Страница 80 из 81
— Под какими еще такой атаками? — плохо слушающимся голосом спрашивает она.
Я смотрю на таймер активации Кошмарного видения — остается всего десять секунд.
— Анна Ивановна! Начинайте! — снова поторапливаю я ее.
Она вздрагивает и быстро начинает вводить данные, сканировать наши пэку и шустро подавать на подпись документы.
Я же только и успеваю там расписываться.
На середине вступления в партию в актовый зал влетает летун. Лицо у него перекошенное от злобы. Кажется, он знает, что кошмары на него наслали именно мы.
Он поднимает угрожающе руки и с яростным криком несется прямо на меня. Сцена под нами начинает трещать и лопаться. Я успеваю подписать последний документ до того, как доски под нами начинает проламываться.
Я, Мишка, Нюра и стол с компьютером грохаемся под сцену. Высота небольшая, всего метр, но падение ощутимо.
— Все целы? — ору я.
Слышу вялые ответы Нюры и Мишани.
— Сколько еще осталось? — это я уже спрашиваю Нюру.
— Сейчас, если техника цела... — на миг она замолкает, а после восклицает: — Все в порядке. Я смогу закончить через две минуты, уже тише добавляет: — если нас конечно же не убьют.
— Работайте, я его остановлю.
Я хватаю одну из досок от сцены и выскакиваю на поверхность. Летун, который выясняется не только летун, но еще и обладает телекинезом, теперь висит прямо надо мной.
То, что он собирается ударить меня с ноги по лицу, я сразу понимаю. Недолго думая, замахиваюсь доской и бью его по ноге в тот самый миг, когда бьет он.
Летун вскрикивает от боли и отлетает на несколько метров. Я швыряю ему вдогонку доску — она ударяет его в живот и гулко падает на пол.
Летун окидывает меня яростным взглядом:
— Ну все, теперь ты точно не жилец! — сквозь зубы злобно произносит он и вскидывает руки.
Щепки и доски поломанной сцены взмывают вверх, опасно зависая над моей головой, в тот самый миг, когда всю эту груду древесины он собирается обрушить на меня, что-то с ним вдруг происходит, он хватается за горло и начинает брыкаться.
Я быстро отскакиваю в сторону, оставшиеся без контроля парящие в воздухе доски падают на пол. В это самый миг перед глазами высвечивается огненная надпись:
«Четвертый уровень доступа к информации открыт».
Все способности повышены до десяти минут.
Сквозь быстро всплывающие надписи я замечаю, как корчится от удушья, а после кулем падает на пол светляк летун. Видимо, Палыч пришел на подмогу, только вот его в поле зрения нет.
Но это сейчас неважно. Мы наконец-то это сделали. Нюра сумела закончить, мы вступили.
— Мы заняли Башню! — восклицаю я, мой голос эхом проносится по актовому залу.
Мишка осторожно выбирается из-под обломков, а после на всей скорости несется ко мне, а подбежав, нерешительно замирает.
— Мы заняли Башню, — уже тише говорю я, улыбаясь во весь рот.
Мишаня радостно округляет глаза, кажется, он еще до конца не верит, что все позади. Наконец, он дает волю эмоциям и даже подпрыгивает на месте:
— Ура! Леня! Мы ее заняли! Теперь мы в безопасности! Теперь я серх! Теперь! Теперь!... — от нахлынувших эмоций он, кажется, даже как говорить забывает, а просто резко подается вперед и обнимает меня изо всех сил.
Слегка помешкав, я тоже обнимаю его.
Нюра с удивлением и опаской таращиться на нас. а затем тоже начинает неуверенно улыбаться.
Только сейчас я замечаю в дверном проеме Юрия Романовича Елецкого. И теперь до меня доходит, что это именно он задушил летуна, а не Палыч.
Он окидывает нас мрачным взглядом и громко велит:
— Анна Ивановна, заберите мальчика. Нам нужно поговорить с этим молодым человеком наедине.
Нюра косится на задушенного светляка и все же кивает и направляется к выходу, на полпути замирает, понимая, что Мишка не спешит уходить.
Он поднимает на меня встревоженный взгляд:
— Все хорошо, иди, — я глажу его по голове. — Мы теперь в безопасности. Иди с ней.
Мишка кивает и, серьезно посмотрев на Елецкого, шагает следом за Нюрой. Елецкий заходит в актовый зал и закрывает дверь.
— Вы спасли меня. Зачем? — спрашиваю я.
— Я спасал не тебя, а Анну Ивановну и мальчика.
— Нет, — усмехаюсь я, — вы спасли именно меня, хотя могли дать этому сверху убить меня.
— Я не знал, кто из вас Иммун ты или мальчишка, — пожимает плечами Елецкий. — Да и это уже не важно. Вы заняли Башню.
— И-и-и? — непонимающе смотрю я на него. — Разве вы не хотели меня убить и не пытались настроить мои подопечных против меня? Не пытались подбить их на убийство?
— Я очень надеялся, что это сработает, но — увы, — он поджимает губы.
— И что теперь? — с вызовом спрашиваю я, готовясь в любой миг использовать способности, которые после повышения не только появились, но еще и возросли до десяти минут.
Елецкий с какой-то тоской смотрит на меня и отводит взгляд:
— Сначала я думал, что это единственный верный вариант. Мысль, что в моей партии будут приспешники огненного легиона — ввергала меня в ужас, — Елецкий тяжело вздохнул. — Но затем я поговорил с начальником нашей службы безопасности и узнал, что он Палач. И все это время был Палачом. А я за все эти годы даже не заметил этого, — он хмурит брови, буровит меня тяжелым взглядом, а затем серьезно произносит.: — Мы с ним поговорили, и он убедил меня, что вы нужны партии.
Я какое-то время тоже сверлю его недоверчивым взглядом и наконец говорю:
— Что? Вот так все просто? Теперь будем сотрудничать?
— Нет, — тяжело вздыхая, говорит Елецкий. — Я не собираюсь поступаться своими принципами и работать с огненным легионом — это значит предать самого себя. Я уже стар, и решил, что мне пора выйти на пенсию. Я снимаю с себя полномочия Верховного. Теперь сами разбирайтесь с этим бедламом, а я умываю руки. Теперь это ваши проблемы.
— А ваш сын? Нам стоит ждать проблем от него?
Елецкий сердито смотрит и резко отвечает:
— Мой сын ничего не знает об огненном легионе, и я бы хотел, чтобы так оставалось впредь. Я сдаю вам Кубанский штаб, считай, без боя, взамен вы не станете лезть к моему сыну и втягивать его в свои разборки.
Я задумчиво поджимаю губы, затем говорю:
— Не уверен, что могу это пообещать, но постараюсь. И, раз вы уходите, кто же теперь будет здесь Верховным?