Страница 43 из 149
— Скучно мне было, Менахем. Гулял, городом любовался. А в городе-то у вас крыс, оказывается, полным-полно. Пришлось достать дудочку.
Мужчина вроде бы и понял меня, но как-то явно смешался, растерянно обернувшись к своему отцу, и пожал плечами. Я заметил, что он старается не смотреть мне в глаза. В свете подъездного фонаря было особенно заметно, что он до усрачки боится меня, просто до дрожи в руках. Разве что штаны не намочил. Хотя, может, это всего лишь реакция на стресс. Старик что-то прохрипел. Кажется, это был идиш, поскольку я понял почти всё, что он произнёс:
— Говори по существу, сын!
— Отец просил узнать, чем мы вам обязаны?
Мда…странные принципы у этого мужика. Но, мне кажется, я понял, о чём его отец толкует. Вот что значит старая школа! Одной ногой в могиле — а уверен, что бесплатный сыр может быть только в мышеловке. Эх, было бы время, с удовольствием пообщался с этим ювелиром! Но фортуна — тётка переменчивая: пора бы мне сваливать по-тихому.
— Я бы не отказался от еды, уважаемый, — ответил я, глядя прямо на старика, к которому уже подошли на помощь пришедшие в себя юноша и его мать, придерживающая руками разорванные полы юбки, — а вам бы посоветовал убираться отсюда как можно скорее. Мне ещё надо тут кое-что подчистить.
И, не дожидаясь ответа, я подцепил два трупа шуцманов за воротники курток и потащил их к двери ближайшего подъезда. Семейство Шмулевича сгрудилось вокруг старика, что-то обсуждая громким шёпотом.
Тела я затащил внутрь подъезда и свалил в закутке под лестничным пролётом, не преминув, конечно, пошарить по карманам. В результате обогатился на пару перочинных ножей, несколько пачек сигарет, спички и почти двести рейхсмарок мелкими купюрами! Да я теперь настоящий богач. Это уже благодаря фельдфебелю. Несколько порнооткрыток, монеты и колоду карт оставил жмурам. Винтовки сложил здесь же. Как не хотелось забрать вальтер фельдфебеля, пришлось пересилить себя и со вздохом вернуть хозяину.
На всё про всё ушло чуть более четверти часа. Организм аватара почти не отреагировал на взрывную нагрузку во время скоротечного боя, лишь усилилось чувство голода. Ну да с ним в последние дни я уже свыкся. Кровь с мостовой затирать не стал.
Да и было-то там её всего парочка брызг, только на месте гибели того полицая, которому я почти оторвал нижнюю челюсть. К тому же вряд ли немцы так же хорошо видят в темноте, как я. А вот собачки… Служебные овчарки волновали меня больше всего. Придётся этой еврейской семье как-то выкручиваться.
Оставленное мной семейство, я застал уже у арки, выходившей на дальнюю улицу, противоположную воротам в гетто. Похоже, они верно оценили ситуацию. Хотя шансов у них почти нет.
Пешком, ночью, по улицам города? СС-маны нагонят их со своими волкодавами за полчаса. Единственная призрачная надежда — это спрятаться у кого-то из местных.
Видимо, они ждали лишь моего возвращения. Худой парнишка кинулся к дверям моего подъезда со всех ног, протягивая мне небольшой тряпичный свёрток. Когда же я ухватился за его край, юноша поспешно положил поверх узла небольшой мешочек тёмного бархата на кожаном шнурке, пробормотав:
— С
Поддерживая уже довольно бодро передвигавшегося деда, они поспешно скрылись в арке.
Прощупав пальцем содержимое мешочка, я, не задумываясь, надел шнурок на шею и стал натягивать свою гимнастёрку и штаны, припрятанные в подъезде. Ещё перетаскивая полицаев, я заметил на ногах у Савченко добротные ботинки на толстой рифлёной подошве и теперь сравнивал их со своими. Ночная беготня по городу показала, что ботинки с набойками — не самая подходящая для моих целей обувь. Тем более что я решил уходить с места расправы над шуцманами по крышам. Мысли о собаках всё больше не давали мне покоя.
Тряпичный свёрток, что вручил мне парнишка-еврей, таил в себе настоящее сокровище: полголовы твёрдого острого сыра, три пачки галет, полкило кускового сахара, две банки немецких консервов и пачку невзрачного сероватого маргарина, судя по этикетке, тоже из фатерлянда. Видимо, Шмулевичи отдали большую часть своих запасов. А что, разве не равноценный обмен на шанс выбраться живыми? Хоть и призрачный, но ведь шанс!
Так, рассуждая и успокаивая свою совесть, я вновь поднялся на чердак, а затем перебрался на крышу. Как и предполагалось, память и глазомер не подвели.
От края крыши «моего» дома до соседнего, расположенного как раз на пути предполагаемого отхода было чуть более четырёх метров. Свёрток с продуктами я закрепил на животе, засунув его под гимнастёрку и туго затянув двумя реквизированными у полицаев армейскими ремнями на груди и под животом. Не очень комфортно, зато не уроню ни во время прыжка, ни пока бегаю по крышам.
Несмотря на мои опасения, подошвы трофейных ботинок не скользили по крашеным листам кровельной жести. Я украдкой выглянул с того края крыши, что был обращён в сторону гетто.
И вовремя! К проулку, ведущему во двор, где порезвился Миротворец, спешили два автоматчика с офицером. То ли их что-то насторожило, то ли надоело ждать, пока шуцманы выпотрошат ювелира.
Что ж, и я не буду затягивать. Программа минимум выполнена. Уже привычная мантра «Юстас — Алексу» вновь включила боевой режим, и я немедленно совершил первый прыжок в сторону соседней крыши. Кувырок погасил инерцию, короткий грохот ударил по ушам, заставив меня настороженно замереть. На секунду показалось, что произведённый шум разнёсся по всему городу, а воображение нарисовало взвод эсэсовцев, уже окружающих дом и запускающих в подъезд группу со рвущимися с поводков псами.
— Брр-р! — мотнул я головой, отгоняя парализующую силы картину, — хрен вам, фрицы, а не рядового Теличко! — и, коротко разбежавшись, прыгнул на следующую крышу. Расстояние на этот раз было немного больше, да и дом, на крышу которого я приземлился, был ниже почти на пол-этажа, но инерцию снова пришлось погашать перекатом. Чуть не разбил буйной головушкой раму слухового окна, разминувшись с ним буквально в полуметре.
Выругавшись последними словами, сосредоточился и постарался успокоиться. Каждый последующий прыжок удавался мне всё лучше и лучше. Остановился я где-то на четырнадцатом или пятнадцатом доме. Пожалуй, что и хватит. Тем более что этажность домов резко упала, и ближайшая крыша находилась в нескольких десятках метров и была уже черепичной.