Страница 16 из 117
— Зачем тебе? Это железо серьёзное, деловое. Если на металлолом, возьми лучше старые тормозные колодки. Хоть все забирай. Скажешь, я разрешил.
— Так мне для дела и надо. Хочу сделать деду электрическую трамбовку.
— Электрическую трамбовку?! Никогда о такой не слышал! — изумился Культя и достал из-за уха химический карандаш: — А ну, нарисуй!
Я вытащил из кармана заранее заготовленный лист с эскизом и чертежами, разложил на столе. Дядя Вася углубился в его изучение.
— Ты смотри! Даже размеры проставил, — одобрительно хмыкнул он. — Только не будет работать эта чертовина.
— Будет! — отрезал я.
— Ну и молодёжь пошла! Ты ему «стрижено», а он тебе «скошено»! А ну-ка, скажи, Петро, — обратился Культя к напарнику, — сможет ли эта чертовина что-нибудь трамбовать?
Напарник пожевал папироску, скосил глаза на эскиз и задумчиво произнёс:
— Если двигун стуканёт, то какое-то время и оно постучит. Как сильно, не знаю, но постучит. Только с какого хрена он стуканул бы? У тебя, как я понял, мотор электрический?
— Можно приладить бензиновый, только где ж его взять? Поставлю что есть, от старой стиральной машины.
Мужики ненадолго задумались. Обо мне будто забыли. Дядя Вася разлил по стаканам остатки портвейна, поставил пустую бутылку у ножки стола и спросил:
— Ты об этой чертовине где вычитал? Там о принципе действия ничего не написано?
— В «Юном технике»… — мгновенно соврал я, заворожённо глядя на ходящие ходуном кадыки мужиков, и хотел было замолчать, но напарник Петро махнул рукой: мол, говори! — Можно сделать вибрационный двигатель, — послушно продолжил я. — Чтобы он хорошо трамбовал и долго работал, по обе стороны ротора ставят эксцентрики, которые нужно выставлять симметрично. Каждый из них представляет собой два полукруга. В нулевом положении двигатель почти не стучит, но по мере расхождения лепестков увеличится мощность, с которой основание аппарата будет давить на грунт…
— А если, к примеру, ротор с одной стороны на подшипнике в обойме сидит? — перебил меня дотошный Петро.
— Тогда подойдёт второй вариант. Вал с эксцентриками выполнить в виде отдельного блока и приварить к раме. Сам двигатель посадить на резиновую подушку, на ротор поставить шкив…
— Убиться веником! — сказал дядя Вася. — Ты откуда слова-то такие знаешь: вал, эксцентрики, ротор?
— Как! Я же в школе учусь. Мой одноклассник Рубен уже со второго класса двигатели для турчков собирает и ремонтирует.
Турчками у нас называют велосипеды с моторчиком.
— Да?! — удивился Культя и поплёлся в вагончик. — А я думал, вы больше из рогатки по воробьям…
— Есть в этой задумке что-то рациональное, — размышлял между тем Петро, — сита на элеваторе работают по такому же принципу. И двигатель очень похож. Но в качестве электротрамбовки его никто, кажется, не применял. Ты что трамбовать собрался?
— Гравий.
— Гравий?! А зачем его трамбовать?
— Можно песок или мелкий щебень. А на поверхность укладывать тротуарную плитку. Вот к примеру, фундамент дома… — Я взял со стола химический карандаш, обёрточную бумагу и провёл по ней тонкую линию.
— Он меня ещё будет учить, как плитку укладывать! — усмехнулся Петро. — Ты лучше сказал бы, где её взять? Чай, не Москва…
А действительно, где её взять? В то время мы, пацаны, плевали на дорожную пыль, растирали плевок гладким камешком и называли асфальтом получившуюся блестящую гладкую полосу. А другого асфальта наш городок не знал. И центр, и грузовые площадки вокруг железной дороги были выложены крупным булыжником, а двор элеватора покрыт слоем бетона. Всё остальное — грунтовка. Даже междугородние ПАЗы и ЛиАЗы были вечно покрыты облаком поднятой пыли, что делало пейзаж за окном грустным и серым. Какая уж тут тротуарная плитка! Об этом я как-то и не подумал.
— Самому можно сделать, — неуверенно вымолвил я.
— Из чего?! — Петро презрительно высморкался и посмотрел на меня уничижительным взглядом.
— Цемент марки 500, речной песок, мелкий щебень, разведённое мыло, краситель, обрезки проволоки для армирования…
— А мыло зачем?
— Для пластичности. Говорят, такой раствор не расслаивается, лучше контактирует с арматурой. С ним готовая плитка станет прочной, морозостойкой, не сотрётся и не рассыплется через год…
— Ну-ну… — Петро намеревался ещё о чём-то спросить, но тут из вагончика вышел дядя Вася Культя с дымящейся сковородкой, на которой шкворчала яичница, и с бутылкой портвейна в правом кармане штанов.
— Как будем решать вопрос? — спросил он у напарника, водружая закуску на стол, и тут же обратился ко мне: — Ты магарыч принёс?
— Только деньги, — ответил я и выложил стопочкой свой трояк.
— Где взял?
— Известное дело, в копилке. Всё равно пропадут.
— Почему пропадут?
— Старший брат приезжает скоро, — со вздохом сказал я. — Он сейчас в пионерском лагере, на Алтае. Но вчера почтальон принёс письмо для него. Девчонка какая-то пишет. Зовут Паркала Марэ. Где имя и где фамилия — поди разберись.
Рабочие рассмеялись.
— Так это же хорошо! — улыбнулся Петро. — Ещё одним мужиком прибыло на земле!
— Ничего хорошего не вижу, — парировал я. — Мне кажется, «новый мужик» быстро найдёт применение содержимому этой копилки.
— А хоть бы и так! — задорно сказал дядя Вася, собрал со стола рубли в свою искалеченную ладонь и протянул их мне. — Пойди положи на место и заруби на носу: без разрешения деда выносить из дома ничего нельзя. Особенно деньги. Даже если они твои. Ну что, Пётр Васильевич, уважим этого пацана?
— Надо уважить. Ты, Василий Кузьмич, пока яичницу жарил, самое интересное пропустил. Он ведь меня учил, как правильно делать тротуарную плитку.
— Да?! — изумился Культя. — Что-нибудь толковое говорил?
— Как по писаному! Если такие слова я услыхал бы от тебя…
— Ну вот, а я ещё сомневался. Ты знаешь, — подтолкнул меня в спину Василий Кузьмич, — иди-ка домой. Не мешай работному люду отдыхать, как он привык. А железяку… мы её с дядей Петром сами тебе привезём. Вечером, как стемнеет. Чтобы никто не задавал лишних вопросов. И деньги в копилку не забудь положить!