Страница 11 из 13
Станут губы красны от помады,
А щетина от пудры бела.
И забудешь ты горечь досады,
Только дальше держись от стола.
Жаль, нам статью нельзя обменяться,
Чтоб в кругу молодых и старух
Мог бы в платье моем появляться
Твой лишившийся храбрости дух.
К людям в души заглядывать сложно.
Лишь беде предстают их черты,
и она установит, возможно,
Что походишь на женщину ты.
АД
О том на Кавказе поныне
Преданье живет неспроста,
Что в проклятой богом теснине
Разверзнуты ада врата.
От века за теми вратами
Посмертно попавшие в ад
С безмолвно кричащими ртами
В огне языкатом горят.
Здесь пункт остановок конечных,
И, вдаль устремившие взгляд,
Два горца, два стража извечных,
У врат преисподней стоят.
Черны на обоих одежды.
Как тучи на склонах горы.
Оставь на пороге надежды.
Вступающий в тартарары!
И с огненной бездною рядом
Я встал и спросил часовых:
«Какие грехи наши адом
Караются прежде других?
От предубеждений свободный.
Слыхал я,
что первыми в ад
Бросают за грех первородный
Всех прелюбодеев подряд.
А может, вначале пьянчужек
Бросать туда дьявол горазд.
Где бражникам пенистых кружек
Никто никогда не подаст?
А может, почтенные стражи,
Иной существует черед,
И воры возглавить за кражи
Обязаны грешников ход?»
Ответил мне каменный стражник.
Чья пепла седей борода:
«И вор, и любовник, и бражник
Не первыми входят сюда.
Тому предпочтенье, кто ближним
Устраивал ад на земле,
Кто действовал словом облыжным,
В чужом восседая седле.
Кто сам от себя отрекался,
Кто правды не высказал вслух,
Кто плакал, смеялся и клялся
Противнее всех потаскух».
Затем разомкнулись второго
Печального стража уста:
«Лишь тех мы караем сурово,
В ком совесть была нечиста…»
Я вижу, вы стражи что надо.
Пусть в мире карается зло…
А если и вправду нет ада.
Создать его время пришло.
ОТКРОВЕНИЕ КОВАРНОЙ ЖЕНЫ
Дрожи оттого, что забыла покой
Я собственной мести во всем потакая,
Еще покажу тебе, кто ты такой.
Еще покажу тебе, кто я такая.
Предать постараюсь стоустой молве
Хабар, что мужчиной ты стал недостойным.
При всех на ослиной твоей голове
Папаху ведром заменю я помойным.
Скомандую, как наведу пистолет:
Усы свои сбрей подобру-поздорову.
Теперь их подкручивать времени нет.
Обед приготовишь, подоишь корову!
А станешь противиться —
целый аул
Заставлю подняться, тревогой объятый.
Как с крыши начну я кричать: — «Караул!
Меня порешить хочет муж мой проклятый!»
Поклонишься мне, словно куст на ветру,
Захочешь сбежать — сразу кинусь вдогонку.
Я шкуру с тебя, как с барана, сдеру,
К зиме из которой сошьют мне дубленку.
Запомни: обучена грамоте я.
Недолго грехов приписать тебе гору.
И явится в дом к нам милиция вся.
Когда я письмо настрочу Прокурору.
И, властная как восклицательный знак.
Приема потребовав без проволочки,
Где надо ударю я по столу так.
Что вмиг разлетится стекло на кусочки.
Узнаешь, разбойник, кто прав, кто не прав.
Тебе отомстить мне возможность знакома.
Могу, на себе я одежду порвав.
Войти и без пропуска в двери обкома.