Соблазнительный дьявол

Нина щелкает языком. — Пожалуйста, ты что, первокурсник? Ни одна старшеклассница не захочет ехать в Пик-Пойнт, чтобы целоваться с тобой. — Она тычет наманикюренной рукой в лицо Трента, золотые браслеты на ее запястье звенят. — Думай лучше, дорогой.

Раздражение кипит под моей кожей. Все вокруг кажется натянутым, но, возможно, это из-за того, что мои кулаки зажаты в карманах брюк.

— Мы должны поехать в Денвер и устроить ад. — Им нужно что-то дьявольское, чтобы возбудить их? Я дам им это. Мой взгляд находит взгляд Бишопа. — В Escalade директора.

Брови Бишопа взлетают вверх, и его вырывается возглас. Он хлопает меня по спине. — Да, черт возьми. Теперь ты заговорил. Мой старик обделается, когда попытается покинуть кампус сегодня.

Нина и ее подруга, Бейли, хихикают в ладоши.

— Куда мы пойдем? — спрашивает Бейли.

Пустая скука приводит к искушению. Мы все жаждем чего-то, что заставляет нас чувствовать себя живыми.

— Мы поедем в университет. — Я убеждаюсь, что Нина обращает на меня внимание, прежде чем ступить на место Бейли. Она не такая низкая, как Блэр, но все равно намного ниже меня. Я запускаю пальцы в ее мягкие волнистые волосы, пока она смотрит на меня, как на звезду. — Тогда мы найдем вечеринку, чтобы устроить отрыв.

Когда я краем глаза смотрю на Нину, ее глаза сужены, а руки сложены под грудью. Я тебе не принадлежу, милая. Я подмигиваю Нине, продавая ее как плейбойскую кокетку, которой они все меня знают. В этом году это больше похоже на маску, чем когда-либо прежде. Она дуется и переплетает свои пальцы с пальцами Шона.

Я почти смеюсь. Она не может заставить меня ревновать. Я должен хотеть ее, чтобы это сработало.

— Ох, — вздыхает Бейли, бесцеремонно наклоняясь ближе ко мне.

Я опускаю руку и поворачиваюсь к Бишопу. — Припрячь все машины у озера, а мы поедем на одной из машин моего отца.

— Да, отлично, — соглашается Бишоп со знающим видом.

Мы одним выстрелом достанем обоих наших отцов.

Бишоп поворачивается к группе, поднимая руки вверх. — Итак, народ. Вы слышали нашего парня-дьявола. Все к нему.

Он хлопает в ладоши. Когда все начинают действовать, чтобы последовать нашему примеру, я остаюсь в стороне. Бишоп ждет вместе со мной. Как только марионетки спускаются достаточно далеко по ступеням, мы начинаем спуск, чтобы никто не подслушивал.

— Что еще ты знаешь о Дэвис? — бормочу я, глядя в ту сторону, куда она уехала.

Впереди нас девушки побежали к своим машинам, а Трент сигналит, выезжая с парковки, Шон не отстает от него. Девушки воют, как койоты, а другие студенты наблюдают за их выходками.

Бишоп пожимает плечами, проводя рукой по волосам. Он отвлекается на то, что смотрит на своем телефоне. Я шлепаю его по руке костяшками пальцев.

— Не так уж много, чувак. — Кажется, ему потребовалось много усилий, чтобы убрать телефон. Мои глаза сужаются. Он так же зависим от этой чертовой штуки, как и все, кого я знаю, но что-то не так. Бишоп перебирает пальцами. — За пределами школьных записей и накопившихся форм, код которых я тебе дал, она как призрак. Я поспрашивал, но твоя маленькая леди известна здесь только как благотворительный случай для квоты школьного округа по экономическому разнообразию.

Мой рот растягивается в сторону, когда мы доезжаем до парковки. Я волновался, что он это скажет.

Мы все сразу же возненавидели Блэр за ее непринадлежность.

Она выделяется во всем, от своей неполной формы до обедов по программе питания. Она невыносима. Я ненавижу то, что ее невозможно игнорировать, потому что она никто.

Игнорирование Блэр никогда не было для меня вариантом. Что бы ни было в ней, это требует моего внимания, как чертов мотылек на пламя.

Блэр смотрит на меня так, будто мы на одном уровне. Ошибаешься, маленькая букашка. Я хочу раздавить ее под своим ботинком за ее дерзость.

Если я хочу поставить ее на место, дать ей понять, что она никогда не вырвется из своего положения на нижних ступенях, тогда мне нужно знать, какие у нее слабые места, чтобы нажимать на ее кнопки сильнее. Чем больше я буду давить на нее, тем ближе я буду к полному контролю над ней.

— Если ты что-нибудь услышишь, дай мне знать. — Мы останавливаемся возле моей машины. Я отпираю ее, наклоняюсь и достаю пачку сигарет, достаю одну, просовываю сигарету между губами. Бишоп отказывается, когда я предлагаю ему одну. — Давай наебемся сегодня вечером.

Бишоп ухмыляется. — Тогда тебе лучше приготовить для меня лекарство от похмелья до школы.

— К черту это, я завтра стригусь. — Мой рот подтягивается к углам в наглой ухмылке. — И лучше бы мой капитан не упрекал меня за это.

— Справедливо, справедливо. — Бишоп смеется. Веселье пропадает, когда он проверяет свой телефон и снова втягивается в работу с лазерным фокусом. В чем дело? — Я… наверное, тоже завтра на стрижку.

Бишоп уходит к своей машине, а я сажусь в свой автомобиль, высунув сигарету в окно.

Использовать свои связи и доступ в офисе, чтобы организовать отчисление Блэр из команды по легкой атлетике, было недостаточно. Я раздавлю ее, сломаю до неузнаваемости. Она подписала сделку с дьяволом, и когда я закончу с ней, от нее останутся лишь осколки девушки, которая перешла мне дорогу.

Роковой ошибкой Блэр была вера в то, что эта игра может закончиться для нее счастливо. У нее есть моя ненависть, и я собираюсь похоронить ее заживо.

12. ДЕВЛИН

В этом году обеденный перерыв стал одним длинным упражнением в точном самоконтроле.

Я опираюсь на стол локтями, повернувшись лицом к комнате. Мои ноги вытянуты, скрещены у лодыжек. Блэр в другом конце комнаты, сидит за столом у окна.

Как и в прошлом году.

Семестр едва начался, и мне уже несколько раз приходилось сдерживать себя, чтобы не сорваться. Сегодня я опасно приблизился к своему пределу. Мне нужно что-то, чтобы выплеснуть эту гневную энергию, пока она не поглотила меня целиком и не выпустила моего внутреннего монстра.

Может быть, это вчерашнее похмелье.

Надо было остаться дома, но у давать этой подлой суке передышку не входит в мои планы.

Мне нужно что-нибудь ударить. Или покурить. Предпочтительно и то, и другое.

Тетя Лотти и дядя Эд увидят меня насквозь, если я явлюсь сегодня на ужин в таком настроении. Они всегда знают, когда со мной что-то не так.

Я наклоняю голову из стороны в сторону, чтобы размять шею, но это не помогает избавиться от зуда, ползающего под кожей.

Бишоп, по крайней мере, здесь. Остальные люди, которые стекаются к нам, как к богам, сводят меня с ума.

В прошлом году было проще подделать интерес к Лукасу в обеденный перерыв, но он был как сияющая звезда, притягивающая поклонников, золотая и совершенная. Было очевидно, почему люди любят звездного квотербека. Жаль, что я не такой, как мой кузен — слишком кокетливый, слишком вульгарный, слишком дерзкий, слишком то, слишком се, слишком…

Теперь мне приходится работать, чтобы скрыть тот факт, что меня волнует очень мало людей в этом мире. Если я не забочусь о них, то и обо мне никто не может перестать заботиться.

Наш стол в центре комнаты заполнен людьми — все пластмассовые и ненастоящие. Бейли сидит близко. Я могу сказать, что она набирается смелости, чтобы предъявить свои права на меня, по легким подергиваниям ее рта. Может быть, она уговаривает себя, рассуждая, что, хотя я флиртую с каждой девочкой в школе, как-то особенно, когда я очаровываю ее.

Это не было чем-то особенным. Просто хорошо сделанная маска, чтобы держать людей на своем месте.

Мое внимание снова сосредотачивается на Блэр. Ее темные волосы свисают вниз, образуя занавес вокруг ее склоненной головы. Плечи у нее прямые, гордые, даже когда ее презирают все в школе, включая меня. Если бы над ней висел плакат, написанный жирными буквами, она не смогла бы сделать больше атмосферы «оставьте меня в покое».