Страница 11 из 48
Глава 6
Я смотрел на картину, которая раскрывалась передо мной в полумраке, и просто не мог сдвинуться с места. Я остолбенел. Воспоминания хлынули, словно страшный, мрачный сон.
С каждой секундой дыхание спирало. Воздуха, словно начинало не хватать. Перед глазами раскрывались мрачные кадры.
В носу свербел запах гари. Трещание горящих досок, пожираемых огнём. Всё в дыму. Пробираясь через толстую серую пелену, краем глаза я улавливал неподвижные тела, замертво лежащие на полу. В каждом из них я узнавал своего близкого человека. Смысла в том, чтобы помочь им уже не было. Лужи крови, в которых они лежали, говорили, что уже поздно, их не спасти.
От этой картины хотелось кричать, но я не мог. Нужно было двигаться дальше. Да и горло так сильно жгло, что я просто не мог произнести ни слова.
— Он здесь! — отдалённо долетали до меня голоса. — Схватите его!
Бежать было всё сложнее. Силы покидали, а тело становилось таким тяжёлым, что, казалось, вот-вот рухнет. Ватные ноги и свинцовое туловище. Как в такой ситуации вообще можно убежать? Вот и я не смог. Не смог помочь. Не смог убежать. Я вообще тогда ничего не смог сделать.
Я помог спасти лишь двух, и тем придётся несладко, если их поймают. Я понимал весь риск тогда, как понимал его и сейчас.
Глаза выпучились, когда в них отразились прислонённые к каменной стене тела Рахманова и Меншиковой. Судя по состоянию, они были на краю смерти. На пол с их лиц медленно стекали капли крови, заполняя пространство под телами.
— Нет, — тихо произнёс я. — Нет, нет, нет!
С каждым “нет” я слышал свой голос громче и более отчётливее. Вытянув руку вперёд, я сконцентрировал тёмную энергию, объединив с магией моего рода. В ладони появился чёрный, словно смог, топор, которым я попытался снести замок, что висел на двери темницы.
Клац.
Один удар, и железяка раскололась надвое, уступив моей чёрной стали. Быстро открыв дверь и переступив порог, казалось, что я снова нахожусь в каком-то тумане. Обрывки воспоминаний стали сливаться с реальностью, отчего голова начинала гудеть.
Но нужно было взять себя в руки, собраться. Мои товарищи не могли умереть здесь. Они не могли погибнуть от такого пустяка.
Мы многое пережили вместе. Даже от нападения мертвецов смогли спастись. Почти выиграли игры и стали победителями. Если бы не ловкость врага и хитрый план Фёдора, всё бы получилось. Мы не должна были оказаться в этой ситуации.
И снова… Всё падало на меня. Это была моя вина. Я должен был остановить Рахманова ещё тогда, на первом испытании. Но… Решил бросить вызов судьбе и посмотреть, что будет дальше. Дурак.
Наклонившись к Николаю, я прислонил палец к носу. Пусть и едва ощутимо, но я почувствовал его дыхание. Он жив. Когда я проверил пульс, то убедился в этом окончательно. Рахманов был без сознания, как и Анастасия с Виктором, что лежал в самом дальнем углу тюремной камеры.
На каждом из них были кандалы. Я понимал, что сейчас у них нет сил, чтобы быстро уйти вместе со мной, но в одиночку тащить три тела было невозможно. Поэтому первым я потряс Николая, чтобы оценить его состояние и посмотреть, сможет ли он добраться хотя бы до лошадей.
— Николай, — пытался дозваться я до друга. — Николай! Ты слышишь?!
Через несколько минут, наконец-то, я услышал его мычание. Тихое, едва слышимое, но это означало, что он приходит в сознание. Я был рад этому.
Медленно подняв веки, он полуприкрытым взглядом посмотрел на меня. Лицо было в ссадинах и грязи, я впервые увидел его в таком состоянии. Да, я был рад, что он жив, но улыбнуться никак не мог. Лишь поджал губы.
Он же слегка приподнял уголки сухих губ и шёпотом произнёс:
— Иван, — его язык едва поворачивался. — Рад, что ты пришёл.
После этих слов он выпучил глаза и скашлянул в сторону сгусток застоявшейся крови. Ужас. Что же с ними делали на допросе? Впрочем, сейчас времени на расспросы не было, нужно было поскорее уходить, пока Литников ещё мог удерживать на себе внимание стражников.
Поднявшись снова на ноги, я призвал своей магией несколько чёрных кликов, которые по моему приказу тут же срубили антимагические наручники. Всё же неплохое средство против родовой магии нашли Рахмановы. Наверняка и допросы проводили в них, сделав из ребят обычных людей.
Сволочи. Фёдор прекрасно знал, что они ни в чём не виноваты, но всё равно получили наказание. Просто так. Ни за что.
От злости я стиснул зубы и сжал ладони в кулаки. Хотелось поскорее ими начистить эту самодовольную рожу в шапке — ушанке. Вряд ли при следующей нашей с ним встрече, я смогу сдержать свою ярость. Возможно, даже пойду на убийство, если это будет необходимо.
Когда ребята были освобождены от оков, я попытался привести в чувство Виктора. К сожалению, Анастасия так и не откликнулась на мой зов. Она продолжала лежать без сознания, едва подавая признаки жизни.
Нужно было срочно показать их Людмиле. Я был уверен, что она справится и сможет вернуть каждому из них силу. Вот только добраться бы. Вырваться бы отсюда, да поскорее. Не только из-за того, что нас могли найти и что мы, считай, находимся прямо в пасти врага. А потому что каждому из присутствующих нужна срочная помощь. Они потеряли много крови. Пусть и члены родовых семей, но всё же люди. Неизвестно, когда им может стать хуже.
— Виктор! — тряс я за плечи юношу, который начинал потихоньку откликаться на мой зов. — Прошу, очнись!
Наконец-то, юноша открыл глаза и одурманенным взором взглянул на меня. Через несколько минут он наконец-то заговорил.
— Они… они… — лишь смог выбормотать он и тут же поджал губы. Видимо, воспоминания о допросе были не самыми приятными для Румянцева. Ещё бы, он единственный из всей команды, кто больше всего страшился наказаний и боли. Нет, не думайте, что я осуждаю его. Скорее наоборот. Я понимал, что ему больше всех досталось.
— Уже всё хорошо, — успокоил я его. — Я вытащу вас отсюда. Но нужно поспешить, — я помог ему подняться, несмотря на то, что это было непросто.
В отличие от Рахманова, который, преодолев себя, едва держался на ватных ногах, но всё же пытался выстоять, Виктор был менее подвижен. Казалось, что если Николай всеми силами пытался цепляться за свою жизнь, то Румянцев, наоборот, уже давно опустил руки.
Да, он был именно таким человеком. Несмотря на все выкрики о своём роде, он первый, кто готов опустить руки. Особенно если понимает, что его не признали, от него отрекнулись.
Малое дитя в теле взрослого юноши. Это было понятно и в первый день встречи с ним, когда Анастасия запустила против него свою магию.