Птицы

В этот миг кто-то из рабочих заголосил в медный рупор:

— Внимание! Внимание! Погрузка окончена! «Толстая Вера» отчаливает! Открыть шлюз!

Фонари по всей фабрике замигали, над головой пришли в движение огромные шестерни, и крыша цеха начала расползаться в стороны — в увеличивающемся проеме показались дымные тучи, которые пытались выдать себя за небо.

Винты дирижабля заработали, причальные тросы-гайдропы отсоединились, и «Толстая Вера» начала медленно подниматься. Вскоре она, лишь чудом не застряв в шлюзе, покинула цех, развернулась и поплыла прочь от «Пружинной фабрики Нюберга».

— Закрыть шлюз! — последовал приказ, и шестерни закрутились в обратную сторону, сдвигая сегменты крыши в исходное положение, пока прореха снова не заросла.

— Эй, Берт! — крикнул мистер Нэмм человеку с рупором. — Ты Гэрри не видел?

— Видел, сэр, — прогудел тот в рупор. — Он напился угольной настойки и завалился дрыхнуть за маятниковыми пружинами.

— Да гремлин его подери! — В сердцах сжал свои огромные мохнатые кулаки мистер Нэмм, и суставы его пальцев затрещали, как ветки деревьев на сильном ветру. — Ну, только доберусь до него. — Он снова повернулся к Финчу. — Так, школяр! У меня нет времени с тобой возиться — голова моего старшего помощника сама себя не открутит. Так что решай! Работа честная, жалованье, хоть и маленькое, но заработанное потом и кровью. По-настоящему заработанное!

— Но, сэр! — воскликнул мальчик. — Мне не нужна работа!

— Не нужна? — Мистер Нэмм сдвинул брови. Финчу показалось, что сейчас один из этих двух огромных кулаков опустится ему на макушку.

— Сэр, я пришел узнать о пружинах, которые купили у вас недавно. Я хотел еще купить.

— Что за пружины? — мистер Нэмм тут же стал выглядеть едва ли не прилично и совершенно по-деловому — даже в Краекк покупатели были самым уважаемым видом человека.

— Вот такие. — Мальчик протянул управляющему обертки. — Мой дедушка купил их, вот я и хотел…

Мистер Нэмм изменился в лице, стоило ему взглянуть на бумажки. Он поморщился и ткнул обертки от пружин обратно в руку Финчу.

— Но сэр… — начал было мальчик.

Мистер Нэмм поднял руку, прерывая его.

— Я бы предпочел полицейские заказы решать лично с полицейскими, а не с… — управляющий отцедил презрительный взгляд, — какими-то школярами. Передай своему деду-полицейскому, чтоб сам зашел — с ним и поговорим.

— Но мой дедушка не полицейский! — опешил Финч.

— Тогда объясни, зачем ему понадобились оружейные пружины.

— Что? Оружейные?

— Да, школяр, оружейные. Для бесшумных револьверов. Пружинно-поршневой принцип, что ты об этом знаешь? Ничего? Чему вас там в школе учат?

Финч молчал. Сперва защитные очки, чтобы наблюдать снежные бури вблизи, теперь… оружие?

— Так что? — Мистер Нэмм угрожающе навис над мальчиком. — Зачем твоему деду оружейные пружины, если он не полицейский? Вообще-то, знаешь ли, это незаконно продавать их кому попало. Мне не нужны неприятности от настоящих констеблей. Скорее, это у вас с дедом будут неприятности. Работа ему не нужна, видите ли… А ну, иди сюда!

Он попытался схватить мальчика, но тот вовремя дернулся в сторону и без оглядки ринулся к выходу из цеха.

Вслед ему неслось:

— Ну и беги! Беги, школяр! Но знай: когда ты вернешься, лет через пять, работы здесь уже не будет! Понял?!

А Финч все бежал…

Он был так напуган, что, даже не задумываясь, преодолел перегородившие улицу потоки искр, которые лишь слегка оцарапали его лицо. Преодолев весь Краекк, Финч бегом взобрался по длинной лестнице и оказался на трамвайной станции. Ему повезло, и там как раз стоял вагон, отправляющийся в Горри.

Нервно перетаптываясь, мальчик прокомпостировал билет и, заскочив в вагон, уселся у иллюминатора подальше от дверей. Затаив дыхание, он выглянул наружу, ожидая, что на станции вот-вот покажется разъяренный мистер Нэмм или кто-то из его людей.

Из рупоров раздалось: «Следующая станция — “Премут”», — двери закрылись, и трамвай двинулся в сторону старого и скучного, но такого родного Горри.

На сегодня Финчу было предостаточно впечатлений, путешествий и поездок. Он просто хотел поскорее оказаться дома.

*

Улица Трум, как и всегда, была сонной и тихой. Лишь эхом по округе разносился стук молотка мистера Перри, который все возился со своей тепло-решеткой на станции.

Возле дома № 17 стоял темно-синий «трофф» мистера Дьюи. Почтальона внутри не было, а исходя из того, что вся крыша-гармошка старенького экипажа была покрыта снегом, Финч сделал вывод, что мистер Дьюи, как это частенько бывало, зашел в подъезд передать посылки для жильцов да заболтался с миссис Поуп.

Финч толкнул дверь и привычно остановился на включившейся тепло-решетке. Но даже ее шум не смог перекрыть довольного скрежещущего мурчания Мо. Лысая кошка всегда радовалась, когда приходил ее любимый гость, обладатель синего форменного пальто, фуражки и кожаной сумки на ремне.

Мистер Дьюи был добрым, никогда не унывающим человеком. Обходительный и приветливый, почтальон искренне любил всех своих адресатов и называл их «мои люди». «Его люди» отвечали взаимностью. Даже миссис Поуп. Та вообще в нем души не чаяла.

Не любил почтальона лишь мистер Эдвинс, злобный старик из восьмой квартиры. Он говорил, что Дьюи — простодушный дурак, но слова мистера Эдвинса никто никогда не воспринимал всерьез. Его послушать, так все в мире делятся на два типа людей: прохвосты и дураки.

Сквозь гул решетки и мурчание Мо пробивался мягкий баритон почтальона. Облокотившись на стойку, мистер Дьюи почесывал кошку за ухом и говорил о том, что в преддверии снежной бури посылок и писем стало в разы больше, и совсем нет времени отдышаться и с кем-нибудь поболтать — разве что с миссис Поуп, потому что это, мол, традиция.

Консьержка глядела на него восхищенным взглядом, почти не моргая. Она упирала подбородок в сцепленные кисти рук и выглядела так, будто либо вот-вот бросится на почтальона, либо просто распадется на части от охвативших ее чувств. Видимо, она хотела, чтобы мистер Дьюи ее тоже почесал за ухом.

— Добрый день, мистер Дьюи. Здравствуйте, миссис Поуп, — поздоровался Финч и направился к лестнице.

Консьержка даже не заметила его появления, а мистер Дьюи обернулся.

— О, Финч! — обрадованно воскликнул почтальон. — Привет! Как школа?!

— Думаю, с ней все в порядке, гремлин ее задери, — пробормотал Финч.

Его ругательство было совершенно абстрактным и ни к кому в частности не относилось, а особенно к доброму почтальону.

— Как грубо, Финч! — укоризненно воскликнул мистер Дьюи, но в его глазах плясали озорные искорки. — Кстати, я отложил для твоего дедушки парочку довольно редких марок для его коллекции.

— Я ему передам, мистер Дьюи. Хорошего вам дня.

Мальчик пошагал по ступеням, и тут консьержка будто очнулась от продолжительного сна.

— Что? — взволнованно спросила она. — Гремлины? Кто сказал про гремлинов?

Миссис Поуп просто терпеть не могла этих мелких вредителей и считала, что их проделки — выпад лично против нее. Если бы она не испытывала глубочайшее чувство омерзения от одного вида гремлинов, то при встрече самолично душила бы каждого из них или же поймала бы одного и принялась избивать бы им прочих. Но пока что бедолаг-гремлинов спасали от ее ярости опытные гремоловы, которые милосердно травили их газом…

Нырнув в темноту лестницы, Финч мгновенно забыл о консьержке и гремлинах — его мысли переключились на свое расследование. Он так толком ничего и не узнал. Вернее, узнал, но все было бесполезным и странным.

Выйдя из трамвая на своей станции, Финч не сразу отправился домой, хотя больше всего на свете в тот миг хотел вернуться в тепло и опустошить казанок с остатками еловой каши из холодильного шкафа. Прежде он решил довести дело до конца: последней зацепкой, которая могла к чему-то привести, были странные пилюли. Дойдя до самого начала улицы Трум, Финч зашел в аптеку.