Недетские чувства

— С моей мамой? — я ничего не понимала. Факты никак не укладывались в моей голове. Дядя Сема добрый. Я же видела. Он не мог. Только не он…

Но тогда становилось понятно многое. Слишком многое.

— Даша, я не знал, что ты существуешь. Узнал только недавно. И старался все исправить. Помочь тебе.

— А маме? — я вдруг поняла, что плачу. Я старалась кричать. Громко, чтобы донести до него всю боль, но у меня получался только тихий шепот, — за что вы так с ней? Она же была маленькая! Совсем маленькая!

— У меня нет оправданий, Даша. И я не горжусь этим поступком. Но я не в силах изменить прошлое. Все, что я могу, это попытаться исправить свои ошибки сейчас. В настоящем.

— Я ненавижу тебя, — проплакала я. Как же мне больно. Как же больно. Как хорошо было ненавидеть своего отца, не зная, кто он. Но не сейчас, когда я стала чувствовать к нему что-то хорошее….

— Прости. Я знал, что так будет. Но скрывать это дальше было бы глупо. И я поздравляю тебя с помолвкой, — он улыбнулся, — Дима тебя любит. И я очень рад, что вы вместе. Я буду спокоен, когда ты с ним.

Он ушел. А я не могла успокоиться очень долго. Прижималась к Диме и плакала. Я не знаю, как бы я смогла вынести эту новость, если бы не он. Если бы я не чувствовала на пальце подаренное им кольцо, которое своей непривычной тяжестью напоминало — я больше не одна.

Думаю, если бы не это, я бы, наверное, сошла с ума от боли. И, совершенно точно, никогда не смогла бы довериться ни одному человеку на свете.

— Даша, — Дима покачивал меня на руках, как раньше. Будто бы я маленькая девочка. Хотя я, наверное, и была маленькой девочкой в этот момент, — прости. Это я настоял на том, чтобы он признался. Но я подумал, что ты должна знать правду. И еще я хочу, чтобы ты помирилась с мамой. Она ведь не виновата, что так случилось. Ей самой нужна была помощь. Но она тебя любит. Поверь, я знаю…

Я замотала головой. Я не хочу с ней мириться. Я никогда не была нужна ей. Ни ей. Ни отцу. Который из тени вдруг превратился в хорошо знакомого и очень доброго ко мне человека. Он изменился. И если бы сейчас… все случилось снова. Он бы не поступил так, как тогда. Потому что сейчас он другой. Как и все мы сейчас другие.

Мама… мамочка… и я закивала головой, соглашаясь. Я хочу с ней помириться. Хочу. Потому что сейчас я поняла. Всю жизнь у нас с ней была одна боль на двоих. Одно насилие на двоих. Одно предательство на двоих. Я такая же жертва пьяного насильника, как она. Она такая же жертва нелюбви, как я.

Может быть все могло быть по-другому. Не так. Может быть мы могли бы стать опорой друг другу, делясь той любовью, которой нам обоим не хватало. Но… но вышло так, как вышло. Прав дядя Сема… мой отец, которого я проклинала всю жизнь, прав… прошлое не изменишь. И свои прошлые ошибки надо исправлять сейчас. В настоящем.

Мама ждала меня у ворот. И я снова плакала. Только в этот раз от радости. Мы просили друга прощения за все непонимание, за всю ту боль, что причинили друг другу. И легко, с невероятным облегчением, прощали. И было понятно, что это навсегда. Да, может быть между нами снова будут ссоры и непонимание, но сегодня, здесь и сейчас, мы закрыли тетрадь, в которой записывали обиды все эти годы. И начали новую жизнь с чистого листа.

Дима стоял, облокотившись об свою новую машину, белую бабочку он оказывается продал, и с улыбкой смотрел на нас. И рядом с ним, с важным видом стоял мой брат. Его сын. И они так были похожи в этот момент, что только слепой бы не заметил кто они друг другу.

А вечером, когда мы уже шумно праздновали нашу с Димой помолвку и примирение с мамой, мальчишка подошел ко мне, присел рядом и спросил:

— Так ты, значит, моя сестра?

Я кивнула и обняла его. Это так здорово, что у меня теперь есть брат.

— И выходишь замуж за моего отца? — от неожиданности я вздрогнула. Дима предупредил, что мальчишка не знает правду. — Что?! — удивился он, — я же не дурак. Считать умею. И в зеркале себя видел. Так вот, Даш… ты мне теперь кто? Сестра или мачеха? — он хитро посмотрел на меня и рассмеялся.

— Я твоя семья, Димка, — рассмеялась я, — а вы все — моя семья.

Я смотрела на эту огромную компанию. И понимала: бабушка, мама, дядя Вася, Димка с маленьким Васенькой, мой Дима и я — мы все одна семья. Большая. Веселая. И, возможно, очень дружная. Ведь это зависит только от нас. От того, сможем ли мы прощать друг другу обиды сразу. А не копить их долгие годы, как раньше.

А еще, мелькнула мысль, у меня есть Светка с Вадимом, Бакс с Ангелиной, дядя Сема и его братья, с которыми я еще не знакома. И они тоже моя семья. Может быть. Если я смогу простить отца.

И я постараюсь. Ведь мама его уже простила. Я знаю. Я спросила.

Эпилог

— Демон, черт тебя подери, — Седой нахмурив брови разговаривал по телефону, — я же говорил, не надо идти на поводу у этих уродов. А ты, как лох, поперся к кидалам. И как тебе удалось заставить их выполнить свои обязательства? Ты что любимую кошку Бочарова в заложники взял?! Твою же мать! Везучий сукин сын!

— Дядя Сема, — покачала я головой, — я же просила не ругаться при детях. Они вон уже ушки навострили, завтра снова всех удивят пополнением словарного запаса.

— Прости, дочка, — он отложил телефон и сверкнул глазами в сторону малышей, — у-у-у, демонята!

Наши двое демонят-погодков с визгом и хохотом бросились бежать. Это была их любимая игра со «страшным» дедушкой. Младшая, Аглая, еще лежала в колыбельке и сладко спала в компании Декабря и Марта. Остальные четыре месяца где-то затаились, устав от неугомонных шалопаев.

— Даша, — отец, которого я пока так и называла дядей Семой, тяжело встал и заходил по комнате, — я хочу оставить тебя наследницей своего состояния.

— Мы уже об этом говорили, — ответила я. Это был единственный повод для наших споров. Я никак не могла смириться, что внезапно стала наследницей огромной корпорации, которой сейчас управлял мой муж, — мне ничего не нужно. Тем более ты прекрасно знаешь, как я отношусь к тому, как ты его заработал.

— Да там уже ничего такого и не осталось! — недовольно запыхтел дядя Сема, — Твой патологически честный Демон уже все почистил! Бизнес теперь чистый и прозрачный, как слеза. Не понимаю, как ты смогла сделать из такого, как он, до тошноты порядочного человека, а? Ведь какой авторитет бы был…

— Дядя Сема! — рассмеялась я. Теперь я знала прошлое Димы, но была уверена, он сам не смог бы долго быть по ту сторону закона. Не такой человек.

— Эх… жизнь моя жестянка… пойду с детьми поиграю что ли, — бывший преступный авторитет, бывший кандидат в губернаторы, бывший бизнесмен, а теперь всего лишь дедушка и тайный советник моего мужа, встал с дивана и демонстративно шаркая ногами отправился к внукам.

Тогда четыре года назад нам всем пришлось трудно. Паша, который уже несколько лет копал под дядю Сему, желая заполучить его легальный и особенно криминальный бизнес поднял в СМИ такую шумиху, что Седому пришлось не только забыть про выборы, но и бежать из страны. Вернуться он смог совсем недавно, и до сих пор сокрушался, что «не удавил эту крысу сразу» как Дима сообщил ему о предателе.

А Дима, ставший его помощником, таково было условия Седого, остался один на один со всеми проблемами и с корпорацией, которая мгновенно затрещала по швам.

Проверки следовали за проверками, скандалы за скандалами, репортажи за репортажами… я до свадьбы видела Диму всего пару раз. И даже созванивались мы редко. А медовый месяц нам, как в советское время, пришлось уложить в три дня. Это бабушка ворчала про советское время, поэтому я и знаю.

Зато он смог. Отстоял практически все компании. Хотя при этом Седой и его семья остались почти нищими. Им пришлось продать все, что имело хоть какую-то ценность. Но именно тогда я поняла в чем отличие моей семьи, от семьи дяди Семы.

Они стояли друг за друга горой. Дядя Андрей, Светин отец, Света с Вадимом, Бакс с Ангелиной, Амур с приятелем, приехавшие откуда-то из-за границы, и другие родственники, которых я так до сих пор толком и не знаю, — все вложили в спасение дяди Семы все, что могли: деньги, знакомства, свое время и силы.