Страница 8 из 55
Обычно города растут, как опухоль: старый центр прирастает новыми кварталами, те ещё более новыми, эти — новейшими, потом идут унылые коробки спальных районов, потом субурбии и прочие пригороды. Даже богатые столицы, строящиеся в рамках единого генплана, всегда несколько эклектичны, их эстетика либо размыта новостроем, либо локализована в каком-нибудь историческом центре. Здесь же сразу создаётся впечатление, что весь город от центральных зданий до последней лавочки в пригороде нарисован, как идеальная картинка, и по ней же дотошно построен. Гениально вписанный в пейзаж и великолепно продуманный внутри, он неправдоподобно хорош. Перечеркивают небо воздушно-лёгкие эстакады, впиваются в облака изящные шпили высоток. По шикарным улицам среди великолепных домов едут роскошные машины, и даже если среди них есть какой-то местный «лоукост», то я не могу выделить его среди потенциальных «роллс-ройсов». По широким тротуарам среди аккуратно подстриженных кустов и деревьев прогуливаются ярко одетые люди. И лишь одно меня смутило.
— Слон, а чего они все чёрные-то?
— Что вас больше всего удивило здесь? — продолжил выспрашивать меня Мейсер.
— Цвет кожи аборигенов, пожалуй.
— Как интересно! А почему?
— Я помотался по Мультиверсуму, но беспримесно чернокожих этносов нигде не встречал. Чисто белых — да, хотя и редко. Чисто азиатов — тоже. Разнообразных мулатов-метисов — сколько угодно. Мультирасовый мир — сам в таком вырос. Но целый срез чернокожих почему-то вижу впервые. Вроде бы, по логике, удивляться нечему, но всё равно как-то странно.
— Отчасти вы правы, — кивнул Мейсер, — в моей практике это тоже единственный чернокожий монорасовый срез. И он не всегда был таким. Некогда население представляло большее генетическое разнообразие, но здешний коллапс имел расово-неравномерную природу.
— Этот мир прошёл коллапс? — поразился я, невольно выглядывая в широкое, во всю стену, окно.
— А так и не скажешь, да? — засмеялся Мейсер.
Я видел много постколлапсных миров, и все они либо полностью вымерли, либо жалкие остатки выживших влачат крайне убогое существование на обломках.
— Когда мы пришли сюда, аборигены уже успели частично оправиться и нарастить численность населения, но пребывали на уровне развития, соответствующего в вашем мире примерно раннему средневековью. Уже есть железо, чтобы пырнуть им ближнего своего, но оно ещё слишком дорого, чтобы сделать из него плуг. Нам пришлось много поработать с их обществом, но посмотрите на результат! Впечатляет?
— Не то слово, — признал я. — И как вам это удалось?
— То самое «прогрессорство», с которого мы начали наш разговор. Технологии работы «буст-команды», услуги которой мы теперь предлагаем на платной основе в разных срезах, оттачивались здесь. Это был мир-полигон, ставший в итоге нашим шедевром. Я, признаться, горжусь им.
— И заслуженно, — кивнул я, отхлебнув вина из бокала.
Надо ли упоминать, что оно оказалось великолепным?
— И как много времени у вас на это ушло?
— Довольно много, — признал Мейсер, — но учтите, что это был наш первый серьёзный проект. Сейчас технологии отработаны, мы справляемся гораздо быстрее.
— И всё же сколько? Десять лет? Двадцать?
— Ну что вы, — засмеялся он. — Порядка пятисот.
— Вам… Так много? — поразился я.
— Нет, конечно! — захохотал Мейсер, явно наслаждаясь моей растерянностью. — Я выгляжу моложе своих лет, но не настолько. Мы с вами примерно ровесники, Док.
— Но… Как тогда?
— Давайте отложим этот разговор до встречи с моей командой. Объяснение некоторых вещей лучше доверить тем, кто в них действительно разбирается. Я же занимаюсь стратегическим планированием. Сейчас вам стоит отдохнуть с дороги, переварить впечатления, а также успокоить дочь. Встретимся за ужином, тогда и продолжим беседу.
— Успокоить дочь? Что с ней?
Отрада отцовских очей скачет на кровати, как обезьянка, но, увидев меня, падает в постель лицом вниз и застывает неподвижно.
— Что с тобой, колбаса?
— Сам сосиска, — отвечает она невнятно, не вынимая лица из простыней. — Погладь, ну, погладь, давай!
Я растерянно провёл ладонью по её растрёпанным волосам.
— Да не меня! Постель! — задрыгала босыми ногами Нагма.
Я потрогал простыни и понял, о чём она. В них хотелось замотаться и провести так остаток жизни. Мне доводилось как-то щупать настоящий натуральный шёлк, так вот — он, по сравнению с этой тканью, просто старый брезент.
— Скажи мне, отец, только честно, — она перевернулась на спину, и на меня уставились её пронзительные зеленущие глаза. — Мы умерли?
— Э… Что?
— Стоп, неправильно спросила, — она помотала белобрысой головой, потом потёрлась щекой о простыню и тихо мурлыкнула. — Я умерла, да? Меня всё-таки нашли и убили, и теперь всё ненастоящее? И ты тоже?
Она подкатилась ко мне, подскочила на кровати, вцепилась мне в плечи, потёрлась щекой об мою щеку, лизнула её, а потом вдруг сильно куснула мочку уха.
— Эй, — сказал я, — больно же.
— Нет, — она упала на спину и откатилась обратно. — Ты, кажется, как всегда. Зануда, борода колется и не мешало бы принять душ.
— Зануда?
— Ой, отстань. Так мы оба умерли?
— С чего вдруг?
— Здесь всё слишком. Так не бывает. Слишком мягко, слишком красиво, слишком вкусно.
— Вкусно?
— Там печеньки на столике, попробуй — ум отъешь.
— Поверю на слово. Ум мне ещё пригодится.
— А главное, пропало это ощущение.
— Какое?
— Что меня ищут. Пока оно не исчезло, я даже не знала, как это на меня давило! Как будто тащила на плечах собственный труп.
— Ну, ты и скажешь…
— Да, так вот, я подумала, что меня, наверное, уже нашли. И убили. Если человека внезапно убить, он, пожалуй, и не заметит. Я так думаю. Просто всё сначала станет очень странным, а потом, наверное, исчезнет. И страннее этого, — Нагма подняла с постели руки и ноги, указывая ими в четыре стороны сразу, как морская звезда, — я ничего отродясь не видала. Я только не могла решить, убили нас с тобой вместе, или ты тоже мне кажешься. Сначала думала, что кажешься. В идеальной загробной жизни у меня идеальный загробный папа. Но ты нифига не идеальный, так что я передумала. Кроме того, фиг бы ты дал кому-то меня так запросто убить, да?
— Определённо, — согласился я.
— Значит, тебя убили тоже. И у нас общий посмертный экспириенс, один на двоих. А вот насчёт Слона я не уверена. Может быть, он этот, как его… Проводник душ. Хотя нет, вряд ли. Проводник, наверное, тот мужик на красивущей тачке. Он лучше подходит. А Слона, наверное, тоже убили. Нас ведь если убивать, то всех разом, а то отомстим!