Страница 82 из 154
Выслушав Камарию, мудрецы сказали ей:
– О царица, мы знаем множество хитростей и уловок, но опасаемся, как бы этот жестокий царь не убил нас, проведав о наших замыслах. Ведь мы в его власти, и нам неоткуда ждать спасения. Лучше ты постарайся освободить нас, а как только мы окажемся на свободе, мы приложим все усилия, чтобы погубить твоего сына.
И Камария, поразмыслив, сказала:
– Я выпью отвар из волшебных трав, от которого мое лицо станет желтым, как у мертвеца, и сделаю вид, будто умираю. И если кто-нибудь из слуг Сайфа увидит меня в таком состоянии, он наверняка отправится к своему господину и расскажет ему об этом. Тогда мой сын придет сюда и освободит меня, что бы ни говорили его приспешники и друзья: ведь он чистосердечен и совсем не умеет отличить правду от лжи и обмана. А если он освободит меня, я постараюсь погубить и его, и царя Афраха, и Садуна, и Бурнуха, и всех его приближенных! Я задушу их в сетях своей хитрости, погублю всех до одного!
Сакрадис воскликнул:
– Вот это правильно! О царица Камария, в моей сумке есть травы, которые как раз годятся для нашего дела и помогут исполнить твои намерения, ибо всякий, кто выпьет отвар из них, сначала побелеет, потом покраснеет, а затем пожелтеет. А у моего брата есть противоядие, которое уничтожает действие этих трав; выпив его, ты снова станешь такой, как прежде, и желтизна с твоего лица совсем исчезнет.
Он подал Камарии травы и сказал:
– Возьми эту траву, от нее желтеет лицо и начинается понос, она поможет тебе сделать так, как ты задумала. А когда ты захочешь выздороветь, тебе понадобится желтая трава, которая есть у моего брата, она излечит тебя от недуга.
С этими словами он взял сумку своего брата и передал Камарии противоядие. Камария взяла у Сакрадиса его снадобья, и, как только она проглотила первое, живот у нее раздулся, лицо пожелтело, так что по виду ее можно было подумать, будго она больна уже лет сто. Тут Камария принялась кричать и вопить, и не унималась до тех пор, пока не пришла приставленная к ней невольница. И когда эта невольница увидала, что происходит с Камарией, она воскликнула:
– Ты опять хочешь нас обмануть, да проклянет Аллах твоего отца, да не пошлет тебе господь милости и спасения!
А Камария сказала ей жалобным голосом:
– У меня болит сердце и ломит все тело. Я не знаю, что со мной случилось.
На это невольница ответила:
– Это, наверное, настал твой смертный час, о подлая распутница!
Потом невольница ушла, оставив Камарию в подземелье и ничего никому не сказав о ее болезни. На второй день Камарии стало хуже, а на третий день все ее тело распухло и боли усилились. Она извивалась, как змея, и вопила, рыдая:
– О сын мой, пусть Аллах не взыщет с меня за мой грех! Я была несправедлива к тебе, я обижала тебя, а теперь меня страшит только одно – умереть, не повидав тебя. Теперь у меня осталось одно желание: я хочу еще раз взглянуть на тебя перед смертью.
Потом Камария лишилась сознания и упала на землю, словно мертвая. И когда невольница увидала это, она испугалась, что царь Сайф убьет ее, если она ничего ему не скажет, и подумала: «Если эта проклятая умрет, а я ничего не скажу царю Сайфу о ее болезни, он станет упрекать меня и бранить, а может и вовсе убить, навеки жизни лишить». Она подождала, когда Камария пришла в себя, и спросила ее:
– Чего ты хочешь, царица?
– Я хочу, чтобы ты отправилась к царю Сайфу сыну царя Зу Язана и рассказала ему о том, что случилось со мной, и какая беда постигла меня, – отвечала та. – Но не говори об этом никому из его приближенных и слуг! А моему сыну скажи так: «Твоя мать умирает, настал последний день ее жизни. Она хочет увидеть тебя, проститься с тобой и высказать свою последнюю волю». Вот чего я хочу от тебя.
И невольница ответила ей:
– Слушаю и повинуюсь! – потом вышла из подземелья, заперла за собой дверь и стала поджидать царя Сайфа.
И когда Сайф распустил диван и собирался идти на женскую половину дворца, невольница подошла к нему, поцеловала ему руки и сказала:
– О великий царь нашего времени, я хочу рассказать тебе о твоей матушке. Но я должна поговорить с тобой так, чтобы нас никто не видел.
Царь Сайф отпустил всех своих приближенных и приказал невольнице:
– Теперь говори.
Невольница сказала:
– О великий царь нашего времени, твоя матушка, царица Камария, не выдержала тягот заточения и заболела: она вся распухла и вот-вот умрет. Она передает тебе свой прощальный привет и с любовью и почтением зовет тебя к себе, чтобы в последний раз повидать тебя перед смертью. Она, о великий царь нашего времени, благословляет тебя и на словах и в душе и прощает тебе все, что ты с ней сделал. А я, о господин мой, пришла к тебе, чтоб передать эти слова.
Услыхав это, царь пришел в неописуемый гнев и воскликнул:
– Нет силы и мощи, кроме как у всевышнего Аллаха! Потом он сказал невольнице: – Отведи меня к матери, может быть, я еще застану ее в живых. Она, наверно, гневается на меня! Клянусь Аллахом, я забыл о ней и оставил ее в заточении, а это величайший позор для меня. Как стыдно мне будет, когда все станут поносить меня, говоря: «Мать царя Сайфа умерла в заточении, в подземелье, куда ее бросил родной сын!»
В это время они подошли к подземелью, и когда невольница открыла дверь, царь Сайф вошел и увидел, что Камария лежит без движения, притворяясь мертвой. Потом она собрала все свое коварство и умение и, будто только очнулась от забытья, стала извиваться по земле, как будто страдала от нестерпимой боли. Увидев свою мать в таком состоянии, Сайф воскликнул:
– Все мы принадлежим Аллаху и к нему вернемся! – и сердце его сжалось от сострадания. Он подошел к матери, сел у ее изголовья и принялся оплакивать ее: ведь Сайф был чистосердечен и прямодушен, поэтому-то Камарии и удалось его обмануть. И увидав, что сын проникся состраданием и что сердце его сгорает от жалости к ней, Камария открыла глаза и простонала с присущим ей коварством и лицемерием:
– О сын мой Сайф!
– Я слушаю тебя, матушка, – отвечал тот, и Камария продолжала:
– О мой сын, прости меня, я поступала с тобой как враг, заставляя тебя скитаться из одной дальней страны в другую. Но теперь я прошу тебя, сын мой, прости меня и не гневайся больше.
– О матушка, это я прошу тебя о прощении, не взыщи с меня за мою жестокость! – воскликнул Сайф, но Камария возразила:
– Сын мой, ты поступил со мной по заслугам, и я простила тебя, потому что ведь ты – мой сын, плоть от плоти моей и вся моя надежда только на тебя. Я от всего сердца прошу всевышнего Аллаха простить тебя и не карать за мою смерть, тебя можно извинить, на тебе нет греха, а виновата во всем я сама.
Потом она заплакала и стала произносить горестные стихи. И когда Сайф услышал это, он не мог больше сдержаться и чуть не лишился рассудка от горя. Он воскликнул:
– Я ни за что не дам своей матери умереть в темнице, даже если мне придется защищать ее и отдать за нее жизнь!
И Сайф, охваченный раскаянием, приказал немедленно вывести Камарию из темницы, отвести ее в баню, надеть на нее приличествующие ее сану одежды и перевести в верхние покои дворца. Слуги ответили: «Слушаем и повинуемся!» – и сделали все, как им велел царь Сайф. Они вынесли царицу Камарию из подземелья, омыли ее в бане, одели и перенесли в дворцовые покои. Потом Сайф вошел к матери, чтобы посмотреть, не стало ли ей лучше, но нашел ее в прежнем состоянии. Тогда он сел у изголовья и снова заплакал, а Камария говорила ему:
– О сын мой, не плачь, да поможет тебе Аллах одержать победу над врагами и завистниками, пусть обнаружит он твое превосходство над всеми людьми!
Потом Камария стала превозносить и восхвалять своего сына, а царь Сайф склонился к ее ногам, целуя их и повторяя:
– О матушка, пусть пропадет весь мир и этот талисман, который разлучил нас с тобой. Если хочешь, возьми его и делай с ним, что тебе заблагорассудится!
Но Камария отвечала: