Пивняк №42

– Смотря где. Вот это? Это Афоня из фильма «Афоня». – глядя на недоумённое лицо Грека, Анатолий пояснил. – Один из моих любимых фильмов. Данелия снял. Очень сложносочинённая картина из комедии аккуратно переходящая в жесточайшую личностную драму. У меня почти все татухи связаны либо с кинематографом, либо с литературой. Вот смотри, на правой руке Бердмен, Скотт Пиллигрим, Хранители, Гомер Симпсон и Майкл Фассбендер.

– Забавно. И много у тебя их? – Толик обрадовался, что Грек не стал демонстрировать свои тату. Часть он видел, и такой стиль не понимал. Словно был… Словно был ворчливым старым хером. Опасная бритва, «Беги со мной или от меня» – вот это вот всё. Каждому своё.

– Да почти весь забит. Вот это, на шее, значок из аниме «Берсерк» и тотем из «Начала» Нолана. Сзади вот, смотри, – Толик повернулся и немного отодвинул футболку – смесь лого Дэдпула и Ред Хот Чили Пепперс, «Ред Хот Чимичанга». На спине Хантер Томпсон и Даг Стенхоуп. На рёбрах Дэдпул и Черепашки-ниндзя. На груди «В – Значит Вендетта» и Дружище Христос.

– Дружище Христос?

– Зацени. – Толик отодвинул горло футболки, показывая тату. Грек засмеялся, подавившись пивом.

– Обалдеть! Да ты больной!

– Не исключено. Вообще, это из фильма «Догма» Кевина Смита. Посмотри обязательно. Кайфанешь.

– А про что?

– Помнишь песню «Дедди» группы Корн? – Грек кивнул. – Вот совсем о другом.

– С работой не бывает проблем из-за татух? – отсмеявшись спросил собеседник Толика.

– Да я как-то предпочитаю не работать в компаниях, которые живут в девяносто шестом году.

Грек снова согласно кивнул.

– А с гопотой? Пизды тут ещё не получал?

– Один недавно пытался докопаться. – Толик сделал последний глоток и поставил пустой бокал. – За татуировки как раз. Но больше всего его не устраивала серёжка. Я наезда про корабль и пирата не слышал уже лет десять. – Грек опять засмеялся. – Но я его размотал кое-как. Я же бухой был. К тому же у меня чит-коды.

– Это какие?

– Я, скажем так, забитый школьный лох. Родители каждый год переезжали, и я постоянно был новеньким в школе. А что делают с новенькими? Пиздят. Дети – зверьё. Но самое крутое то, что у меня эпилепсия. И каждый раз, представляя меня классу, каждый учитель считал своим долгом объявить всем, положив руку мне на плечо, что вот, мол, это Толик. У него эпилепсия, так что поаккуратнее с мальчиком. Они вот реально не понимали, что этим своим миротворческим и гуманным жестом превращали меня в Колина Фаррела из «Сорвиголовы». Помнишь, у него там на лбу мишень? Так что умножь пиздюля на два. Только в седьмом, кажется, классе я сообразил, что делать. Как только начались первые тычки и плевки на рюкзак, я вызвал на «стрелу» главного заводилу. Не помню точно, Женя вроде. Он, конечно, здоровый был, но явно по ебалу никогда не получал. И все в том классе чуть ли не пердёж его нюхали. Он из богатой семьи, постоянно водил избранных в боулинг, чипсы покупал, газировку. Вот. Пошли мы, значит, на пустырь. Вижу, он тихонько так, про себя, но очкует. Это же «стрелка». Толпой лоха эпилепсика отмудохать уже не получится, нужно драться самому. А тут его полномочия как бы и всё. Я его секунд за тридцать отхерачил нормально так. Не могу сказать, что после этого со мной прям дружили, но и не трогал никто. Я, спустя годы только, понял, в чём дело и как так вышло. У него была вот эта мешающая мысль, что если ты ударишь, то тебя ударят сильнее. А мне было похуй на удары, меня же пиздили постоянно. У меня, можно сказать, завышенный болевой порог. Такая вот суперсила.

Распрощавшись с Греком, Толик поплёлся домой. Заскочив по дороге в круглосуточный и взяв пива, разумеется.

2011 год

С Гномом Толика познакомила Кот, вероятно, самая лучшая девушка из тех, с кем он когда-либо ходил, держась за ручки. И к тому же эти отношения оказались самыми долгими в жизни Толика и продолжались шесть не всегда чудесных лет. Кот показала Толику невероятный мир путешествий. В свои двадцать семь лет она уже успела повидать мир. И когда, лёжа в кровати, Кот предложила Толику, двадцати двух лет от роду на тот момент, сделать загран и махнуть в Европу, тот, совершенно не задумываясь, согласился.

Гном же был её, Кота, лучшим другом. Гномом его прозвали по причине высокого роста и болезненной худобы, что логично. До отношений с Котом Толик с Гномом не шибко ладил. Как оказалось позже, Гном его вообще терпеть не мог.

Забавно, что первое время Кот ревностно скрывала от всех отношения с Толиком, что очень его расстраивало. Но он относился к этому нюансу с пониманием. Кот была красива. Миниатюрна. Последнее особенно шло ей, ведь Кот, помимо прочего, была очень серьёзной девушкой, директором медиамаркета с образованием преподавателя английского языка. И обладала репутацией человека, которому не до этой вашей детской хуйни.

А Толик в то время той самой детской хуйней и являлся. Тапки Адио, широкие чёрные джинсы с ярким блестящим тасманским дьяволом из мультиков, огромная белая футболка с Розовой Пантерой и, внимание, стразами и кепка с прямым козырьком. Да, Толик люто рэповал и, что не добавляло плюсов в копилку «Солидного Парня», сочинял и записывал свой рэп. Если он был не на работе, то присутствовала обязательная банка Ягуара в руке.

Но за этим всем Кот увидела заботливого, довольно умного и периодически смешного парня. За ширмой долбоёба скрывался человек, который мало кому открывался. И Кот попала в это «Мало Кому». А прикид легко объяснялся тем, что для Толика было важно выделиться, показать, что он не такой, как все. Если большинство дрочит в кровати перед сном или в туалете на работе, Толик занимался онанизмом постоянно. Метафорически выражаясь, конечно.

В какой-то момент Гном пригласил Кота на свой день рождения. И она, решив, что пора, сказала, что будет со своим парнем.

– Так это же здорово! Я его знаю?

– Да. Это Толик Маренский.

– Блять.

По дороге Кот рассказала Толику примерное содержание дальнейшего диалога. Особенно Толику понравилось выражение «я даже пущу его в свой дом».

– Я всё понимаю, но очень тебя прошу, не выёбывайся сильно, как ты обычно делаешь на людях. Пусть он и его девушка узнают тебя с той стороны, с которой знаю я. Хорошо?

– Да, Котяра. Конечно. Я правда постараюсь.

Попытки Толика вести себя адекватно были успешны настолько, что около трёх часов ночи, после долгих разговоров о кино, литературе и комиксах, Гном и Толик оказались сидящими под подъездом. Разумеется, максимально нетрезвыми и чуть ли не целующимися. Метафорически выражаясь, конечно.

– Вот, Толик, ты о чём мечтаешь?

Толик взял протянутую ему полторашку «Майкопского». Тёплое пиво, даже приличное, это всё равно тёплое пиво. Но Толик изрядно напился и поэтому особого отвращения уже не испытывал. Особенно в такой компании.

– Я бы очень хотел сделать журнал. Я хочу и умею писать.

– Ну… Так давай сделаем.

Несмотря на то что это полностью противоречит законам природы, а именно статье о пьяных разговорах, обещаниях и последствиях, в которой прямо говорится, что подобные обещания не имеют юридической силы и даже за базар подтянуть будет не по-пацански, несмотря на это, журнал «Независимый Гусь» именно так и появился.

Он просуществовал чуть менее четырёх лет и позволил Толику по-настоящему кайфовать от собственных деяний. Публикации рассказов, многочисленные интервью с людьми, рядом с которыми он и не думал оказаться, прогоны материалов, разработка дальнейших планов по развитию – всё это было, как сказал бы Хантер Томпсон, лучше, чем секс. Толик понимал, зачем живёт, всё имело смысл и он частенько чувствовал себя действительно счастливым. В самом начале, когда готовился первый номер журнала, Толик работал директором медиамаркета, писал статьи для сети супермаркетов. Они с Котом собирали деньги на поездку в Европу, готовились к ней. Засыпая в две тысячи одиннадцатом году, Толик улыбался. Если, конечно, помнил, как добрался от бара до кровати.