Крепость дьявола

– Господи, что же нам теперь делать? Сколько у тебя уже месяцев?

– Почти шесть. Я не сразу поняла, что со мной происходит. Но ты не волнуйся! Я поговорю с отцом, и мы поженимся, – наивно улыбаясь, ответила ему Мария.

– Ни в коем случае! – схватился за голову Фридрих. – Ты не понимаешь – твой отец – ужасный человек, ты многого о нем не знаешь. Он просто уничтожит меня!

Улыбка медленно сползла с лица девушки, её васильковые глаза в одно мгновение потухли, наполнившись слезами.

– Не бойся – я никому не скажу, кто – отец ребенка! – твердо произнесла Мария, посильнее запахнув на груди объемную вязаную кофту – ей внезапно стало очень холодно.

Оберштурмбанфюрер Гаус стоял у большого сводчатого окна своего кабинета, спиной к входной двери, скрестив руки на груди. Он был крайне взвинчен. Согласно донесению, сегодня ночью в окрестностях замка разбился вражеский самолет. Отзвуки взрыва не на шутку испугали население местной деревеньки, расположившейся неподалеку, у подножия скалы, на которой возвышалась крепость. Весь гарнизон замка был поднят по тревоге.

Взвод солдат СС немедленно отправился к месту взрыва. Предварительный осмотр обломков показал, что это был Ли-2 советского производства, без нанесенных на корпусе опознавательных знаков.

Сначала солдаты нашли только сильно обгоревшие трупы пилотов. Позже, прочесывая местность в районе гибели самолета, военным также удалось обнаружить в паре километров от места аварии обрывки парашюта, застрявшие в густых древесных зарослях. Это, однозначно, указывало на то, что из горящего самолета сумел спастись, по крайней мере, один человек. К величайшему неудовольствию оберштурмбанфюрера, все следы, оставленные неизвестным парашютистом, размыло после прошедшего накануне сильного ливня, и теперь оставалось только гадать, в каком направлении он скрылся.

«Совпадение или спланированная акция?» – рассуждал герр Гаус. – «Почему именно сейчас, когда мы отослали донесение руководству «Аненербе» о качественном прорыве в исследованиях доктора Грубера?»

Сзади, на почтительном расстоянии от оберштурмбанфюрера, стоял оберштурмфюрер Фридрих Леманн. Его взвод отвечал за безопасность внешнего периметра, а также охрану пленных, которых регулярно доставляли в замок для использования в экспериментах доктора Грубера. Фридрих только что закончил докладывать о ночном происшествии и результатах поисковой операции, и сейчас терпеливо ждал приказаний.

Неожиданно входная дверь распахнулась, и в кабинет ворвался безо всякого предупреждения, собственной персоной, начальник лаборатории – Клаус Грубер.

– В чем, собственно, дело? Зачем Вы меня вызвали, герр Гаус? – доктор почти кричал. Было заметно, что он чем-то страшно раздосадован.

Фридрих непроизвольно вздрогнул при появлении господина Грубера.

«Он знает. И сейчас расскажет обо всем оберштурмбанфюреру», – подумал он.

Однако скоро выяснилось, что Фридрих ошибся в своих предположениях. И доктору, и начальнику гарнизона в настоящий момент не было абсолютно никакого дела до амурных похождений оберштурмфюрера Леманна.

– Полагаю, что Вы еще не в курсе, что сегодня ночью рядом с нами разбился самолет русских?! – повернулся к вошедшему ученому оберштурмбанфюрер Гаус.

– И что все это значит? – равнодушно полюбопытствовал доктор Грубер.

– А то, что существует вероятность, что в окрестностях замка бродит советский диверсант, – взорвался начальник гарнизона.

Рассуждая логически, оберштурмбанфюрер Гаус принял решение не тратить силы гарнизона замка на поиски неизвестного парашютиста, наверняка укрывшегося где-то в горах. Начальник крепости посчитал, что рано или поздно советский диверсант сам себя обнаружит. Достаточно просто проявить терпение и быть наготове – и они уничтожат врага.

Получив, наконец, указания оберштурмбанфюрера усилить охрану замка, выставив дополнительные вооруженные посты, Фридрих с нескрываемым облегчением ретировался из начальственного кабинета.

Свое назначение в элитное подразделение СС оберштурмфюрер Леманн поначалу воспринял, как обнадеживающий старт военной карьеры. Однако когда его отправили в провинцию, обеспечивать охрану сугубо гражданского персонала, Фридрих начал осознавать, что новые нашивки ему в обозримом будущем не светят.

«Сейчас, когда наши патриоты, героически сражаются на фронте, получая ордена за храбрость, я должен нянчиться с этими учеными в белых халатах и закапывать трупы, оставшиеся от их неудачных экспериментов», – так поначалу рассуждал Фридрих.

При этом сводки с фронтов поступали неутешительные, и все чаще офицерами высказывались мнения, что эта война Германией уже почти проиграна. А раз так, то уж лучше отсидеться в тылу, вместо того, чтобы попасть в пекло Восточного фронта. Это соображение несколько примиряло Фридриха с бездарным назначением, которое он воспринимал, как ссылку.

Выйдя во внутренний двор крепости, Фридрих громогласно приказал солдатам построиться и кратко ввел подчиненных унтер-офицеров в курс дела. Третий взвод должен был немедленно начать прочесывать окрестности: для начала, ему предстояло провести повальный обыск в местной деревне, расположенной у границ гарнизона.

– Взбодрим местных фермеров, – бодрым тоном напутствовал солдат Фридрих. – А то, они в последнее время что-то очень осмелели, позволяют себе возражать солдатам Вермахта, когда мы требуем от них пополнить запасы продовольствия в замке. Жалуются, что мы у них реквизируем скот.

В ответ среди солдат прокатилась волна одобрительных глумливых смешков.

Остальные два взвода оберштурмфюрер обязал оцепить периметр замка, так сказать «на всякий случай». Крепость готовилась к приему нежданных «гостей».

Глава 4

Начинался рассвет. Небо затянули низкие сизые облака, и хотя дождь прекратился, воздух был наполнен сыростью, а земля под ногами раскисла – циклон не спешил без боя сдавать свои позиции. Холодный ветер пронизывал промокших людей насквозь, не давая согреться. Отряд Ремизова вереницей, стараясь ступать след в след, отправился выше в горы, рассчитывая найти там временное укрытие и переждать возможную облаву нацистов.

Спустя час пешего перехода, товарищи нашли отличное место для привала. В одном из горных ущелий, чьи крутые скалистые склоны почти сплошь поросли изумрудным мхом и лишайником, команда обнаружила широкий каменный карниз, за которым скрывалась от посторонних глаз глубокая природная ниша. С одной стороны площадки почти вертикально вниз низвергался горный водопад, а с другой – примостились, накренившись, ели и сосны, чьи толстые крепкие корни извивались между камней, а кряжистые раскидистые ветви создавали импровизированный природный полог. Цепляясь голыми руками за уступы и древесные корни, товарищи, осторожно, стараясь ненароком не поскользнуться, вскарабкались наверх.

Естественное укрытие хорошо защищало от холодных порывов ветра, и отряд Ремизова смог, наконец-то, позволить себе передохнуть и обсохнуть. Костер разводить было слишком рискованно – дым могли заметить даже издалека, поэтому все четверо, сняв заплечные рюкзаки, расположились на камнях, и принялись уплетать сухой паек.

Старший лейтенант с любопытством осмотрелся по сторонам: их окружала потрясающая красота – девственно нетронутая природа, летящие в лицо мелкие ледяные брызги, разбрасываемые бурлящим водопадом, многовековые валуны, стоящие на страже времен. Даже не верилось, что где-то совсем близко идет жесточайшая война, и гибнут люди.

Пантелей, между тем, украдкой поглядывал на командира, оценивая его, как бы со стороны: симпатичный молодой мужик лет двадцати пяти, спортивного телосложения, вымахавший прилично за метр восемьдесят, с коротко стриженым, жестко топорщащимся «ёжиком» темных волос и умными серо-голубыми глазами, пытливо взирающими на окружающий мир.

Фамилия Ремизов досталась Юрке от его приемного отца – сотрудника московского уголовного розыска, рискнувшего забрать вечно чумазого, но шустрого и сообразительного беспризорника с улицы к себе домой, поселив на кушетке в своей комнате в одной из многочисленных московских коммуналок.