Страница 28 из 135
— Стас, мы и так время теряем. Это ладно погода хорошая стоит. Но ночью уже заморозки. Ночью уже минус. Нам надо проскочить Хакасию, как можно быстрее. И уйти ещё южнее.
— Марк. — С крана слез Николай. — Там озеро. Порыбачить бы.
— Тебе, что рыбы не хватает?
— Марк, рыбалка, это искусство. Дело не в улове, а в процессе.
— Рыбак что ли заядлый?
— Есть такое. У меня два пристрастия, это рыбалка и охота.
— А женщины? — Усмехнулся Артём.
— Ну, женщины… Женщины, это другое.
— Что другое? — Спросил его, усмехнувшись.
— Женщины это… Это песня. Которую поёшь с душой.
— Душевный ты наш. — Захохотал Василий. Все остальные его поддержали.
— Дядь Василий, Марк! — Услышали голос паренька, который управлял дроном. — У нас гости. Ничего себе!
— Что? Мы все вновь уставились на монитор.
— По северной ветке, видите. К нам движется.
Точно. По северной ветке к станции двигался тоже эшелон. Только меньше нашего. И похож был на эшелоны из фильмов про апокалипсис. Впереди поезда шла первой платформа, как и у нас, только простая, не железнодорожный кран. Борта платформы были нарощены мешками с песком. И там имелось орудие. 100-миллимитровое противотанковое орудие «Рапира». За платформой шёл вагон, переделанный из простого пассажирского. Он был обшит металлическими листами. Вместо окон — узкие бойницы, из которых торчали стволы пулемётов. А на крыше башня от танка Т-55. По бортам вагоны была закреплена колючая проволока. За ним шёл сам локомотив, тепловоз, так же обшитый металлическими листами, по верх которой была колючая проволока. За тепловозом шло ещё два самопально бронированных вагона, но без танковых башен. Потом платформа с корейским кран-бортом «Хюндай». Далее простой, товарный вагон, не бронированный. Ещё один бронированный вагон. Потом опять два товарных вагона и последней шла платформа с зенитной пушкой. Похоже, она предназначалась для ведения огня по тем, кто мог преследовать их или попытался бы напасть сзади. Платформа тоже была защищена мешками с песком. И ещё, все борта их бронепоезда были разрисованы черепами со скрещенными костями и разными жуткими рожами. А ещё имелась надпись: «Анархия — мать порядка!» Блин, как страшно-то, одуреть. Цирк на колёсах. Это они так пугают заранее что ли? Анархисты, мать их?
— Что за зенитка? — Спросил кто-то.
— Хрен знает. Ответил Стас. Похоже, либо это 72-К, калибр 25 миллиметров. Либо 61-К, калибра 37 миллиметров. Ближе дрон надо. Плохо видно. Но что та, что другая, все они времён Великой Отечественной. Но вещь в наше время просто убойная. Обе зенитки автоматы. Можно вести стрельбу не только по воздушным, но и по наземным целям.
— Дрон убирайте. Иначе собьют. — Велел я. На экране было видно, что на дрон стала наводиться зенитка с последней платформы. Там места уже занял боевой расчёт. — Внимание, боевая тревога. Всем занять свои места, согласна боевого расчёта.
В нашем эшелоне народ засуетился. Чужой поезд подходил к нам с севера. Мы стояли по отношению к нему правой стороной, чуть наискось. Соответственно к нам была обращена их левый борт. Бронепоезд стал замедлять ход и остановился примерно в километре от развилки. Наши орудия, что башенное на броневагоне, что гаубица на платформе и орудия БМП, и ПТ-76М навелись на чужаков. Их таковая башня на вагоне так же навелась на нас. Мы были больше их состава. И фактически по огневой мощи их превосходили. Они остановились. Молчали. Наверное разглядывали нас в оптику, как и мы их. Потом от передней платформы, с «Рапирой» вверх поднялся их дрон.
— Алё, в «Панцире». — Связался по рации с нашими зенитчиками.
— Слушаем, командир.
— Их дрон будет к нам подлетать, дайте короткую очередь из автомата. Но дрон не сбивать. Просто дайте понять, что нам не нравятся их глаза.
— Понял, командир, сделаем.
Дрон стал подлетать к нашему эшелону. Раздалась короткая очередь из 30-ти миллиметровых автоматов. Дрон шарахнулся назад. Похоже ребята поняли, что мы не жалуем их птичку. Но они уже оценили нас. Дрон ушёл назад на платформу. Ещё какое-то время мы и они молчали. Я пробежался в радиорубку. Там уже сидела Анна.
— Слушаешь? — Спросил её. Она кивнула. Сидела в наушниках. Посмотрела на меня. Убрала наушники.
— Марк, они вызывают.
— Включай громкость.
— Эй, на бронепоезде? — Услышал я мужской голос. — Слышите меня? — Анна дала мне микрофон.
— Слышим, слышим.
— Хорошо. Мне бы вашего старшего. — Спросил тот же мужик.
— Говори. Я старший.
— Ну что, старшой, мы как говорить будем, либо молча разойдёмся или стрелять начнём?
— А ты сам-то как предпочитаешь? — Ответил ему вопросом на вопрос. Услышал, как он усмехнулся. В рубку подошли Илья, Василий и Стас. Внимательно слушали.
— Ты случаем не еврей? Вопросом на вопрос?
— А у тебя проблемы с евреями?
— Да, в общем-то, нет никаких проблем.
— Ну вот и хорошо. Вы сами-то кто? Анархисты? И ты, наверное, батько Махно?
Услышал смех в эфире.
— Угадал. Меня так кличут. А тебя как мне величать?
— А я просто Марк. С точки зрения анархистов батьки Махно столетней давности, я золотопогонник, офицер.
— Спец значит? Не дилетант?
— А где ты дилетантов сейчас найдёшь? Они все вымерли, как мамонты в эпоху палеолита.
— Или пашут на не дилетантов. Так ведь, Марк?
— И такое встречается. Глупо отрицать.
— Ну что, Марк, тогда давай встретимся, так сказать лицом к лицу. Поговорим. Определимся, что и как нам быть?
— Давай встретимся. Чего не поговорить? Пострелять всегда успеем.
— В этом ты прав. Пострелять всегда успеем. Где встречаемся?
— На развилке.
— Тогда отгони свой бронепоезд чуть дальше, на такое расстояние, как и мы стоим.
— Не более, чем на двести метров. Извини, но мне не хочется целый километр пилить на своих двоих. Подойдите сами ближе.
— Ближе. У вас стволов больше. Башенное орудие на броневагоне 57 миллиметров?
— Оно самое.
— Автомат?
— Угадал.
— Плюс Д-30 на платформе, ещё 100-миллиметровка у БМП и 57 миллиметровый автомат на ПТ, так ведь? На моей башне калибр хоть и больше, чем на твоей, но твой автомат быстрее. Он нас расковыряет по самую требуху быстрее, чем я сигарету выкурю.
— Так он вас и на километре расковыряет. Так что разницы нет. Зато идти меньше надо.
— Хорошо. Давай через полчаса, на развилке.