Отступник-3

— Это Буян. Тут вы платите только за грузоподъёмность и нам наплевать какое у вас вооружение. Такого понятия как контрабанда у нас не существует, даже если это невольники, нас данное обстоятельство не касается. Просто помните, что русский и имперский флот не жалуют работорговцев. Помимо этого, каждый член экипажа перед выходом за территорию порта должен уплатить на КПП сбор в один рубль или в иной валюте, по курсу который вывешен там же.

— Потом ведь можно будет продлить срок стоянки? — уточнил я.

— Без проблем. Но если вы покинете порт до истечения оплаченного срока, а затем вернётесь, должны будете уплатить сбор по новой.

— То есть с минимум стоянки в трое суток? — уточнил я.

— Именно.

— Лихо тут у вас. В таком случае, я пока оплачу минимальный тариф. Вот четыреста пятьдесят рублей.

Чиновник принял деньги, сделал запись в соответствующей графе и повернул книгу мне для подписи. На этом все формальности были закончены.

— И последнее, господа. На острове запрещено ношение оружия, хоть открытое, хоть скрытное. Ножи, только перочинные. За нарушение штраф пятьсот рублей. Если с его помощью совершено преступление, смерть. Об этом ещё предупредят отдельно на КПП порта. За сим, позвольте откланяться.

— Яков Константинович, — задержал я его, когда он уже направился на выход. — Мы здесь впервые. Не подскажете, где я могу найти надёжного маклера?

Чиновник без тени смущения принял пятидесятирублёвую банкноту. Хотя и не смог скрыть своего удивления. Похоже, на Буяне портовых служащих не часто балуют сторонними приработками. Что и не удивительно, при существующих тут нравах и минимуме запретов.

— На Буяне только три маклера ведущих дела со сторонними торговцами, — начал пояснять чиновник. — В большем количестве попросту нет надобности. Однако, самые обширные связи у Брейера Самуила Давидовича. Если он чего-то не сможет достать, причём не только здесь, то этого не сможет никто. Первая портовая, дом сорок два.

— Благодарю.

Чиновник коротко кивнул и направился на выход, будучи уже не столь недовольным несправедливостью этого мира. Подозреваю. Что ему перепадёт ещё и комиссия от этого самого Брейера.

Понятно, что местные обитатели пробавляются грабежом. Но какой смысл потрошить купцов, если не иметь возможности сбыть товар. Появляться же в портах государств, мягко говоря, им не очень удобно. Поэтому есть несколько торговцев проводящих торговые операции с Буяном.

И ведут они дела с местными дельцами, причём не только вывозят товары с острова, но и завозят потребное сюда. В основном это продовольствие, топливо и запасные части, которые джентльмены удачи покупают втридорога.

— Если разрешите, Аристарх Дмитриевич, пойду готовиться к сходу на берег, — произнёс я, обращаясь к Потапову.

— Не забудьте охрану, Фёдор Максимович. Я бы не стал доверяться местной страже, — заметил капитан.

— Так и поступлю, — заверил я.

Вообще-то, это относилось не только ко мне. В увольнение отбывала лишь треть команды, причём группами по десять человек и при наличии у старшего «Разговорника», для связи с вахтенным офицером. Два, из трёх отделений десантников, остававшихся на борту, составляли силы быстрого реагирования, на случай, если придётся вытягивать кого-то из неприятностей. Я не для того вложил столько сил в подготовку своих парней, чтобы терять их в идиотских кабацких драках.

— Ну что, готова? — поинтересовался я у Насти.

— Всегда готова, — отрапортовала она, коснувшись полей федоры кончиками пальцев.

— Тогда на выход. Посмотрим, что представляет собой разбойничий вертеп.

Признаться, вертеп удивил. От порта в центр вела чистая улица, правда как по мне, то узковата, ширина всего-то в пару сажен. Выбеленные стены, вымытые окна заведений, даже припортовых дешёвых наливаек и публичных домов. При взгляде на последние, Настю передёрнуло. Поэтому я предпочёл ускориться.

К сожалению с транспортом тут туговато, ни о каком извозчике и уж тем более такси не может быть и речи. Да даже если бы и они и оказались под рукой, по улицам бродит достаточно много разномастного народу, при отсутствии тротуаров и потому скорость была бы ниже пешеходной. Так что, лучше ножками. Ну и не забывая осматриваться по сторонам.

Мы поднялись метров на двести и попадающиеся на пути заведения приобрели более презентабельный вид. Шедшая впереди нас группа наших матросов завернула в трактир на вывеске которого был изображён пират на деревянной ноге. Другая в составе Бивня со своими парнями и присоединившимися к ним Василисой и Марией, поднялась чуть повыше и выбрала заведение поприличней, с соответствующими ценами. У пилотов и жалование получше, и премия им обломилась.

Нужный нам дом представлял собой глухую выбеленную стену в два этажа с выделяющимися на её фоне чёрными стальными воротами, с врезанной в них калиткой. К слову, окна жилых домов в этом городке на улицу не выходили. Только у заведений, призванных скрасить досуг разбитной братии.

А уж этих-то хватало, пусть они и не стремились к поиску неприятностей на каждом шагу. Впрочем, вполне возможно просто пока ещё не время. Всего-то три часа пополудни и денёк выдался жарким, тридцатое июня, как ни крути. И кому захочется задираться в такую жару. Вот когда температура воздуха чуть понизится, а градус в крови повысится, тогда и начнётся всеобщее веселье.

Звонка на калитке не оказалось, зато висел деревянный молоток. И хотя покраска свежая, судя по следам рядом, пользуются им регулярно. Неплохой признак, указывающий на востребованность хозяина дома.

— Кто-там? — послышалось из-за калитки в ответ на стук молотка.

— Владелец фрегата «Носорог», Горин Фёдор Максимович со спутницей и охраной, если вам это о чём-то говорит, — произнёс я.

— Не говорит, — тут же ответил грубоватый голос и поинтересовался. — Зачем пришли?

— Это дом маклера Брейера Самуила Давидовича?

— Да.

— Вы Самуил Давидович? — и не подумал я скатываться в грубость.

— Нет, я его охранник.

— Значит мы пришли не к вам. Доложите хозяину дома или мы прогуляемся к другому маклеру.

— Зачем же тогда пришёл сюда, если тебе без разницы куда идти?

— Повторяю вопрос. Вы Самуил Давидович?

— Нет.

— В таком случае, либо доложите, либо потом сами объясняйте ему причину нашего ухода.

— Подожди.