Страница 8 из 13
Пастуха Никанора отпоили «Экстрой», но он с тех пор стал каким-то тихим, временами заикался. Не было страшней обиды для него, чем приглашение попариться «со снежком».
Другой жертвой шоковой эпидемии стал сам дед Макар. Темными сумерками крался однажды он на совхозное поле с мешком — срубить для себя кочанов, временами останавливаясь и входя в рассуждения о вреде воровства, с одной стороны, и о гниющей капусте — с другой. Родимые пятна прошлого проявили себя в конце концов с полной силою, и Макар со стоном кинулся на ближайший кочан. В жизни бывают совершенно непредсказуемые совпадения. Например, Нинка — дочка заведующей сельпо зашла однажды в райунивермаг и совершенно случайно увидела, как появилась в продаже дубленка ее размера и роста. А тут как раз в кармане были деньги в нужном количестве. В этакое можно бы еще поверить. Но чтобы во всем огромном поле случайно выбрать на вырубку кочан, под которым дремал хулиган-заяц? Если б не веревка, которую таскал на себе русак после «расстрела» у магазина и которую зацепил и сорвал Макар, защищаясь от сиганувшего ему прямо в лицо сонного косого, не было деду никакой веры, а тут — вещественное доказательство!
Немало крови попортил этот русак и Сереге. Дружный и вязкий смычок — русские гончие Тайга и Найда, известные на весь район, вдруг теряли уверенность и азарт, как только Серега ставил их на след Коськи, как прозвал он этого отчаянного зайца. Совершенно спокойно бежал Коська от собак прямо на скотный двор, оттуда — к механизаторам, по мазутным лужам и по большаку мог скакать перед едущим трактором, пока не теряли его след Тайга и Найда среди других пахучих запахов.
После такого гона собаки приходили домой совершенно бестолковые, растерянные и к вечеру начинали выть на луну и лаять без причины, хотя Серега считал кощунством говорить на гончую, что она лает — полагалось бы «голос подает», — но тут действительно ничего, кроме дворняжьего лая, нельзя было услышать от затосковавших гончих. Начал всерьез бояться Серега за их собачий рассудок.
А тут еще Татьяна Беспалова после случая с опрокинутым молоком спросила, глядя на Серегу своими темными глазами, от которых сжималось сердце: «Ну что, Сереженька? Никак не поймаешь этого хулигана?»
— Все, — решил про себя Серега, — нужно кончать с этим?
С чем «с этим» он еще и сам не понимал. То ли с Коськой, то ли с неизвестностью в отношениях с обожаемой им Татьяной, но, подумавши, определил программу-минимум: кинуть к ее ногам хулиганскую шкуру — вон, дескать, хвостик, можешь носик попудрить…
В ближайшее воскресенье, несмотря на жестокий мороз, Серега собрал всю деревенскую детвору и провел такой грамотный загон, что Коське некуда было деться, кроме как выйти на большак, где ждал его Серега. И чуть не затряслись Серегины руки, когда прямо на него пулей вылетел Коська, и без веревки Серега его узнал бы из тысячи. Чтобы выиграть дело наверняка, Серега дома перепроверил каждый патрон, разобрал и смазал ружейный замок. Но моментально вспотел он, когда понял, что слишком перестарался — замерзло масло в замке от дикого сегодняшнего мороза и не сработали курки. Кинул он шапку с досады в Коську да так и пошел домой…
И вот сегодня за стожком его ждала развязка слишком — затянувшейся охоты. Тихо, как кот, крался Серега по мягкому, пушистому снегу, осторожно пробуя сначала сугробы, прежде чем поставить ногу. Вся деревня знала про его дуэль с Коськой, его уж и звать стали Серый — вроде как волка из мультфильма «Ну, погоди!». И не расслышал Серега, как губы сами прошептали это волчье заклинание и вся фигура его приняла хищные очертания.
Не подходя близко к стогу, Серега сделал круг, весь вздрагивая от шороха собственных шагов. Зайца не было видно, он сделал второй круг, третий. Порядочный заяц никогда не станет зарываться в сено, но от этого можно было всего ожидать. Серега разогнался и с ходу опрокинул стожок, стал ружьем раскидывать копну, зорко глядя по сторонам. Коськи нигде не было. Неужто летать научился? И тут, взглянув нечаянно на свои следы, Серега понял, как его подло обманули и на этот раз. Пользуясь стожком, как экраном, Коська выбрал момент и быстренько по Серегиным следам метнулся в ельник. Где он был до этого — на копне, или, прячась, ходил кругом, так и осталось загадкой…
Солнце совсем уже поднялось, когда Серега подходил к дому. Он решил пройти задами, через огород, и, подходя к оврагу за их домом, вдруг онемел. На той стороне оврага лениво ковылял по тропинке самый настоящий Коська. Немножко постояв и оглядевшись, он прыгнул в кладку напиленных и сложенных у Серегиного плетня дров. Прыгнул так, что не оставил ни малейшего следа, ведущего к рядам поленниц. От Такого нахальства, а может, и расчета Сереге стало не по себе. Прекрасно ведь знал Коська, что в этом доме живут две гончие собаки и охотник, почитавший его, Коську, личным врагом номер один. И еще лучше, вероятно, знал он, что никто не станет его искать именно здесь.
Мелькнула у Сереги мстительная мысль — подкрасться к дровам и обрушить ряд полей на Коську, завалив его наглухо. А потом потихоньку разобрать и вытащить живого за уши и обязательно посмотреть в Коськины нахальные глаза перед тем, как выпустить из него дух. Но, зная изворотливость и хитрость бедового зайца, махнул рукой Серега на эту затею и просто-напросто зашел в тыл своему супротивнику.
— Вот сейчас пальну ему в зад и точка! — решил Серега, но тут же передумал: не дело это — стрелять в спину.
И неожиданно для самого себя Серега свистнул резко и коротко. Как будто пружиной подкинуло Коську на самую вершину поленницы. Еще секунда, и мелькнет он уже на той стороне оврага, но Коська вдруг стал на задние лапы и обернулся к Сереге.
Не мог поверить своим глазам Серега — заяц улыбался ему: растянулся в улыбке рот, опустились уши, белели, как у малыша, два передних зуба. Не насмешливая или издевательская улыбка была на его морде! — лице, а добрая и озорная. Мигом представилось Сереге, насколько скучнее и бледнее станет в их деревне жизнь без этого веселого и шкодливого зайца, без всей той кутерьмы и суеты, которая поднималась вокруг него.
И никакая сила не могла уже заставить Серегу вставить приклад в плечо и хлестнуть третьим номером дроби по бывшему до сего времени его противнику.
В довершение всего — показалось ли ему, возможно, так же, как и улыбка, или то было на самом деле — вдруг как будто подмигнул ему Коська одним глазом и стрелой полетел к оврагу, пару раз перекувырнулся через голову под уклон и скрылся раньше, чем успела опасть поднятая им снежная пыль…
С легким сердцем, чему-то радуясь, и в то же время с чувством грусти шел Серега домой.
— Расскажу Татьяне, — думал он, оглядываясь в поле, где давно уже пропала, слилась с фоном серая точка, — она не засмеет, поймет. Должна понять!
ЖЕЛЕЗНЫЙ ПАРЕНЬ
Матвей Федорович явился с охоты домой без ружья и мрачный.
— Батюшки! Неужто нализался так, что ружье где-то забыл? — ужаснулась жена.
Ни слова не говоря, Матвей Федорович достал из рюкзака смятый чехол от ружья, молча кинул его жене и только после этого пробурчал:
— Они там пошли пить пиво с вяленой красноперкой, а я вот — без ружья и вечный загонщик…
И скупыми словами, чуть не со всхлипами и рыданиями поведал Матвей Федорович историю о том, как, нечаянно поддев мерзким рылом ремень, унес кабан его ружье, а сам он едва остался жив…
— Страсти по Матвею, — рассмеялся его зять, — ружье новое купишь, а вместо себя в загон робота пошлешь, я уж тебе сконструирую…
— Нет, ты погоди, — оживился Матвей Федорович, — ты не шути, я с тебя не слезу, пока мне загонщика не смастеришь. Сумел же на службе своей сделать робота-официанта, а для тестя небось руки отсохнут?
— Ну, ладно, ладно, — продолжал Матвей, глядя, как вытягивается лицо зятя, — я все железки сам изготовлю и соберу, ты мне схему обрисуй и электронику спаяй.