Страница 65 из 76
Глава 22
Весь следующий день был посвящен моему костюму, в котором я должен буду жениться. Это был самый настоящий ад, в самом отвратительном понимании этого слова. Как оказалось, мои мерки снова изменились, и в дорогущем ателье опять все застопорилось.
Мастер бегал вокруг меня, заламывая руки и причитал.
— Ну как же так, как же так? — он подскочил к матери, которая рассматривала мое полуголое тело, слегка нахмурившись. — Я понимаю, что ваш сын занимается физическими упражнениями, но не раз же в полгода у него меняется тело?
— Костя становится мужчиной, — резко оборвала его мать. — А настоящий мужчина всё-таки слегка отличается от молодого мальчика, или вы так не считаете?
— Я не это хотел сказать, и вы меня прекрасно поняли, — буркнул портной. — Но, когда мерки меняются раз в полгода — это уже перебор.
— Вы будете шить костюм, или мне другого портного найти? — мне чертовски надоело слушать его стенания, и я раздраженно скрестил руки на груди.
— Я буду шить костюм. Никто не сошьёт вам костюм лучше, чем я, — говоря об этом, он размахивал ножницами так, что я даже отшатнулся. — Но я больше никогда не буду шить ничего, не сняв мерки. Считайте, что ваши семейные лекала сгорели.
— Плевать, — я опустил руки. У меня вообще появилась мысль, что пора вот с этим заканчивать. Нет, различные парадно-выходные костюмы, естественно, должны шиться здесь, а вот повседневная одежда вполне подойдет и от Щукина, который по договору обязан отсылать мне одежду и аксессуары, участвующие в фотосессии.
Ушакова, как оказалось, уже пару раз щелкнули, отсюда и рубашка, в которую Вольф вцепился мертвой хваткой.
Начались бесконечные примерки. Если Сонечке хватило десяти минут, чтобы нас с Егором обмерить вдоль и поперек и с подскоком, несмотря на то, что Егор её жутко смущал, то здесь на это ушел час.
Дальше пошли примерки, подгонки, снова примерки. Наконец, с меня сняли все наживлённые детали и отпустили. Матери в ателье уже давно не было. Я устал, замёрз и мне хотелось жрать. Хорошо хоть в туалет эти изверги отпускали.
Домой я пришёл с таким ощущением, будто не на примерке костюма был, а в одиночку не самый маленький город брал. А жены у Вольфа умнички просто. Это надо же как этому засранцу повезло. Видя, что меня лучше сейчас не трогать, они утащили пытающегося с чем-то ко мне пристать мужа. Точнее, утащила его Ирина, чтобы показать что-то ну очень важное, а Влада проводила меня до спальни. Более того, она зашла ко мне и взяла со столика банку с мазью.
— Тебе помочь обработать все твои раны? — спросила она, я же без лишних слов стянул рубашку через голову и рухнул на кровать. Раны уже не жглись, они все зарубцевались и сейчас их нужно было смазывать, чтобы рубцы не остались весьма сомнительным украшением на коже.
Тонкие нежные пальцы втирали мазь, а я чувствовал, что ещё немного и усну. Когда Влада отпустила мою руку, и встала, вытирая пальцы салфеткой, я повернулся на бок и посмотрел на неё.
— Когда ты родишь Вольфу сына, и отойдешь от родов, я тебя у него отобью, — произнеся это весьма торжественным тоном, я улыбнулся.
— Костик, ты очень симпатичный и сексуальный, но, боюсь, если Вольф застукает нас в одной постели, то будет страшный скандал, но, если нас застукает Анька, то, боюсь, она сотворит со мной что-нибудь ужасное. У неё в арсенале полно подлых и довольно болезненных заклятий. Так что, мы как-нибудь переживём друг без друга, — и она вышла из комнаты, посмеиваясь при этом.
Я же вспомнил совсем не безвредные заклятья-ловушки на «Ундине» и вынужден был признать, что в чём-то Влада права. И если я пойду на поводу у плоти, то боюсь, девушку могут в итоге ждать большие неприятности. Я ведь не всегда смогу быть рядом, чтобы защитить её от Анны. Похоже, моя верность будет практически гарантирована. С этими мыслями я сам не заметил, как уснул.
Разбудил меня телефонный звонок.
— Керн, — не открывая глаз я поднёс трубку к уху.
— Ты что спишь, что ли? — в голосе Егора прозвучало возмущение. — Как ты в школу вставал?
— Вот так и мучился, — буркнул я.
— Вставай, мученик. Я уже сворачиваю к твоему дому. Ты не забыл, что у нас сегодня встреча?
— Забыл, — совершенно честно признался я. — И вообще, что значит, ты едешь? Мы на моей машине должны были поехать.
— Это при условии, что ты вообще задницу от матраса оторвешь. А меня Виталий Павлович согласился подвезти. Ему как раз что-то из дома надо забрать.
— Всё, я уже встал, — уронив трубку на грудь, я закрыл глаза.
Мне показалось, что я задремал на минуту, но, когда услышал шум за дверью, то подорвался, глядя на часы. Черт подери, вот это я задремал на полчаса. А Егору, видимо, надоело ждать меня внизу, и он решил подняться наверх.
Если я не поставил рекорда в умывания и одевании, то это только по чистой случайности. Потому что, когда ручка повернулась, а я вчера не закрывался, потому что Вольфам это всё равно не поможет, я уже стоял у стола и рассматривал обрез.
Егор глянул на меня и хмыкнул.
— Я уж думал, что ты всё ещё валяешься.
— Сколько у нас времени до встречи в салоне? — вместо ответа, я задал вопрос, потому что смотреть на часы было лень.
— Два часа, — ответил Егор.
— Отлично, значит, мы успеем к Стоянову в его фирменный магазин заехать.
— Зачем? — Егор удивленно посмотрел на меня. — Согласовали же, что через неделю берем сразу обоих.
— Ну, положим, со мной никто ничего не согласовывал, — я прищурился. — И при чём здесь ты? Ушаковы не имеют права вмешиваться. Да и к Стоянову мне нужно не за этим.
— Костя, я же сказал, разберемся, — Егор хлопнул меня по плечу. — Пошли, если хочешь ещё к Стоянову успеть.
Фирменный магазин Стоянова располагался сразу за территорией производства в промышленной зоне города. Где-то здесь неподалеку и наш заводик расположен, на котором Сорокин свои эксперименты с Ушаковскими пластинами по заданию Снежиных проводил. Но сейчас мне было мало дела до заводика, он находился в крепких руках Виталия Павловича, чему я был просто безмерно рад и бесконечно счастлив.
Я зашел в магазин и остановился на пороге. Это было… да, это было. Зеркальные витрины, в которых располагалось различное оружие. Зал с холодным оружием, где я тут же заприметил прекрасный палаш, мой-то, похоже, уехал на реставрацию навечно. Все было оттенено красным бархатом, создающим странный, но очень притягательный колорит.
— Ушаков, куда ты тянешь свои клешни? — с меня словно наваждение слетело. Я моргнул и посмотрел в ту сторону, откуда раздавался зычный голос Стоянова.