Страница 56 из 79
Точит, конечно, и червячок сомнений, куда ж без него? Если НАТО и Варшавский Договор распускают, значит, сотни тысяч военных из разных стран остаются не у дел, верно? Вряд ли здесь станут повторять идиотские ошибки девяностых, когда целые дивизии выводили из Восточной Европы в чистое поле, когда выкидывали на улицу с нищенскими пенсиями грамотных офицеров, квалифицированных специалистов, когда кормили работающий, как часы, ВПК сказочками о конверсии и стиралках вместо танков…. А значит — куда это всё теперь? Яснее ясного: двигать космическую программу, которая развивается сумасшедшими темпами, и далеко не только в рамках Проекта «Великое Кольцо». Счёт орбитальных заводов и производственных лабораторий на орбите Земли идёт уже на десятки, половина из них имеют кольцевую структуру, обеспечивающую искусственное тяготение, а некоторые оборудованы и своими «космическими батутами». Скоро подобная структура появится и на окололунной орбите, да и на самом спутнике нашей планеты — программа по добыче гелия-3 лишь первый шаг к построению «лунной» экономики.
И всё же — в освоении Дальнего Космоса ставки на бывших военных делать не стоит. В этом случае неизбежна милитаризация Проекта, превращение его в большую казарму, что вряд ли обрадует наших иностранных партнёров. Переделать отставников на новый лад не получится, для какого-нибудь бывшего майора ВДВ любой из нас, невзирая на подготовку, не более, чем сопляк и шпак, от которого ничего путнего ждать не приходится. А ведь работа «по специальности» для бывших вояк найдётся: я уж не говорю про пилотов, но что вы скажете окосмодесантниках, для которых дисциплина и субординация, как и готовность рисковать собой, будут играть далеко не последние роли?
Стоило бы удивиться, как военные — неважно, наши или американские — вообще выпустили из рук такую «вкусную» тему, как «космический батут, но здесь хотя бы имеется внятное объяснение. Проект изначально создавался, как международный, и носителей погон старались держать от него подальше, прекрасно осознавая, что любой намёк на военное использование способно угробить всё начинание. И удержали-таки, а поскольку разрядка и разоружение стартовали здесь гораздо раньше, чем в «той, другой» реальности, шли куда интенсивнее, да и сами страны готовились к окончательному решению вопроса не один год — то, пожалуй, можно надеяться, что ликвидация военных блоков, вместо того, чтобы стать помехой на пути движения в Космос, наоборот, даст ему новый толчок.
Однако, стоп, сбавим обороты. Не стоит забивать себе голову раньше времени проблемами, которых, может статься, и не будет вовсе. И вряд ли И.О.О. и его коллеги оставят все эти соображения без внимания, не за то их держат в Проекте…
С этой оптимистической мыслью я и уснул — прямо перед работающим телевизором, благо в половину двенадцатого картинка на экране сменилась настроечной таблицей, на которую мой перегруженный событиями этого долгого дня рассудок уже не реагировал. Спать, спать, спать — утро вечера мудренее…
Я развернул тяжёлую бархатную ткань и положил содержимое свёртка на стол. Металл глухо брякнул. По комнате пронёсся многоголосый вздох.
— Ух ты… — мой сосед, мальчишка лет четырнадцати, в ковбойке, выпущенной поверх джинсов восторженно охнул. — Это настоящие?
— Самые, что ни на есть. — заверил я. — Из оружейки замка д'Иври. Наследник гасконского рода, владеющего замком уже без малого шесть сотен лет, просит передать свой привет и вот это — в память о том, как он имел удовольствие скрестить с некоторыми из вас кликни.
— Тот француз, Шарль? — Владислав Петрович вздёрнул в изумлении брови. — А я-то думал, что он просто хвастается насчёт предков-рыцарей…
— Никоим образом. Мы, признаться, тоже так думали, когда только познакомились с ним — ещё летом семьдесят пятого, в Артеке. Но потом узнали, что его предки — самые настоящие аристократы, а какой-то из его пра-пра… и ещё сколько-то там раз прадедов даже состоял в чине лейтенанта мушкетёров в гвардии короля Людовика Тринадцатого.
— Это что же, он, значит, был вместе с Д'Артаньяном? — спросил кто-то?
— Увы. — Я развёл руками. — Настоящий, не книжный шевалье Д'Артаньян в роте графа де Тревиля не служил, а в гвардию попал только при кардинале Мазарини. Но встретиться с ним он мог, и даже наверняка — рота «гасконских кадетов», где числился Шарль Ожье́ де Батс шевалье д’Артанья́н, была при осаде Ля-Рошели как и королевские мушкетёры, и даже отличилась там.
Десяток пар озадаченных глаз — серых, карих, зелёных — уставились на Крапивина. Тот кивнул.
— Да, так оно всё и было, так что простим мсье Дюма некоторое отклонение от исторической истины. Но эти шпаги — как я понимаю, не новодел?
Он взял одну, со сложным, витым эфесом испанского типа, и наполовину выдвинул из ножен.
— И даже выкованы в семнадцатом веке, при короле Генрихе Четвёртом. — подтвердил я. — Видите, у гарды на клинке, геральдический щиток? Это фамильный герб д'Иври. Кстати, имейте в виду — клинки заточены, с ними лучше поосторожнее.
— Всем ясно? — Командор строго глянул на собравшихся. Каравелловцы, особенно стоявшие ближе к столу потупились, стали отводить взгляды.
— Что мы, маленькие, что ли? — возмутился тот мальчишка, что спросил про Д'Артаньяна. говорил он искренне, но в глазах прыгали чёртики — к гадалке не ходи, уже успел представить себя с одним изэтих замечательных клинков в руках.
— Дежурные тут есть? — спросил Крапивин.
— Я! Мы!— из заднего ряда к столу со шпагами полез парень лет тринадцати в чёрном берете и с косо повязанным пионерским галстуком на школьной рубашке. За ним торопился другой, тоже в «официальной» форме, с ярко-рыжей шевелюрой.
— Отнесите в капитанскую, поставьте в пирамиду со знамёнами. Сегодня до вечера пусть там будет пост, и чтобы никто руками не хватал. Это ясно?
И он строго посмотрел на дежурных.
— Есть! — выдохнули оба, схватили каждый по шпаге и заторопились к двери. Остальные расступались, глядя на них с плохо скрываемой завистью.
— Передай Шарлю нашу благодарность, Алексей. — сказал Владислав Петрович. — И пожелай ему удачи от нашего имени.
— Да, точно… он ведь сейчас учится на космонавта, как и ты… вы?
Снова тот парнишка, поклонник шевалье Д'Артаньяна, отметил я.
— Можно на «ты», какие мои годы! А тебя, прости, как звать-величать?
— Серёжа. — мой собеседник, кажется, немного смутился. — Серёжа Лестев.