Мой палач. Лезвием

Я не могу даже кричать, когда в следующий миг Бес поднимает меня на руки, и куда-то несет. Ванная. Он укладывает меня в нее, и через секунду теплая вода брызгает мне на тело, но звать на помощь я не могу. Как онемела вся. Я хочу спать. Что он мне затолкал в рот?! Боже, как же сильно я хочу спать.

Все происходит, как в тумане. Наверное, этот демон притащил меня сюда, чтобы утопить. Как ненужного котенка лишить жизни, и я все жду, когда он это сделает, но вместо этого улавливаю запах мужского геля для душа.

Не могу открыть глаз от слабости и страха, но чувствую, как горячие руки касаются моего тела. Проводят по животу, бедрам, груди. Не больно. Странно…Почему он снова не делает больно? Он ведь хочет этого больше всего на свете. Чтобы я купалась в этой боли. Его безумной боли.

Сжимаюсь вся, прикрываю глаза. Там, где касается, там и болит. Везде болит, жжет прямо до мяса. Я его ненавижу. До этого я не знала, что такое ненависть. Не понимала такого, а теперь знаю. Бес показал мне это сполна.

Мои волосы тоже мокрые почему-то. Стекает по ним теплая вода. Дергаюсь, как только ладонь его на лице ощущаю. Думаю, что ударит, но нет. Кажется, зверь просто проводит по коже, словно…умывая меня.

Мне так страшно, но сил отбиваться нет. Совсем. Зачем он меня купает? Хочет, чтобы я умерла чистой? Не знаю, я уже ничего не понимаю.

Еще миг, и Бес поднимает меня на руки, закутывает в полотенце, и выносит из ванной. Не упираюсь. Не могу просто. Чувствую только, как чудовище укладывает меня на кровать. У него даже дыхание не сбивается. Холоден и сосредоточен, спокоен, как дикое животное.

После воды все мое тело почему-то щиплет, словно меня исцарапала сотня диких кошек. Особенно шея жжет, как будто там и вовсе кожи не осталось.

– Больн…но.

Бес не реагирует, а у меня уже совсем слипаются глаза от слабости и, кажется, таблеток, которые он мне затолкал в рот.

Вскоре чувствую, как на меня ложится что-то тяжелое и теплое. Одеяло. Он почему-то укрыл меня им.

Я хочу повернутся на бок, но не способна. Встать тоже не могу, но слышу его. Монстр рядом.

Последнее, что помню, как Бес поднимает мой подбородок, и откидывает мокрые волосы, оголяя шею.

Он держит что-то в руке. Не пойму, что именно. Не вижу, так как глаза уже очень сложно открывать, словно на них высыпали ведро песка, но кажется, он держит нож.

Что-то щелкает совсем рядом с шеей, что-то холодное и мокрое, жгущее касается израненной кожи, но терпеть это мой разум отказывается, и я наконец, отключаюсь.

***

Ее разобрало даже быстрее, чем должно было, а точнее, просто вырубило. От шока девчонка едва шевелила языком, и дело тут было даже не в таблетках. Ее словно заклинило. Ни хрена не пойму, что за ночь эту случилось. То ли испугалась так сильно, то ли хрен пойми ее, но Коршунова начала заикаться при мне. Сильно.

Когда, наконец, она перестала рыдать и расслабилась, мне все же пришлось ее искупать. Самому, так как я не хотел, чтобы кто-то из персонала лапал ее. Я не хотел делится тем, что было мое, а она была моей вещью, и перспектива того, что девчонка сдохнет от заражения крови, меня не радовала. Коршунова не сляжет так просто, и даже если она оказалась чертовски слабой, я не дам ей умереть так скоро.

Опустив сучку в теплую воду, я смывал с нее кровь, отогревал ее пока, наконец, ее кожа не стала чистой, и снова не приобрела нормальный вид. Девочка при этом еще что-то мяукала, но от таблеток она едва ли шевелилась, поэтому мне ничто не мешало отмыть ее волосы, и убрать кровь вперемешку с грязью с ее ран.

Тогда же я увидел реальную картину, и она мне не понравилась. Расчесанная кожа припухла, и стала красной. Раны хреновые, воспаляющиеся, и без антибиотиков точно не обойтись, однако вместе с тем я впервые увидел ее тело открыто.

Уже без тряпок и при нормальном свете. Тварь была красивой, и даже очень. Стоячая, полная, хоть и не очень большая грудь, острые ключицы, хрупкие плечи, плоский живот, переходящий в округлые бедра. Промежность аккуратная, гладкая, нежная. Там я смывал кровь просто скрепя зубами, стараясь не смотреть. Я возбуждался от ее тела, и хотел ее снова. Безумно просто, на грани лезвия уже, но понимал, что нельзя. Не сейчас. Не тогда, когда девка едва ли дышит.

Сука! Она меня выводила. Я хотел ее убить, но еще больше жаждал снова оказаться в теплом податливом теле…

После ванной белые губы куклы, наконец, снова стали розовыми. Как только уложил ее в кровать, она уже почти спала. Она всеми силами упиралась, и старалась следить за мной, но таблетки действовали, поэтому вскоре девочка, наконец, перестала мяукать, и все же отключилась полностью.

Котенок. Она напоминала мне котенка. Такая же нежная, слабая и теплая. Эта девочка хреново действовала на меня: привлекала, возбуждала, бесила, и просто выводила из себя!

Я обработал ее царапины, и прикрыл голое тело, чтобы не отвлекало. Смотреть на нее мне нравилось, однако как только кукла глаза свои открывала, я видел в них Коршунова, и мне хотелось ее задавить. Каждую чертову секунду я желал, чтобы она сдохла.

Как раз в этот момент зашел Виктор.

– Ну как, дышит еще?

– Да.

– Держи, но Тимур, это плохая идея. Ты же видишь, какая девчонка слабая. Посмотри на нее. Ну, куда она денется.

Виктор бросает цепь, ошейник от которой весь в крови.

Я проворачиваю его в руках, внимательно осматривая. На каждом металлическом кольце ошейника торчат мелкие острые зубья. Вот почему у нее пошла такая жесткая реакция и раздражение. Блядь.

– Найди мне нормальный ошейник. Из кожи!

– Ладно, понял. Как скажешь.

Виктор недовольно отвернулся, но не стал мне перечить, за что я его и ценил. За понятливость.

Глава 13

Мне кажется, что я лечу. Высоко забираюсь, окунаюсь в облака, вдыхая приятный мягкий ветер, хочу обнять одно из них, однако не ухватываюсь, и падаю. Я падаю быстро, задыхаясь, и ударяюсь об острые скалы, которые ломают мне кости. Больно.

Просыпаюсь, резко подскочив и слыша бешенный стук сердца. Живая. Все еще дышу.

Не знаю, сколько я проспала, но на улице день, а еще…я есть хочу и пить. Настолько голодна, будто не ела несколько дней, и еще эта жуткая жажда заставляет облизать дико сухие потрескавшиеся губы.

– Воды. Д…дайте воды.

Говорю тихо, но никто не слышит. Никого здесь нет, и только сейчас понимаю, что я больше не в подвале. Я в какой-то светлой комнате, и если честно, не очень помню, как здесь оказалась. Так, обрывками лишь вспоминаю, что меня несли на руках. Не помню, кто. Мне было так больно и плохо, что я плакала. Даже тогда, когда уже не было слез.

А потом…серебристые глаза. Бес был там. Кажется, он хотел меня утопить или ножом исполосовать мою шею. Не помню. Не хочу этого помнить!

Как только вспоминаю, что он мне сделал, слезы подбираются к глазам снова, но я понимаю, что жалеть себя – это последнее, что мне теперь поможет. Я должна выжить, чтобы хотя бы еще раз увидеть родителей, ну или кто они мне…А если монстр прав, и это совершенно чужие мне люди? Не знаю, я не могу поверить, пока своими ушами не услышу от матери об этом.

Вздрагиваю, когда дверь распахивается, и в комнату входит Бес. Зверь, демон в человеческом обличии, при виде которого у меня сжимается каждая клетка в теле.

– Не подходите!

Сама не понимаю, как соскакиваю с кровати, но из-за слабости тут же падаю на пол. Бес недовольно вскидывает бровь, но его глаза опасно загораются при виде меня. Опускаю голову, и с ужасом обнаруживаю, что я все еще голая! Совсем!

– Неет!

Рывком стягиваю одеяло с кровати, и заматываюсь в него до самого подбородка. Глупая, надо было хотя бы проверить, одета ли я!

Шею дико жжет почему-то, словно огнем ее поливают. Пальцами по нежной коже провожу, и невольно кривлюсь. Болит. Сильно! Там как будто раны какие-то. Большие, глубокие.