Птицы

Особняк «Уэллесби» состоял из двух неравных частей. Одна была явлена взору любого, кто переступал его порог, поднимался по лестницам, сновал по коридорам, посещал гостиные и залы, а другая, скрытая ото всякого чужака, представляла собой будто тень, отброшенную настоящим домом.

Это были тайные переходы, узенькие коридоры, тихие лифты и погребенные в глубинах особняка лестницы. Мир слуг, лабиринт путей, проложенных за стенами, комнаты, о которых никто из гостей даже не догадывается. Такое себе потайное застенье. Тесное, темное, с непривычки неудобное и совершенно запутанное.

Если вы оказались здесь вдруг и почти что случайно, как, к примеру, двое детей, которых в дом не приглашали, то выход из застенья найти будет трудно. И запоминать дорогу совершенно бессмысленно. Поскольку уже после третьего антресольного этажа и то ли коридора, то ли лестницы, что вела на еще один под-этаж, который, в свою очередь, являлся продолжением кулис одной из гостиных, определить собственное местоположение было исключительно невозможно. И проводник в данном случае не слишком-то помогал, поскольку не отличался многословностью. Сказать по правде, он и малословностью не отличался, поскольку всю дорогу молчал.

— А откуда вы узнали наши размеры? — спросил Финч похожего на гробовщика человека.

Старик не ответил, и Финч шепотом спросил у Арабеллы:

— Может, он глухой? Как думаешь?

Спина дворецкого слегка дрогнула, но он так и не обернулся.

Мистер Эйсгроу шел немного впереди, а Финч и Арабелла, будто трамвайные вагончики, плелись следом. Взглянуть со стороны, их можно было и не узнать: Финч переоделся в темно-фиолетовый костюм-тройку, а Арабелла — в вишневое платье. У мальчика была маска в тон костюму с серебристой гравировкой, а верхнюю половину лица девочки скрывала алая маска с длинным пером.

Дворецкий велел им переодеться, поскольку в доме, мол, полно гостей, и ни у кого не должно возникнуть вопросов, если вдруг двое детей попадутся им на глаза.

Пока что, тем не менее, ни один гость на пути процессии не встретился: мистер Эйсгроу вел их сугубо по проходам внутри стен и предназначенным для слуг, поэтому Финч не понимал причин для подобной конспирации. А еще он чувствовал себя эдаким несносным богатеем и маленьким пижоном, отчего у него появился воображаемый зуд по всему телу, и мальчик, словно решив компенсировать внешний вид полнейшим отсутствием воспитания, чесался как только мог. Арабелле приходилось постоянно одергивать его за рукав. Ей казалось, что мистер Эйсгроу прекрасно видит спиной и именно поэтому постоянно неодобрительно трусит головой.

— И как вы собираетесь нам помогать? — добавил Финч, хмуро озирая низкие стены служебного коридора.

Дворецкий и на это ничего не ответил.

— И куда мы вообще идем? — все не мог уняться Финч.

Тут Арабелла даже не посчитала нужным его критиковать: ей тоже было любопытно.

— Мистер Эйсгроу, — сказала она. — Вы нас слышите? Вы так и не сказали, куда мы идем.

Дворецкий слегка повернул голову:

— Мы идем вниз, мисс Джей.

— Да, это стало ясно, после двух лифтов и винтовой лестницы, — проворчал Финч. — Но куда именно?

— Осталось совсем немного, — начисто лишенным эмоций голосом заверил мистер Эйсгроу.

— Просто замечательно, — досадливо проговорил Финч. — А можно снять маску? Она мне не нравится. Я выгляжу в ней, как будто у меня богатенькие родители, а это не так.

— Не стоит снимать маску, мистер Финч, — холодно ответил дворецкий. — Если кто-нибудь вас увидит…

— Да никто нас не увидит! — не выдержал Финч и остановился. — Все! С меня довольно! Никуда я дальше не пойду! Вы нам так ничего и не сказали! Вы отыскали мадам Клару? Что именно вам сказал господин Уолшш? Такое ощущение, что вы ведете нас не туда, куда нужно! Выкладывайте начистоту, мистер дворецкий!

Вслед за Финчем остановилась и Арабелла. Мистер Эйсгроу также был вынужден прервать путь. Он медленно обернулся и поглядел будто бы сквозь детей. Причем словно через обоих одновременно — нельзя было точно понять, куда он глядит, из-за его подслеповатого глаза.

— Мистер Финч, — негромко проговорил дворецкий тоном, от которого кровь стыла в жилах — этот голос напоминал эхо от точильного камня, к которому поднесли обломок металла. — Я не советую вам…

Но Финч был в ярости. Он проделал такой длинный путь сквозь бурю, по дороге едва не погиб и после пережил немало неприятных минут не для того, чтобы терпеть подобное отношение: он дал себе слово, что не сделает больше ни шага, пока не услышит внятный ответ.

— А мне все равно, что вы там советуете или не советуете, потому что вы не советник, а всего лишь дворецкий! — гневно воскликнул он, а Арабелла от его дерзости даже опешила. — Что здесь творится? Куда вы нас ведете? Почему-то мне кажется, что не туда, где находится мадам Клара!

Старик никак не отреагировал на грубость. Он подошел ближе, но Финч будто врос в землю. Мальчик не знал, откуда в нем столько храбрости — быть может, маска придавала ее?

— Хорошо, мистер Финч, — сказал дворецкий. — Если я отвечу на ваши вопросы, мы сможем отправиться дальше? Время… оно слишком дорого, чтобы его бессмысленно растрачивать.

— Э-э-э… да, — неуверенно изрек Финч. Он не думал, что этот старик вообще захочет что-либо говорить.

— Я веду вас на подземную станцию «Уэллесби», — сказал мистер Эйсгроу. — На ней вы сядете в вагон, который доставит вас до гостиницы «Чаридж-холл», где для вас уже подготовлен номер и где вы переждете бурю.

— Что? — поразилась Арабелла. — Вы избавляетесь от нас?

— Именно так, — не стал спорить дворецкий. — Господин Уолшш лично настаивал на том, чтобы вы как можно скорее покинули особняк.

— Нет! — воскликнул Финч. — Он не мог! Он нам поверил! Он сказал, что поможет!

Арабелла молчала: ей вспомнились слова Уиллаби о том, что Герхарт Уолшш не такой уж и хороший, каким пытается показаться.

— Господин Уолшш считает, что ваше присутствие здесь неуместно, — сообщил дворецкий. — И я склонен с ним согласиться: вы проникли в особняк без приглашения, ваши мотивы сомнительны, а поведение недопустимо. Вы напали на хозяев этого дома.

— Мы пытались помочь Уиллаби! — яростно сжав кулаки, заявил Финч.

— И только поэтому вы не отправлены прямиком в бурю. — Мистер Эйсгроу повел головой из стороны в сторону, словно разминая затекшую шею. — Но вы напали на хозяев этого дома.

— Если бы вы там были, вы бы так не говорили! А, ну да, — сам себя оборвал Финч, — вам же всем здесь плевать. У вас тут такие порядки, в вашем этом «Уеллеееесби»: можно издеваться над другими, и никто слова против не скажет, если это будет расфуфыренный Невилл Уолшш или гнусная… как ее там зовут, ту в красивом платье?

— Госпожа Силия, — подсказал дворецкий.

— Да! Или гнусная Силия! — продолжил Финч. — А вы — трусливый, равнодушный старик, который только и норовит угодить злодейским Уолшшам и исполнить все их подлые требования, какими бы низкими они ни были!

Финч выдохся и замолчал. Эхо от его слов умерло быстрее, чем с его губ слетело последнее. Дворецкий же был невозмутим.

— Что ж, полагаю вы весьма точно описали суть моей работы, — сказал он. — Я ответил на ваши вопросы? Прошу вас, пройдемте за мной.

— А как же мадам Клара?! — возмутилась Арабелла.

— Что касается мадам Шпигельрабераух, — сказал дворецкий, — то она уже давно не состоит в штате прислуги «Уэллесби», и только если ее не пригласил кто-то из хозяев, то она также находится здесь безосновательно. А теперь, если вы будете так добры…

— Вы не сможете нас заставить.

— Смогу. — Ответ мистера Эйсгроу прозвучал резко и оглушающе, как удар пресс-папье по голове. Это не была угроза, а просто констатация факта, но дети поверили в то, что он и правда способен их заставить.

Дворецкий повернул голову к Финчу, прищурился и добавил:

— Я видел, что вы переложили из кармана вашей прежней одежды в карман костюма, мистер Финч, — сказал он. — Вы зря полагаетесь на эту штуковину. Она совершенно бесполезна, когда дело касается… — он замолчал на мгновение, после чего еще холоднее и отстраненнее добавил: — выполнения обязанностей.