Страница 18 из 81
Чувствуя, что еще немного и конечности окончательно утратят способность шевелиться, я воззвал к доступной мне толике огня и бросил все в почти угасшее плетение, подогревающее одежду. Перенаправил на земляную «кожу», добавил признак собственного источника, «приказав» тем самым огню не спалить меня в головешки и замкнул контур.
Не знаю, как это выглядело со стороны. Наверное, как в тех самых земных видео, в которых объятые пламенем каскадеры бегают туда-сюда, на радость зрителям. Зашипело так, словно на огромную раскаленную сковороду кто-то вылил целую бочку воды. Во все стороны прыгнули клубы горяченного пара. Несмотря на то, что Вирис усилил нажим, я разорвал смерч и шагнул вперед, пылая как заправский факел.
— Я тоже, дружище. Я тоже...
За то время, что я раздумывал внутри смертельного смерча, сдохнуть мне сегодня или чуть попозже, вокруг произошли изменения. Несколько минотавров лежало на залитом кровью полу, а четверка выживших, в числе которых я узнал и Муазона, теснила закрывшуюся в обороне пятерку спартанцев. Остальных рогатые воины, явно не без помощи Илоны, отправили на прием к Гадесу. Одноглазый могучий ублюдок, с ног до головы изрезанный, с оторванной по плечо левой рукой, лежал на полу и уцелевшей клешней пытался достать наскакивающих на него с двух сторон Богомола и Алексу. Кто бы не создал этих тварей — живучестью наделил отменной. Однако конкретно этому циклопу его запас прочности не поможет.
— Как это возможно?! Кто ты такой, Гадес тебя задери?!
В голосе Вириса сквозили истерические ногти. Я повернулся в его сторону, досадуя, что вновь допустил оплошность и оставил врага без внимания.
Но оказалось, что корил себя я зря. Лощеный хлыщ перестал быть таковым. Потемневшие веки, впалые щеки, появившиеся вокруг глаз лучики морщин — он словно разом постарел лет на двадцать. А общее истощение читалось даже без магического зрения.
— Я влил в «Объятия смерти» прорву силы! Использовал мощнейший накопитель! Человек не мог выжить! Не каждый бог бы смог!
И только после этих его слов я наконец понял, что меня смущало последние несколько минут. Где-то на самой границе сознания мозг отмечал легкое жжение в правом запястье. Столь незначительное на фоне бушующих вокруг сил и эмоций, что я сразу же задвинул это странное ощущение в дальний ящик.
Я посмотрел на правую руку, на которой покоился невзрачный браслет из белого золота. Хоть убей, не помню, когда я успел его активировать. Получилось, что ли?
Несколько дней назад Анатол загорелся идеей обратить силу набирающей обороты веры в Правителя во что-то более полезное, чем эфемерный взлет моей популярности. Тогда-то он, путем проб и ошибок, смог создать канал, соединяющий силу молитвы людей с тем, к кому она обращена. То есть со мной. Я до последнего не верил, что его идея выгорит, считая слишком размытым понятие людской веры. А вот поди ж ты. Теперь я отчетливо видел, как из браслета в мой источник вливается сила. Не океан и даже не река. Ручеек. Но именно он помог мне сегодня выжить.
Достав меч, я шагнул к Плойгосу:
— Тебе вовсе необязательно что-либо понимать. Время подыхать, Саб-Зиро долбаный.
Последнюю фразу он явно не понял, однако насчет «подыхать» явно имел собственное мнение:
— В следующую нашу встречу я подготовлюсь куда лучше, Якостроф!
Достав из кармана нечто, напоминающее перепелиное яйцо, он бросил этот предмет себе под ноги. Я на всякий случай закрылся мечом, но Вирис и не думал атаковать. Разбившийся артефакт образовал узкий, не толще пальца, пространственный разрыв, втянул Плойгоса и схлопнулся.
— Трусливая тварь! — бросил я с презрением и убрал клинок. Обернулся, чтобы помочь остальным и уткнулся в несколько пар донельзя удивленных глаз.
— Пожалуй, стоит поблагодарить судьба, за то, что та свести меня с тобой.
Амазонке кто-то или что-то засветило в глаз и теперь на ее милом лице красовался очаровательный синячина. Впрочем, это никак не сказалось на ее настроении. Илона едва ли не мурлыкала от удовольствия. Два мертвых циклопа на полу грели ее душу похлеще любых мирских удовольствий.
Богомол, не обращая внимания на окровавленную штанину, подхромал поближе:
— Господин! Ваша мощь заставляет трепетать! Позвольте сказать — я безмерно горд служить вам!
— Да перестань ты...
Но мои слова никто не услышал. Или не захотел услышать. Во взгляде Алексы я прочитал все то же молчаливое обожание, только еще более усилившееся. А закончил подпитку моего чсв Муазон. Минотавр, несмотря на пролегающую от уголка глаза до подбородка резаную рану, выжил в этой мясорубке и чувствовал себя вполне сносно:
— Якостроф, муой народ и лично я перед туобой в неоплатном дуолгу! Отныне ты всегда можешь рассчитывать на люубую нашу помощь. Верно, парни?
Троица минотавров за его спиной наперебой замычала, выражая высшую степень согласия.
Но на его вопрос в зал Лабиринта уже вбежал ответ. Актеон, держа в правой руке испачканный в чужой крови, плоти и мозгах лабрис, оглядел место драки, одобрительно хмыкнул, увидел меня. Подошел ближе:
— Ты видел членов совета, Муилан?
Я крепко пожал руку другу, глядя на его уставшую, но очень довольную физиономию. Однорогий ни за что не бросил бы своих солдат в разгар сражения, так что его появление здесь могло означать только одно. Враг, явившийся в город минотавров подавлен и либо уже уничтожен, либо скоро будет.
— Еще нет. Нам не удалось продвинуться дальше этого зала — пришлось разбираться с незваными гостями.
— Муеня беспокоит их судьба.
— Меня тоже. Самое время ее выяснить.
Мы вместе направились вглубь храма минотавров, но я не успел сделать и нескольких шагов. Нахмурился, не понимая природы происходящих изменений.
— Что случилось, Муилан? — Актеон заметил мое замешательство.
— Сам не могу понять, — я прислушивался к собственным ощущениям. Больше всего это походило на то, когда со свежего воздуха входишь в душное, перетопленное помещение. Словно дышать стало чуточку труднее.
— Какая-то магическая атака?
Богомол уже был рядом и придирчиво всматривался в темноту, выискивая возможные угрозы.
— Нет, не думаю.