Страница 123 из 149
Прожектор с вышки всё ещё ярко освещал пятачок у входа. Краснов, едва мы приблизились к воротам, что-то шепнул двоим из группы и те немедленно начали карабкаться на вышку. Спустя минуту прожектор снова освещал Лагерштрассе, а за нами тихо закрылась дверь административного корпуса.
− Товарищ Теличко, ну а я тут при чём? Сказано было ждать, будем ждать…
− Ты понимаешь, Сёма, что за эти полчаса полицаи уже могли хватиться пропавшего патруля? И о чём можно там так долго разговаривать с Кирвавой? — я не находил себе места, расхаживая по коридору второго этажа. Воспользовавшись паузой, я переоделся в китель обер-лейтенанта и худо-бедно привёл себя в порядок. Неизвестно, как ещё придётся пускать в ход свой новый имидж. Про полчаса я, конечно, хватил, но уж больно надолго, учитывая обстоятельства, в допросной закрылись Кирвава, Добряков и Краснов. Всё это время прибывшие вместе с нами четверо молчаливых и неулыбчивых бойца таскали и раздевали трупы. Вернее, таскали двое. Ещё двое контролировали периметр. По общему решению решено было спрятать только трупы охранников с первого этажа и тех четверых, что я убрал последними. Остальных решено было просто закрыть по кабинетам, воспользовавшись ключами, найденными на одном из трупов.
− Всё равно, я считаю, что мы теряем время, Сёма. Уже могли бы с группой выдвигаться к стоянке грузовиков.
− Не переживайте, товарищ Теличко. Хлопцы уже там, − Родин весело подмигнул мне, широко улыбнувшись.
− Погоди, как…? — опешил я.
− Как только вы меня в барак-то запустили, а сами направились часовых снимать, я обстановку товарищам Краснову и Добрякову разъяснил, им и было приказано немедленно отправляться на место. Вы не переживайте, товарищ Теличко, там ребята надёжные. И путь разведанный. Они нас на крыше ближайшего к стоянке барака дожидаться будут.
− Авантюристы, блин, − сплюнул я от досады, − там же по дороге внешние патрули. С собаками! А мужиков даже дубинок нет. Эх…
− Зря, Пётр, вы о нас такого невысокого мнения. Может, так чисто, как вы мы и не можем часовых убирать. Но ума-то хватило рассчитать все интервалы патрулей и смены постов. К тому же тревоги до сих пор ведь не объявлено? А это значит…
Семён был прерван открывшим дверь Красновым.
− Теличко, Родин, входите! — и тут же обернулся к бойцам, таскавшим трупы охранников, только присевшим отдышаться, − Тайборин, Климов, на вышку за пулемётом, всем переодеться в немецкую форму. Передайте Васьковскому и Сидорчуку, пусть берут себе два пистолета-пулемёта, по четыре магазина на брата и поступают в распоряжение Добрякова. Всё понятно?
− Есть, − вразнобой ответили красноармейцы и скрылись за углом коридора.
Внутри допросной всё было по-прежнему. Лишь щуплый гефрайтер сидел в дальнем углу, да Кирвава выглядел несколько бледнее обычного. Зато уже располагался не на полу, а на стуле, опершись на столешницу.
− Что ж, − без лишних прелюдий начал Добряков, − товарищ Теличко, ситуация разворачивается таким образом, что вариант с массовым побегом остаётся единственным выходом.
− О, как? — я, конечно, ожидал, что первоначальный план моего побега подвергнется коррекции. Но чтобы так радикально? Или я чего-то не знаю?
Очевидный вопрос легко читался на моём лице.
− Кирвава рассказал нам, что перед смертью ему успел рассказать Кирьян. Похоже, раскрытие подполья было вопросом одного-двух дней. В крайнем случае, недели. Нам повезло, что гауптман заигрался и понадеялся вскрыть лагерное сопротивление только силами своего отдела и охраны Цайтхайна. И информация от вас, Теличко, заставила его форсировать события.
− Да, на допросе я тоже понял, что гестапо не в курсе игры Кригера. Выслужиться хотел.
− Возможно, − голос Добрякова был сух. Тени под глазами залегли глубже, лицо осунулось от навалившихся новостей. Я внутренне посочувствовал Захару Степановичу. Но сейчас было не до сантиментов. Всё висело на волоске. Но я немного недооценил лагерное подполье.
− Слушайте меня внимательно, Теличко. Мы сейчас расстанемся и больше не увидимся. Хорошо, что мы озаботились максимальным количеством копий карт, что вы нам нарисовали товарищ Теличко. А вот сводки особенно и не пригодились…жаль, − в глазах Добрякова промелькнула досада. Н-да, пропагандиста так просто в себе не задушишь. Он нервно провёл ладонями по лицу, − я так понял, что водитель Кригера вам нужен в качестве «языка» и проводника. Тайборин и Климов, что сейчас принесут пулемёт, будут опекать вашего гефрайтера и обеспечат доставку к грузовикам. Семён уже сказал, что группа ждёт вас на месте?
− Так точно, − только и успел я ответить, поражаясь, с какой скоростью и лаконичностью Добряков с Красновым успели переиграть сценарий, но им, оказывается, ещё было чем меня удивить.
− Нам понадобится серьёзный отвлекающий манёвр, Пётр Михайлович. Простым шумом не обойтись, − в беседу решительно вступил Краснов, − я пойду с вашей группой, товарищ Теличко, мы с Семёном понесём Кирваву и пулемёт. Вы будете контролировать бойцов и гефрайтера, Родин сказал в скрытом передвижении и съёме часовых вам нет равных.
− Погодите, а вы, Захар Степанович, может, тоже вместе со мной? — повернулся я к Добрякову.
− Нет, Пётр Михайлович, я как раз и буду обеспечивать операцию прикрытия, как сказал Матвей Фомич. У нас редкое стечение обстоятельств: целый эшелон на станции и почти две тысячи ещё до конца не истощённых бойцов! Настоящая армия. Как думаете, если дать им весомый шанс совершить побег? Да ещё фору в сотню километров по железной дороге…
− Основная ветка ведёт к Дрездену. Если и есть возможность перевести стрелки путей, то только километров через десять. И тот полустанок наверняка охраняется, − я тут же начал лихорадочно соображать, обдумывая дерзкую вводную руководителя подполья.
− Не стоит переживать, Пётр Михайлович. Это теперь не ваша забота, товарищ Теличко. Едва мы начнём заварушку, вы сможете пойти на прорыв через основные северные ворота лагеря. Оружия у нас маловато, но уж как-нибудь, на пролетарской злости прорвёмся.
− Товарищ Добряков…Захар, − я не мог найти слов, подавшись вперёд в невольной и неловкой попытке обнять или хотя бы пожать руку этому мужественному человеку.