Страница 36 из 111
Борси поглядел на меня искоса. Наверно, он тоже был частью Сада или очень долго жил здесь, потому что я практически уловила ответ. А ответ был неутешительный — мол, это обсуждается, только вот Темный все одно прочитает любые его воспоминания.
Например, о том, как котик переходил на мою сторону… То бишь предавал цветочек наш Темненький.
И тут меня осенило… Возникла одна идея, как на время избавляться от Борси… Правда, не уверена, что получится! Нужно это обсудить с Грас.
А потом я вдруг неожиданно уперлась в забор. И в нем была такая красивая резная калитка. Борси ткнул меня мордой — мол, иди отсюда. Но я погрозила ему пальцем, велела не приставать, обозначила свой статус Хозяйки и…
Была не была! Проверим. В конечном счете, о том, что я пленница Сада, рассказал лишь Майдор. Ни Темный, ни Грас об этом не говорили… И пускай Борси докладывает, что хочет. Вполне логично, что, увидев калиточку, я, как начинающая, ничего не знающая Хозяйка, могу захотеть открыть ее и прогуляться дальше.
Я сделала решительный шаг к калитке под недовольное рычание тигра. И в этот момент…
Поднялся страшный ветер. Деревья замахали ветвями угрожающе и в то же время — словно бы в истерике. Живой ковер у меня под ногами тоже зашевелился, пара ползучих растений исступленно обвили мою щиколотку.
Я помотала ногой — побеги отвалились, но новые крошечные вьюнки полезли, чтобы обвить уже сразу обе моих ноги, словно хотели связать. В сущности, связать они меня и хотели! Правда, не то чтобы очень агрессивно. Скорее, как ребенок, который цепляется за юбку матери, чтобы она не уходила.
В общем, у Сада была истерика! Настоящая истерика.
И эта истерика пронзила мне сердце. Мне стало его жаль… Потому что сейчас он действительно был похож на ребенка, который панически боится остаться один. Бедняга!
Я выдохнула и потрясла ногами — вьюнки отвалились. Правда, ветер так и дул, как ненормальный.
Борси рычал.
Ветви качались.
Прямо светопреставление какое-то! Вернее, «темнопреставление», если можно так сказать.
Я сделала еще пару шагов к калитке. Стало сложно идти против ветра. Он словно бы задувал меня обратно в Сад.
Проклятье! Положим, ветер меня не остановит. Но неужели основной метод удержания Хозяйки — это та жалость, что разрывает сердце? Хозяйка не может уйти просто из-за того, что любит свой непутевый Сад?
Нет, так не пойдет. Любовь — любовью, а устраивать истерику из-за нормального желания «мамы» прогуляться за калиточкой — ни в какие ворота. И не нужно мне оправдывать это тем, что у Сада, видимо, были в детстве моральные травмы одиночества!
— Да успокойся ты! Я просто выйду за калитку — и тут же вернусь! — заорала я.
Ответом мне было сердитое рычание Борси. Тигр кинулся наперерез и начал мордой толкать меня на дорожку, уводящую обратно в сердцевину Сада.
— Чтоб вас! — взъярилась я.
Что это такое! Нельзя на минутку отойти?! Кажется, тут нет никого, кто сидел бы в коляске и потому имел право на подобное поведение.
Я ловко миновала Борси и двинулась дальше. До калитки оставался буквально один шаг, когда откуда-то с двух сторон налетели две плети-ветки. Обвились вокруг моих рук и рывком вздернули в воздух. А в следующий миг я упала…
Куда-то в яму. Видимо, земля возле забора была изрыта, Темный тут что-то выкапывал, что ли. Или еще какая неведомая живность постаралась.
Яма была глубокая, в первый момент, ударившись копчиком, я вообще ничего не видела, кроме стен из земли.
— Ну я вам устрою! Будете у меня на голодном пайке! Гусениц разведу тысячами! — пригрозила я Саду. Хотя на самом деле хотелось плакать.
Ветви отпустили мои запястья и благополучно куда-то делись. Но ударилась я вполне ощутимо, в глаза налетела земля. Чувствовала себя какой-то упрямой дурой. Спрашивается, зачем зашла так далеко? Можно было остановиться после первого же порыва ветра. Уже было очевидно, что меня никто никуда не пустит, несмотря на мой формальный статус Хозяйки.
— А ты вообще пушистый предатель! — чуть не плача, заявила я Борси. Хотя, по правде, предательством с его стороны было бы как раз отпустить меня подобру-поздорову. Ведь он приставлен Темным, предать он может только его, а не меня.
Тигр стоял на краю ямы и виновато глядел на меня. Помочь мне вылезти явно не мог.
Я выразила свои чувства на русском языке и принялась подниматься на ноги. К счастью, теперь можно было уцепиться руками за край ямы, слегка подтянуться — и я вылезу на свет Божий.
И тут меня осенило.
— Может, вытащишь меня, раз сюда закинул? — обратилась я к Саду. — Совесть иметь нужно! Учись разговаривать словами, а не ветками!
Сад ответил мне виноватым вздохом, но никаких ветвей мне на помощь не явилось. Видимо, «сынок» решил повоспитывать «маму». А может, просто повредничать. Правда, ветер полностью утих, ветви не шатались, вьюнки не ползали исступленно. Тишь да гладь… Только виноватый, но в то же время обиженный вздох. Похоже, сам еще не решил, раскаяться или обидеться.
— Не очень-то и хотелось! — во весь голос заявила я. — Вот вылезу, и поговорим о твоем поведении!
Кажется, угроза подействовала. Сад как-то испуганно сжался, как подросток в ожидании сердитой материнской отповеди. При этом особого раскаянья у него все же не было.
Я уже собралась совершить пируэт на руках, рискуя, что под ногти забьется земля, а платье окончательно испачкается, когда вдруг услышала звонкий и приятный мужской голос:
— Руку давай, горюшко ты Темное!
И раздался жизнерадостный смех.
И голос, и смех мне были совершенно незнакомы…