Страница 81 из 82
— Походу отсылка на что-то, — сказал Жора, изучая фляжку на поясе неизвестного. — Живец, — задумчиво прочел он описание и взболтал. — Не застыло! — пораженно воскликнул картмастер и повернулся к нам. Тут же приложился к горлышку и стал отплевываться, он передернул плечами и скривил рожу.
— Что, невкусно? — ехидно уточнила Мегида.
— Дрянь редкостная. Словно кожу с пяток дохлого хоббита намешали на спирту с плесневелым кофейным жмыхом.
— Фу-у-у. Жора! — скривилась Лея.
— Ой, ну не алхимику нос воротить, — отмахнулся пиксель, запихивая в рот снег, чтобы перебить привкус.
— Кстати, он живой, — сказала хилерша.
Я уже полез в его карман и одернул руку. Тут же активировал жреческое зрение и убедился в правдивости слов девушки. Шкала здоровья хоть и отсутствовала, жизненной силы в нем еще достаточно. Рука снова скользнула в карман и вытащила оттуда фотографию.
На ней этот же мужик на фоне огромной цитадели. На руках у него ребенок в теплом комбинезоне, не разберешь, мальчик или девочка. У ног сидит большой мохнатый пёс. Справа счастливая рыжеволосая красотка. Слева девушка помоложе с седой прядкой. Я хмыкнул и вернул фото на место.
Мы продолжили спуск. С этой стороны нас сопровождал горный ручей. Уже известных монстров встречалось меньше, зато к ним присоединились белые медведи и снежные оборотни, те еще твари.
Становилось все теплее. Вот мы и снова могли созерцать прекрасные мордашки наших спутниц. Наста было немного, и он оказался рыхловатым из-за ползающих под ним мохнатых снежных червей. Ступать приходилось аккуратно.
— Ай! — воскликнула Мегида, шедшая в середине строя. Нога девушки подвернулась, и эльфийка упала, с хрустом проломив снежную корку. Тень с рыком прыгнула и вытащила зубами мохнатого червя. Только вот виновником оказалась не эта шерстяная колбаса.
На лодыжке Мегиды сомкнулись чьи-то синие пальцы. Из снега показалась бледное, покрытое инеем лицо.
— Тепло-о-о! — жутко протянуло оно и зарычало, еще больше выбираясь из снега.
Синюшный мертвец в рождественском свитере почти никак не реагировал на тычки ногой в лицо, что обрушила на него волшебница. Грызлик мигом пришел ей на помощь и ударил мечом по руке. С хрустом и немного перезвоном конечность сломалась, словно состояла из прессованных осколков стекла. Снег тут и там стал вздыматься. Десятки тварей выползали на свет.
— Ш...ша...ша-а-арфик! — стонали они.
— Ш...ша...почка! — стуча зубами выли подснежники.
— В...ва...ленки-и-и!
— В...ва...режки-и-и! — завывали посиневшие мертвецы и тянули свои лапища.
— Изыйдите! — рыкнул паладин и окатил стылых волной света. — Резист, — удивленно выдал он.
Завеса вскинула руку, пытаясь подчинить ближайшего мертвеца, но зеленый магический сгусток, лишь бессильно растекся по рождественскому свитеру словно яблочный пирог.
— Это не нежить, — взволнованно произнесла она и попыталась поднять ледяные останки, но снова лишь зря потратила ману. Там все промерзло настолько, что даже костей нет, сплошной лед.
Монстры зажимали нас в кольцо. Тихон стрелял, выбивая ледяные осколки из тварей. Грызлик и Праведник начали крушить стылых существ, те разлетались на части, но тут же поднимались новые.
— Твою мать! — выругался я и указал на тех, что только выбирались из снега. Это были игровые куклы, некогда принадлежавшие таким же приключенцам как и мы. Праздничные свитера нелепо смотрелись поверх кожаной брони или пластинчатого доспеха.
— Больше пяти десятков игроков, — сказал зоркий Тихон. То есть минимум восемь пати сгинуло здесь. Восемь пати, что куда сильнее нас, раз раньше прошли.
— Гляди туда, — хлопнул меня крылом картмастер.
Сзади синего ледяного орка возвышалась косматая фигура. Я не успел разглядеть его в деталях, но от описания глаза полезли на лоб.
— Что делаем? — уставилась на меня Лея.
— План Б! — решительно заявил я.
— Это безумие! — возразила хилерша и уставилась на сокланов, ища поддержки.
Все лишь пожали плечами.
— Вариантов немного, — сказала я и достал из инвентаря обточенную доску, покрытую жиром с нижней стороны. Мы с Тихоном вырезали такие во время привалов. Так как планировали быстро спуститься.
Я вставил ноги в петли и затянул. Остальные последовали моему примеру. Тихон себе лыжи сделал, а вот Мегида просила санко-салазки. Все резво попрыгали на свои скользящие средства, и эльфийка хищно уставилась на меня. Я кивнул, в глазах девушки блеснул огонь.
Стылые подснежники были уже рядом. Завеса чуть оступилась и скользнула вперед на доске.
— А-а-а-а! — испуганно закричала она, стремительно покатившись вниз. Следом за ней поехал Артур. Я бросил взгляд на эльфийку. Снег вокруг нее таял. Она закусила губу от напряжения. Сейчас рванет.
— БАДАБАМ! — громыхнуло так, что земля дрогнула под ногами. Громовой раскат пронесся по горам. В небо взметнулись куски породы, снега, земли, сотни синюшных мертвецов и горящих йети.
В тот краткий миг тишины, что настал после этого, доска сама соскользнула от вибрации, вслед за санками Мегиды. Горы какое-то время прокатывал звук взрыва, словно умелый сомелье вино во рту, а потом ответили. Злобный гул, будто проклятья с уст каменного великана зазвучал с пиков остроконечных вершин.
Я обернулся и пожалел, что это сделал. Десятки лавин сорвались со склонов, сливаясь в одну, снося деревья, белых медведей, исполинские валуны. Со зловещим рокотом лавина догоняла нас.
Я скользил, стараясь не врезаться в сокланов и лавируя меж деревьев. На холмике перелетел через Жору. Кармастер летел в бочке с дыркой посередине, словно пилот деревянного самолета при экстренной посадке. Грызлик с Пирожком ехали на санках, их сдвоенный крик был различим даже сквозь шум схождения огромных снежных масс.
Едва он это написал, как летящая впереди всех Завеса, проскрежетала по камню и улетела в пропасть. Артур засмотрелся и врезался со всего маха в елочку на краю скалы.
Ох ты ж... — только и успел подумать я, когда белый ковер под доской сменился недружелюбными острыми каменными зубами.
Мы летели. Крики мигом смокли. Мы как собаки, взявшие след, уставились вдаль, забыв, что через пару секунд разобьемся. Все, кроме Жоры и Слизня, разумеется.
Впереди показалась конечная цель нашего путешествия. То, ради чего всё это затевалось. То, ради чего мы развивались, убивали и погибали. То, ради чего играли и жили. Наш шанс всё изменить.