Птицы

Герхарт Уолшш тем временем задумчиво пробормотал:

— Да, думаю, трех листьев хватит. А может, все же двух?

Ящик стола задвинули. Раздался скрип стула — Герхарт поднялся на ноги. Звук шагов стал звучать тише, а затем и господин Уолшш, вроде бы, покинул комнату.

И тут клубочек передряги снова выкатился из корзины. Образно выражаясь, естественно. Финча подвела его вредная, всегда все портящая и с легкостью затекающая нога. Он шевельнулся, пытаясь изменить положение. Но сделал это неловко, и костюмы на вешалках резко сдвинулись по перекладине. Они с глухим деревянным стуком ударились друг о друга.

Финч застыл. Он взмолился про себя, чтобы этот Уолшш успел покинуть комнату, ведь иначе тот просто не мог не услышать, как…

Дверцы шкафа распахнулись, и Финч с Арабеллой были мгновенно извлечены из него, словно шоколадные черви из банки в кондитерской. Извивались они, по крайней мере, так же.

— Пустите! — вопил Финч. — Пустите!

Он пытался схватить за руку Герхарта Уолшша, но тот, несмотря на свою довольно скромную комплекцию, в сравнении с тем же Боргало из кабаре, оказался очень сильным. Его пальцы сжимали воротники детей крепко, словно принадлежали латунному автоматону. Арабелла тоже изо всех сил крутилась и вертелась, все пыталась укусить мужчину за запястье или наступить ему на ногу, но он быстро предугадывал каждое подобное намерение.

— Маленькие мерзкие слизняки! — прорычал Герхарт Уолшш. — Подслушиваете? Подглядываете? Я так и знал, что рано или поздно вы попытаетесь сунуть носы в мои дела!

— Мы не совали носы!

Но Герхарт Уолшш был не намерен спорить.

— Мелкие нищие ничтожества! Хватит с меня ваших проделок!

Он подтащил их к окну.

— Что вы… Что вы делаете?! — закричал Финч.

— То, что должен был сделать сразу.

Арабелла отчаянно забрыкалась — она поняла, что этот злобный Уолшш задумал.

— Нет! Не нужно! Мы больше не будем!

— Не будем! Честно!

— Последняя отговорка? — усмехнулся Герхарт Уолшш. — Неужели с кем-то она срабатывает? Хотя… — он на мгновение задумался. — Учитывая, что никто от вас до сих пор не избавился, напрашивается вывод, что вас окружают одни идиоты.

— Фанни не позволила бы вам… — начала Арабелла.

Он рассмеялся.

— Фанни? Эта наивная дурочка?

— Она думает, что вы ее любите! –воскликнула Арабелла. — Вы не можете с ней так поступить!

— И с нами! — напомнил Финч. Ведь это их собирались вышвырнуть из окна прямо в бурю.

— Фанни Розентодд… — презрительно произнес Герхарт Уолшш. — Строит из себя канарейку, а сама — напудренная курица! Она здесь только потому, что мне от нее кое-что нужно. И щеголяет по этим коридорам она только потому, что я ей позволяю. А будет кудахтать, я ей повыдергиваю все перья!

— Очень радостно слышать, — раздался голос от дверей.

Герхарт Уолшш замер и обернулся. На пороге стояла Фанни Розентодд. Лицо ее пылало от гнева и обиды.

— Фанни? — Герхарт Уолшш будто поперхнулся именем мадам. По его глазам было отчетливо видно, что прямо сейчас его волнует лишь одно: как можно изменить всю ситуацию, или, вернее, как можно ее просто отменить. — Вы здесь? Это совсем не то…

— Не то, что я думаю? — прищурившись, продолжила Фанни и вошла в комнату. — Поскольку я думаю, что вы намереваетесь убить детей, Герхарт! Весьма неджентльменский поступок, знаете ли!

— Фанни! Он тебя обманывает! — завопил Финч. — Он тебя не любит! Он злой!

— Я все слышала, — выдавила сквозь сжатые зубы мадам Розентодд. — Отпустите их, Герхарт! Вы не имеете права…

— О! — Герхарт Уолшш побагровел. — Я имею полное право вышвырнуть их из моего дома. Они здесь без приглашения и ведут себя неподобающе…

— Это вы! — взвилась Фанни. — Вы ведете себя неподобающе, Герхарт! Какая же я дура! Как я могла поверить вашим лживым словам и заверениям!

— Что ж. — Герхарт Уолшш решил оставить притворство. И при этом он явно почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. — Вы совершенно правы, Фанни. Вы — наивная дура, и оттого вертеть вами было проще простого. Парочка знаков внимания, несколько подарков от моего щедрого, чистого сердца… Маскарад закончен. Вы бы все равно вскоре узнали, зачем именно вы в «Уэллесби». Так почему не сейчас?

— Отпустите детей, Герхарт, — потребовала Фанни.

— А если не отпущу, что вы с этим сделаете? — издевательски проговорил Уолшш. — Это мой дом, здесь всё принадлежит мне. Здесь все принадлежат мне.

— Мы не принадлежим! — заявила Арабелла.

— Да! — поддержал Финч. — Гадкий вы человек!

— Ну-ну-ну, — усмехнулся Герхарт Уолшш. — Полегче со словами. Мне кажется, все только выиграют, когда ваши маленькие мерзкие рты, наконец, набьются снегом.

Он снова повернулся к окну. По-прежнему, удерживая за шиворот Финча, швырнул Арабеллу на пол, словно бесполезный клочок газеты. Девочка вскрикнула и заплакала. Она больно ударилась локтем о бронзовый радиатор теплофора.

Герхарт Уолшш, не обращая внимания на ее слезы, схватился за рычаг, убирающий штормовые ставни.

— Не делайте этого! — воскликнула Фанни.

— С чего бы мне этого не делать? — удивился Герхарт.

— Вы ведь сказали, что вам что-то от меня нужно! Я сделаю это! Только не трогайте детей!

— Хм… Добровольно и безропотно все сделаете? — Уолшш сделал вид, что задумался. В действительности было видно, что он просто продолжает отыгрывать свою партию. И хоть этот мерзкий человек сжимал в руке рычаг от штормовых ставен, на деле именно дети являли собой настоящий рычаг. — И не попытаетесь каким-либо образом увильнуть?

— Я клянусь вам, что все сделаю. Только отпустите их.

Герхарт Уолшш убрал руку с рычага и демонстративно медленно разжал пальцы, сжимавшие воротник Финча. Мальчик тут же подполз к Арабелле.

— Что вы хотите? — спросила Фанни. — Что вы хотите, чтобы я сделала?

Поправив костюм, Герхарт Уолшш проследовал к своему столу, развернул стул и сел. Закинул ногу на ногу.

— Вы знаете, — сказал он, — у нас с моим братом Александром такое себе состязание. За ключевую часть наследства нашего батюшки. И сейчас, так уж вышло, у Алекса небольшое преимущество, которое несколько перевешивает мои нынешние… гм… заслуги. И мне нужно, чтобы…

Фанни догадалась. Она побагровела и сжала кулаки.

— Вы хотите, чтобы я соблазнила вашего брата? Как вы смеете?! За кого вы меня принимаете?!

Герхарт улыбался.

— Я принимаю вас за заботливую нянюшку этих двух замечательных деток, которой не плевать на их судьбу. И которая сделает, что угодно, чтобы только они вдруг неожиданно скоропостижно не скончались.

— Но ваш брат женат!

— Тем интереснее.

Фанни скривилась.

— Вы мне отвратительны, Герхарт. Дети правы. Вы — мерзкий, гадкий, злобный человек.

— Которому нужно лишь немного времени, чтобы выиграть наше с братцем пари. Наш уговор в силе, мадам Розентодд?

Фанни поглядела на детей и едва слышно произнесла:

— Да.

— Что ж, — подытожил Герхарт Уолшш. — Тогда у вас не так уж и много времени, чтобы обратить на себя внимание Алекса. Каких-то восемнадцать смен танцев. Ну а детки… детки пока что побудут под замком — они будут моим залогом на случай, если гордость Фанни Розентодд перевесит ее заботу о них. Прошу вас, мадам, позовите мистера Эйсгроу. Уверен, он очень соскучился по этим двоим крысенышам…

Чумазый, как механик, пару лет возившийся в двигателе паровоза, Финч шагнул на последнюю ступень лестницы и оказался в почти полностью темном коридоре.

Без Арабеллы было одиноко и страшно, и Финчу казалось, что кто-то словно украл у него важную часть его самого — волевую и уверенную часть, оставив ему никому не нужную, пугливую и отчаявшуюся.

Мысли в голове стали громкими, назойливыми — они, словно шумные постояльцы, распаковали чемоданы и устроили бедлам. Некоторые заражали его пугливостью, но хуже были другие — те, что задавали вопросы. От них было не избавиться простым: «Я не хочу об этом говорить!» или «Заткнитесь все!» Ко всему этому еще добавлялось то, что Финч боялся, что опоздал.