одну жалостливую историю услышала и готова была ещё к одной, но Яша только рукой махнул, нагнулся, выбрал не замеченный ранее мелкий камушек и отбросил в кучку из травы, мусора и камней, собранных им на участке.

Тут и Флор подошёл, тяжело толкая полную тачку. Гамлет устало плёлся следом. Похоже, на обратном пути места в тележке ему не хватило, и он обиженно поглядывал на своего друга.

– Не так далеко и сходили, – утешая, потрепал любимца по загривку мой помощник и, указывая рукой на покупки, доложил: – Принимай, хозяйка. Удачно отоварился. Мало всё свежее, так ещё и маг базарный крупы, муку и травы для отвара заговорил от траты жучком вредоносным. Вроде и расход лишний, но так надёжнее.

Всё больше убеждаюсь, что Флор помощник бесценный. Кстати, о цене. Договор-то мы так и не заключили!

Глава 20

Пока тачку разгрузили, пока перенесли покупки в дом и разложили по местам, пока в четыре руки с Флором приготовили большую кастрюлю густой похлёбки да напекли гору лепёшек, светило склонилось к закату.

– Заканчивайте, работнички! – крикнула я с крыльца. – Мойте руки и давайте обедать.

В княжестве у простых людей было принято двухразовое питание. Позавтракали кашей или творогом, запили отваром – и вперёд, на трудовые подвиги. В течение дня только воду или отвары пили, считая, что полный живот работе мешает. Обедали, завершив все дела. Ели медленно и много, восстанавливая потраченные за день калории. Перед сном опять отвар. Разве что с лепёшкой, от обеда оставшейся.

– Временных работников завтраком не кормят – не заслужили ещё. Только обед или пакет еды с собой. За стол в дом не зовут. Вынесут еду в миске поплоше, в той, что потом выбросить не жалко или прибрать подальше до следующего раза, а ложку каждый свою иметь должен, – объяснял мне правила Флор.

Что же, есть в этом правда своя. Неприкаянные часто источают такие «ароматы», что рядом с ним кусок в горло не полезет. Куда такого за общий стол сажать? И с посудой тоже понятно: асоциальные люди могут быть больны и необязательно чем-то явным. Предметы личного пользования у них должны быть отдельными. Потому дешевле миску после такого едока, на помойку вынести, чем потом лекарям да целителям таланы носить.

Помощник уже выбрал и посуду подходящую, и лепёшки положил на отдельную тарелку, а к ним ещё и овощ порезал, шедший приправой к еде. Остротой, плотностью и формой он был похож на редьку. Порции в миски налил щедрые, до краёв:

– Ешьте, работнички. От души за работу благодарим, – вынес угощение на короткую лавку, установленную на крыльце, Флор.

Так и было за что. Яша тихим сапом пол-участка вскопал, а Троша так отдраил сарай – вот же прицепилось название! – результат не хуже, чем после Васечкиной волшбы в доме. И когда успел? Так-то посмотришь – балбес-балбесом: кудлатые пряди пол-лица закрывают – даже глаз толком не разглядишь, обтрёпанные по краям рукава на безразмерной неподпоясанной рубахе длиннее кончиков пальцев, – а рукава Троша ни разу не поддёрнул. Хорошо, что штаны прорехами не зияют. Но в то же время спина у парня прямая, гордая. Неприкаянные всё больше сутулятся. Хотят быть меньше, незаметнее. Этот не таков. Запах от него приятный и чистый. В какой-то момент даже показалось, что парфюмом пахнуло, но это уж точно показалось.

Ели работники по-разному. Яша торопливо, словно боялся, что отберут миску, не дав до конца доесть. Похлёбку из ложки всасывал шумно, со стоном. Троша, глядя на него, даже отодвинулся на другой край ступени. Принюхался к угощению и попросил ложку.

– Ты как же без своей посуды живёшь, парень? – спросил Флор, протягивая просимое.

– Да затерялась где-то… – легкомысленно пожал плечами неприкаянный. – Я вашу заберу? Всё равно ведь выбросите.

– Забирай.

Но работник уже выпал из разговора. С осторожностью отведав похлёбки, зачерпнув её на кончик ложки, Троша удивлённо приподнял брови. Вторую порцию зачерпнул уже без опасения. Ел как воспитанный человек, аккуратно и красиво: над миской не склонялся, еду не втягивал с шумом, жевал плотно закрытым ртом, по сторонам во время еды не зыркал.

Поймав себя на том, что слишком пристально присматриваюсь к парню, я смутилась и, чтобы отвлечься, обратилась к Флору:

– Уважаемый мот, завтра нам непременно нужно посетить управу. Вам требуется подать заявление на восстановление в правах, зарегистрировать наш договор о найме на работу… Кстати, сколько таланов в месяц стоят ваши услуги? Пятерик устроит?

Яша вдруг закашлялся, и я поняла, что наши работники «грели уши». Вот же… Понятно, что ничего секретного я не говорила, но всё равно стало как-то неловко.

– Я бы только за еду и крышу над головой работал на вас, моса, и без всяких договоров, – буркнул он, восстановив дыхание, и вновь уткнулся в миску.

После таких слов я едва затылок не почесала, невольно взглянув на Трошу. Этот тоже будет на постоянную работу проситься?

– Не-не, – отмахнулся тот. – На меня не рассчитывайте. Вам и Флора с Яшей хватит.

– Не очень-то и хотелось, – непонятно отчего обиделась я. – Тоже мне, принц выискался.