Страница 72 из 82
— А что, у нового командующего скверный характер? — снова поинтересовался Харламов.
— Не знаю, какой у него характер. Никогда не видел в лицо Фрунзе, но напоминаю старую поговорку о новой метле.
Ветер хлопнул форточкой, облако дыма качнулось, дождевые брызги усеяли оперативную карту. В кабинете сразу стало свежее.
Дверь приоткрылась, в кабинет вошел невысокий мужчина в солдатской шинели.
— Сюда нельзя посторонним. Здесь заседание, — холодно сказал Харламов.
Вошедший снял мокрую фуражку, вытер мокрое от дождя лицо. На Харламова глянули светлые глаза; взгляд был таким открытым и приветливым, что Харламов невольно улыбнулся.
— Что вам угодно? — уже мягче спросил он.
— Здравствуйте, товарищи! Я Михаил Фрунзе. Только что из Москвы.
Командиры вскочили с мест. Паука, испытывая неловкость, что проморгал командующего, сказал растерянно:
— И вы один? В полночь? С вокзала?
— Нет, со своим товарищем. Вот он, знакомьтесь.
Порог кабинета переступил Иосиф Гамбург.
— Все же досадно, что не предупредили о своем приезде, — опять заговорил Паука, но Фрунзе, скосив на него глаза, ответил:
— Теперь не до церемониальных встреч. Давайте посмотрим, что творится на фронте.
Незаметно, но быстро скованность командиров исчезла и возникла та дружеская атмосфера, в которой легко и просто работать. После докладов начальника штаба Пауки и начальника оперативного отдела Харламова командующий долго молчал. Все ждали, что он выразит неудовольствие туманными сведениями о положении на фронте или предъявит строгие, трудновыполнимые требования.
— Да-а, — сказал командующий. — Сперва исследуем, осмыслим, что нужно делать, а потом уже будем действовать.
Южный фронт был образован из 6, 13 и 2-й Конной армий. С польского фронта перебрасывалась на юг 1-я Конная, формировалась новая — 4-я армия. Плеяда прославившихся военачальников стала во главе армий — Уборевич, Буденный, Миронов, Корк; эти имена о многом напоминали противнику.
Через два дня после приезда в Харьков Фрунзе телеграфировал Ленину: «Положение на фронтах характеризуется упорным стремлением противника, очевидно прекрасно осведомленного о наших планах, разрушить их путем ударов в направлениях наших группировок... Предполагаю со своей стороны, впредь до окончания подготовки общего наступления, нанести ряд коротких ударов... Переход в общее наступление зависит от времени подхода 1-й Конной».
Фрунзе созвал военный совет.
— Предлагаю стратегический план по разгрому Врангеля, — заговорил он тихо и ровно. — Концентрическими ударами мы ликвидируем угрозу вторжения его армий в Донбасс и на Правобережную Украину, окружим главные силы в степных районах севернее Крымского полуострова и уничтожим их. Главный удар нанесем с Каховского плацдарма. Я рассматриваю Каховку как исходную точку для направления на Перекоп...
Военный совет одобрил замысел Фрунзе.
Но прежде чем наступать, нужно было создать численное превосходство над противником. Партия. бросила на юг своих лучших комиссаров и агитаторов, поток добровольцев увеличивается с каждым днем. «Врангель еще не добит — добей его!» — призывали агитаторы на бесчисленных митингах. Непрерывно работали заводы и фабрики, увеличивая выпуск военного снаряжения. Вся республика стала еще напряженней, еще суровей, и вновь мучительные вопросы: жизнь или смерть? мы их или они нас? — встали перед Россией.
Еще Каховка, Сиваш, Перекоп не имели исторического звучания, еще слава легенд и песен не вставала над ними, но уже нарастало томящее предчувствие неизбежного. Потом, когда все столкнется, завихрится, размахнется необозримо, когда радио возвестит о победе красных, — мир замрет от одной неумолимой фразы: «Невозможно победить народ, сражающийся за свою свободу!»
Вот тогда-то появятся и песни, и легенды, а маленькие географические точки России приобретут бессмертную славу.
А пока ничего этого нет.
Пока же невысокий человек с русой аккуратной бородкой сидел над оперативными картами и, напрягая все свои духовные силы, анализировал, осмысливал, постигал уязвимые места противника и слабые стороны своих армий. Ум, воля, страсть его сошлись в одном стремлении к победе.
Историки не знают тех мгновений, когда духовная сила одного становится материальной мощью многих, поэты только предчувствуют материализацию идей. Но и историков и поэтов всегда волнуют эти мгновения, когда идеи превращаются в действие и действие приносит успех.
Врангель начал наступление на Мариуполь...
В помощь 13-й армии Иеронима Уборевича, сдерживающей противника, Фрунзе послал войска из своего резерва, в числе их 9-ю дивизию Николая Куйбышева.
Эта дивизия нанесла такой удар по противнику, что Врангелю пришлось оттянуть свою восточную группировку назад. Донбасс был спасен. Фрунзе в особом приказе отметил первый, окрыляющий успех: «На долю 9-й стрелковой дивизии выпала ответственная задача своей грудью прикрыть Донецкий бассейн — источник света и тепла для всей нашей страны... Пока в рядах Красной Армии будут такие геройские полки, как 77-й, легший костьми на поле брани, но ни пяди не уступивший врагу, — она будет непобедима!»
Готовя свои армии к решающей битве, Фрунзе спешил укрепить и тыл. Нужно было срочно ликвидировать бесчисленные шайки «зеленых», состоявшие из кулаков, украинских националистов, левых эсеров, бежавших на юг из центра России.
И еще нужно было обезвредить Нестора Махно.
Военный союз Врангеля с Махно, основанный на политическом вероломстве и коварстве, оказался непрочным.
— Махно — мой союзник? Ну и что ж? Я возьму в союзники самого дьявола, лишь бы он бил красных, — говорил барон своим генералам.
— Мы еще подурачим и генералов и комиссаров, — говорил Махно своим.
Махно всячески лавировал, приспособляясь к политической и военной обстановке. Момент, один момент двигал всеми его помыслами и поступками. Махно шел с Врангелем, пока считал это выгодным для себя. Как только красные одержали первые победы, как только армия Махно оказалась зажатой между войсками противных сторон, он стал искать выход из опасного положения.
Он обратился к Реввоенсовету Южного фронта с предложением перейти в подчинение Красной Армии.
— Соглашение с Махно облегчит наши действия против Врангеля, — сказал Фрунзе на заседании Реввоенсовета.
Реввоенсовет поддержал Фрунзе, Центральный Комитет партии одобрил решение использовать Махно против Врангеля.
Второго октября в Старобельске было подписано соглашение, по которому «повстанческая армия» Махно вошла в ряды войск Южного фронта.
Начались новые бои с Врангелем.
Восьмого октября врангелевцы переправились через Днепр у острова Хортица и захватили большой плацдарм на правом берегу реки.
Фрунзе разгадал замысел барона: не в Донбассе, а на Правобережье Украины барон решил нанести свой главный удар.
— Врангель начал решительное наступление. Он рассчитывает уничтожить правобережную группу войск до подхода наших подкреплений. Наступление его имеет и огромное политическое значение, ибо состоит в теснейшей связи с мирными переговорами в Риге. Врангель надеется сорвать переговоры, и в этом ему помогают Франция и Англия. Армии Южного фронта должны ликвидировать врангелевскую попытку сорвать заключение мира с Польшей, — говорил Фрунзе члену Реввоенсовета Гусеву и добавил непреклонным тоном: — Республика ждет от нас исполнения долга...
Его все больше тревожило, что подкрепления, направленные с Юго-Западного фронта, запаздывают. Он сообщил об этом Ленину.
Ленин немедленно направил требовательную телеграмму Реввоенсовету 1-й Конной: «Крайне важно изо всех сил ускорить передвижение вашей армии на Южный фронт. Прошу принять для этого все меры, не останавливаясь перед героическими».
Фрунзе получил ответ Ленина в час, когда к нему пришел возбужденный Гамбург.
— Какой-то писатель сказал: стиль — это человек. Мудрое изречение! Великих писателей отличают по их стилю, великих политиков — по идеям, которые они претворяют в действие. И еще точностью в исполнении своих обещаний. Ленин говорил мне: обращайтесь в любой час и я окажу любую помощь. Вот этому стилю, этой быстроте и точности надо учиться у Ленина. А мы иногда обещаем и забываем про свои обещания. Чем это ты взволнован, Иосиф? — спросил Фрунзе.