Страница 61 из 81
Глава 20. Панацея
Тоненький лучик света робко крался по широкой кровати, пока не достиг лица спящей девушки. Она попыталась перевернуться, но почти сразу вернулась в прежнее положение, и солнечный нахал в этот раз добился своей цели — лицо девушки вздрогнуло и она приоткрыла глаза, прикрывшись рукой от теплого луча.
— С пробуждением.
Парис сидел на небольшом плетеном стуле, наслаждаясь прохладой полумрака и неспешно помешивая ложечкой ароматный травяной напиток.
Амазонка села на постели, прикрывшись простыней, но почти тут же поняла, что этого можно было и не делать — она была одета.
— Что это за место?
— Мой шатер. Я не стал выделять тебе собственный, подумав, что когда ты вернешься в этот мир, будет лучше, если рядом окажется кто-то, способный ответить на твои вопросы.
Он встал, подошел ближе и аккуратно поставил чашку на небольшой столик, стоящий у изголовья.
— Советую с вопросами не торопиться. Лучше выпей это. Тонизирующий отвар. Вот увидишь, с ним твои мысли придут в норму гораздо быстрее. И вот тогда настанет время вопросов.
Илона последовала совету и принялась маленькими глотками отхлебывать оказавшееся на удивление вкусным варево. Парис не соврал — почти сразу она почувствовала, как мысли в голове перестают путаться, а одеревеневшим конечностям возвращается былая ловкость.
— Что ты сюда положить?
— Это древний рецепт моего народа. Боюсь, тебе вряд ли о чем-то скажут названия трав, входящих в него.
И почти тут же Илона поняла, что бывший маг ошибается. Едва слышный, знакомый голос шепнул...
— Смородина и шиповник дать вкус. Розовый корень, левзея и тысячелистник дать тонизирующий эффект. Кажется, ничего не забыть.
Брови Париса взлетели вверх, но он тут же справился с собой:
— Кажется, какая-то часть знаний Антиопы передалась тебе. Похвально. Не различила только зверобой. Именно он способствует просветлению головы.
Допив напиток, амазонка аккуратно поставила чашку на стол и встала. Подошла к плотно задернутому пологу и отдернула в сторону. С той стороны мгновенно ударил раскаленный сухой воздух, так что Илона поспешно задернула полог:
— Где мы?!
— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, скажи мне, что ты помнишь последнее?
Илона напрягла память, пытаясь восстановить последние события:
— Помнить битву. Я стоять на стене и поражать врага из лука. Командовать лучниками. Сначала мужчины не хотеть подчиняться баба, но несколько выстрелов изменить их мнение.
Девушка нахмурилась:
— Затем плохо помнить. Что-то произойти. Что-то сильное. Страшное. Ударить по стене. А дальше... Нет, не помнить.
— Этого вполне достаточно. Я ожидал, что ты совсем ничего не вспомнишь.
Парис встал и потянулся, разминая затекшие конечности.
— Если вкратце, то враг оказался куда сильнее, чем ожидалось. Прометей понял это раньше нас, поэтому предусмотрительно сбежал. А вот нам бежать оказалось некуда. То, что сотворил этот маг, может объяснить только договор с высшими обитателями иных планов. Или с теми, кто за ними стоит. Битва проиграна, Илона. Просто чудо, что ты выжила и я смог тебя найти.
— Ты не ответить на мой вопрос, маг. Где мы?
— Когда все началось, Пеша активировал старую заготовку, которую настраивал и запитывал силой еще я. К сожалению, он не обладает нужными познаниями и уровнем силы, чтобы перенастроить ее на что-то другое, да и времени на это не было...
— Где??
— В Египте. В Саккаре.
Амазонке показалось, что она ослышалась:
— А почему сразу не на Туманный остров?!
— Успокойся. Говорю же, не было времени выбирать. Табор просто воспользовался давным-давно заготовленным путем отхода.
Илона несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая нервы.
— Хорошо. Мы здесь и мы жить. Что с Якострофом?
— У меня нет точной информации на этот счет, но смею предположить, что он жив. Перед тем, как перенестись сюда, Пеша успел поставить небольшой маячок, который должен был улавливать магические колебания. И, когда ему оставалось существовать от силы день, маяк смог уловить отголоски крупной битвы. Судя по почерку — Милан дрался с какой-то серьезной некротической тварью. К сожалению, я не знаю, кто вышел победителем — маяк исчерпал заложенную энергию и схлопнулся в самый разгар драки.
— Тогда мне нужно к нему!
Парис посмотрел на воительницу и вкрадчиво, словно разговаривая с неразумным ребенком, ответил:
— Я думаю, ты сейчас не в том положении, чтобы подвергать себя... и не только себя такому риску.
Его взгляд на мгновение опустился ниже, туда, где еще недавно красовалась белая лилия.
— В этой сваре замешиваются все более грозные силы. Боюсь, ты не в состоянии ему помочь. На твоем месте...
— Ты не на моем месте, маг! — отрезала амазонка. — Я клясться в верности Милану, пока он не отпустить или не прогнать меня. И что-то я не припомнить ни того, ни другого. Так что оставить свое красноречие для прекрасных египетских женщин. Мне нужно к Якострофу.
Парис заскрежетал зубами, понимая, что переубедить ее не получится:
— Хорошо. Судя по тому, что я увидел на поле битвы... По тем силам, которыми оперировал вражеский маг — я знаю, где наиболее высока вероятность встретиться с Миланом. Табору нужно время, чтобы подготовиться. Да и нам оно пригодится.
— Нам?
— Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя одну?
Последние несколько дней Марекит почти все свое время проводил, выслушивая доклады, поступающие с Апеннинского полуострова. Видящий смерть не рискнул вкладывать в Маришку какую бы то ни было ментальную связь, боясь разоблачения. Бенедикт — не тот человек, кому следует давать хотя бы призрачный шанс на зацепку.
Поэтому оставалось довольствоваться докладами самых обычных шпионов, благо количество последних на фоне потепления отношений между кланами удалось даже слегка нарастить. Впрочем, Марекит вполне отдавал себе отчет, что кланом Енисис тоже не дураки правят, поэтому прекрасно знал — количество шпиков в Карфагене тоже возросло.
Перемирие это такое время, когда отдыхают воины и маги, зато без стали трудятся работники плаща и кинжала.
И вот наконец, когда он уже начал переживать, что его план пошел прахом, пришла новость. В Капитолии произошел мощный взрыв, разворотивший крышу и чудом не разнесший половину дворца.
— Подробности? Что известно? Есть пострадавшие?
Новый глава тайной канцелярии, заступивший на этот пост сразу после возвышения своего начальника, был неробкого десятка и не боялся говорить правду: