Подготовка смены

— Особенно, если друиды ихние заинтересуются, — заметил Серёга, — Если вождь лакает своё пиво из бронзового чеканного кубка, который лучше их священной культовой посуды, а потом хвастается бронзовой голой бабой, которая исполнена лучше священных статуй их самых почитаемых божеств, то как им смириться с таким потрясением устоев? Сначала посуду культовую захотят своего образца, но нашего стиля и исполнения, потом свою жреческую атрибутику, а там уже и до статуй богов дело дойдёт. Тут, конечно, заказ будет нелёгкий и непростой, ну так и влияние же у друидов в кельтских странах такое, что дело того явно стоит. Это же религия, воля богов и всё такое. Кто же посмеет оспорить?

— Тоже верно, — одобрил я идею, — Статуя божества, в которой наше исполнение и наш стиль должны быть совмещены с их священным каноном — это же работа большая и очень непростая. Ну кто возьмётся ваять статую великого кельтского божества за какой-то там жалкий десяток ихних тяжеловозов? Вот за сотню — это уже обсудить можно. Парочку десятков жеребцов и восемь десятков кобыл, допустим, — мы рассмеялись все втроём.

— Не знаю, наберётся ли у них целая сотня лишних, — засомневался Минур.

— Так это ведь смотря для чего лишние. Просто на продажу могут и полусотни не набрать, но если друиды как собаки на кошака налетят и в бочины вцепятся, им разве откажешь? — мы снова рассмеялись, — С религией торг разве уместен? Богам положено всё самое лучшее, что вообще есть на свете, и не гребёт жрецов, сколько это стоит. Положено богам — вынь и положь, а пожертвования с благочестивых прихожан собирать они умеют и сами этому кого угодно научат. Тут и не лишнее сразу лишним окажется, если друидам без такой жертвы божеству не кушается и не спится. Какой же великий вождь не проявит ожидающегося от него благочестия? Внутри — и сердцем буде скрипеть, и всеми прочими потрохами, но друидам отказать не рискнёт.

— Даже из колесниц своих скакунов выпрягут, если друиды заставят, — хмыкнул Серёга, — Клокотать будут внутри, но выпрягут и слова поперёк не скажут, а сделают вид, будто жертвуют абсолютно добровольно и на любые подобные жертвы готовы с радостью и впредь. А торг — как тут оскорбишь божество, оценив его ниже, чем оценил чужеземец? Такого неуважения друиды уж точно не спустят, а благочестивые трудящиеся кельтские массы и не поймут. Человеческие жертвы богам приносят, а вождь вдруг лошадей зажмёт?

— Да это-то всё понятно, — согласился лузитан, — Я другого опасаюсь — хватит ли у них вообще этих ценных лошадей?

— Так ведь мы же разве мироеды, Минур? — ухмыльнулся я, — Что же мы, совсем без понятия? Не заставим мы ни вождей с героями своих скакунов из колесниц выпрягать, ни всё племенное поголовье разом отдавать. Кто же так делает? Римляне с побеждённых ими врагов контрибуцию не разом берут, а в рассрочку. Карфагену вон и на пятьдесят лет рассрочку дали. Представляешь? А мы что, жаднее и непонятливее римлян? Не лишим мы белгов их национального достояния. Разом возьмём столько, сколько они могут отдать, не подрывая своего поголовья, а остальное они будут нам должны и отдавать будут по мере возможности. Если ты увидишь, допустим, что в табунах у них всего сотня — ну, на самом деле у них наверняка не одна сотня, но пусть будет сотня для простоты — у того вождя, на которого друиды насели всей сворой, то конечно, не надо его разорять. Пусть отдаст пару десятков разом или даже тройку, если его коневоды в ужас от этого не придут, а семь или восемь десятков пусть остаются у него и дают ему тот приплод, из которого он выплатит нам в рассрочку то, что остался должен. И с нами он таким манером расплатится в конце концов, и с друидами отношений не испортит, и табун свой любимый сохранит Жизнь — штука сложная, и если у людей трудности, то надо же их и понимать. Цифры — это тебе на месте виднее будет, а общий принцип решения вопроса — вот в таком примерно виде.

— А доставлять этих лошадей нужно будет в Оссонобу?

— Нет, лучше сразу сюда, в Нетонис. Ты же всё равно сюда со всей своей семьёй переселиться хочешь, раз насчёт здешней школы и перевода в неё детей спрашивал?

— Ну, хотелось бы, конечно, досточтимый.

— Значит, тебе и самому прямые рейсы между Нетонисом и Британией удобнее будут, чем через Оссонобу. Нам тяжеловозы здесь нужны, а в Испании их показывать не надо — слишком много лишних глаз и ушей. Римляне если узнают, тоже могут захотеть, а им тоже разве откажешь, хоть они и не кельтские друиды? — мы рассмеялись, — А мы разве для них это дело затеваем? Нам самим мало. Нам не менее трёх сотен хорошо бы, да не из одного табуна, а из разных желательно, чтобы порода была покрепче и поздоровее.

Дело, конечно, не только в самом этом арденнском тяжеловозе белгов и даже не столько в нём. Его римляне так или иначе через сотню с небольшим лет заполучат, сперва Цезарь Тот Самый после завоевания Косматой Галлии и страны материковых белгов в том числе, а затем в имперские времена их будет использовать римская тяжёлая кавалерия. На ближайшее время для нас имеет значение количество, которым очень не хочется делиться с римлянами, как я и объяснил своему бывшему вольноотпущеннику, но на перспективу важна не столько сама лошадь, сколько тот её обвес, с которым мы будем использовать её сами. Применительно к верховой езде это стремена, которых не знает античный мир. Это же не только посадка на высокого коня, на которого не заскочишь прыжком, как на пони. С посадкой-то на высокого скакуна и персы уже ахеменидские проблему решили — петлёй ремённой на копье вместо стремени, а римскому кавалеристу и слуга по штату положен, который его подсадит на высокого нисейца или арденнца. Жёсткость посадки обеспечит и рогатое седло, которое римская имперская кавалерия переймёт у парфянских катафрактов, и таранный удар копьём облегчив, и рубящий удар длинным мечом, но всё-таки классика тюркского типа с высокими луками и стременами значительно эффективнее и для езды, и для боевых действий. И сама езда, стоя в стременах, не так утомительна, и удар режущий сабельный, и регулировка жесткости посадки длиной стремян — глубокая и максимально жёсткая для тяжёлой конницы типа классических рыцарей с их лансами или вёрткая для конных стрелков, позволяющая им поворачиваться и стрелять во все стороны. Стремена римлянам поэтому нам не хочется сливать категорически. Пусть уж лучше наша конница в метрополии поездит традиционным античным способом. И так ведь одна из лучших.

А ещё категоричнее нам не хочется сливать римлянам конский хомут. Не знает и его античный мир, а знает только ошейниковую упряжь, которая душит лошадь, сжимая её шею при тяговом усилии. На лёгкой колеснице это не столь существенно, но дорожный тарантас или грузовую телегу лошади и мулы тащат из-за этого вдвое слабее, чем тащили бы в хомутах. А это ведь транспортная логистика, потому как волы, которых приходится в качестве основной тягловой силы применять, гораздо медлительнее лошадей. Вывести-то тяжеловоза можно, но в ошейниковой упряжи он себя в лучшем виде не покажет, и тогда нахрена он такой нужен? Римская имперская экспансия Траяна захлебнулась в известном нам реале далеко не в последнюю очередь из-за проблем с сухопутной логистикой — волы не успевали, а лошади не тянули. Ну так и не надо нам римской Империи, решившей эту проблему и продолжающей процветать. Положен ей Кризис Третьего века, значит, нехрен тут хитрожопить. И так ждать ейного краха слишком уж до хрена придётся. И в сельском хозяйстве та же история. Кризис Третьего века — это же прежде всего кризис рабочих рук. Нет больше тех многочисленных, дешёвых и сведущих в средиземноморском хозяйстве рабов, которые были раньше, а есть только малочисленные, дорогие и неумелые дикари. Много ли с ними нахозяйствуешь по технологиям Варрона и Колумеллы? Колон — чаще всего пропивший свой дембельский надел ветеран-легионер, то бишь хреновый хозяин по определению, раб с хижиной — дикарь, только по-дикарски работать и умеющий. И на том спасибо, хоть какой-то доход с той земли, которую они обработать успевают. Но если дать им вместо волов лошадей-тяжеловозов в хомутах, обработают больше и доходов с земли дадут больше, продлевая жизнь посткризисной Империи. А нам разве это от неё нужно?