Страница 67 из 120
Что ж. Осталось дело за малым: убрать из этого уравнения мою переменную. И сделать это по возможности не слишком варварским способом.
Электрический железный сарай под номером восемь привёз Стасю спустя четверть часа после моего прибытия на остановку. Осень подарила неожиданно тёплую субботу, поэтому на встречу девушка пришла в лёгком сером плаще, накинутом на приталенное платье с небольшим треугольным вырезом впереди.
Чуть вьющиеся каштановые волосы были перехвачены резинкой в высокий хвост. Небрежная чёлка почти не прикрывала высокого лба, шаловливым взглядом больших карих глаз из-под скептически приподнятых тёмных бровей меня немедленно и привычно попытались взять под контроль.
Пришлось совершить небольшое внутреннее усилие, чтобы унять неожиданно накатившую нервную дрожь. Мда, признайся, Гавр, ведь ощущаешь себя преизрядной сволочью! Лишь одна только мысль смягчает всю мерзость ситуации: сегодняшняя боль пойдёт девочке только на пользу. А уж со своей совестью я как-нибудь договорюсь. Прошлый раз ведь она блестяще справилась, а уж теперь-то и подавно.
Внутренне накачивая себя успокоительными аргументами, я шагнул Стасе навстречу, взял её под руку и, не обращая внимания на слегка недоумённое выражение лица девушки (подставленную щёку для поцелуя я проигнорировал), повёл её по малолюдному тротуару в сторону пересечения улиц Мира и Ленина.
— Да-а-а… Луговой, ты явно переборщил с учёбой. Таким замороченным я тебя ещё никогда не видела! — несмотря на улыбку, нотки небольшого, почти на грани восприятия, разочарования в её голосе предназначены были уколоть моё самолюбие.
— Ой, Стася, и не говори, я така затуркана, така затуркана! Просто жуть какой зубрила! — шутливый тон, который я запланировал поддерживать поначалу, должен был придать мне храбрости для признания.
— Странно, в научном обществе тебя с начала занятий видно не было! Забил на науку, Гаврик? Или тихаришься от остальных?
НОСИМУ — научное общество студентов и молодых учёных имело в институте собственные, можно сказать, отдельные апартаменты, где после занятий собирались ответственные и заинтересованные в продвижении медицинской науки молодые люди, в большинстве своём жаждущие продолжения карьеры в аспирантуре или ординатуре.
Стася с первого курса стала завзятой активисткой стоматологического факультета в этой славной студенческой организации, я же в силу своего перфекционизма и идиотской мечты о красном дипломе (одно из самых глубоких заблуждений молодости) также приложил руку к целому ряду научных статей по изучаемым на лечебном факультете дисциплинам, казавшихся мне в те светлые годы достаточно достойными потраченного на них времени.
Кстати, вопрос, что только что задала Стася, напомнил мне ещё об одной стороне моей студенческой жизни, которую я совершенно упустил из виду, переместившись в тело местного аватара. Понятное дело, колхоз — дело добровольное. Но всё-таки! Глядишь — и кое с какими предметами по экстернату было бы попроще разобраться, зайди я с этой стороны.
— Ты права, Стасенька. Даже дважды: и забил, и тихарюсь. Есть дело поважнее.
— Надо же? Даже важнее меня? — в голосе девушки проскользнули нотки уже отнюдь не притворной обиды.
Я немного задержался с ответом. Но успел найти нужные слова до начинающего разгораться конфликта.
— Нет, конечно, не важнее тебя, ни в коем случае! Важнее в мировом масштабе! — я как можно лучезарнее улыбнулся, — ты же — объект вне категорий.
Но Стасю, как я отмечал выше, на мякине было не провести.
— Ты странный, Гаврик, — вздохнула она, — раньше ты никогда не врал мне через слово, — девушка не спрашивала, а лишь грустно утверждала.
— Погоди, Стась, зачем спешишь с выводами? — я крепко сжал ладонь девушки, едва сдерживаясь, чтобы не обнять её и не зацеловать её прямо здесь, посреди почти безлюдного тротуара. Будет тебе правда. Клянусь! Вся до последней буквы. Я же обещал тебе сюрприз? И он обязательно будет. И даже не один. Вот только кушать очень хочется. Сейчас дойдём до кафе, сделаем заказ, выпьем по бокалу вина — и разговор легче пойдёт. Ты ведь не против такого сценария?
— Ох, Луговой, чувствую какой-то подвох в твоих словах, — она пристально взглянула мне в глаза, специально поближе наклонившись к лицу, — и изменился ты…одеваешься как…как…
— Как кто, Стась? — не удержался я от вопроса.
— Как деляга и фарцовщик.
— Ну, это ты хватила, подруга. Качественные слаксы, фирменные кроссовки, водолазка и кожаный пиджак куплены на кровно заработанные. Вот этими вот руками. Грузчиком на железке. А тот, о ком ты подумала, вёз бы тебя сейчас в ресторан «Кавказ» или «Вдали от жён» на вишнёвой девятке, посверкивая золотыми гайками на пальцах и такой же цепурой на шее. И пиджак был бы у него непременно малиновый.
— Почему малиновый? И при чём здесь золотая цепочка и перстни? — растерялась Стася резко остановившись.
— Ах, да…пардон, это я с временным периодом поторопился, — пробормотал я.
Я мысленно дал себе по лбу: десинхроноз, однако, мода на яркие пиджаки и золотую бижутерию у бандосов придёт лишь с весной следующего года.
— Но согласись, до мажора мне всё же как до Китая в коленно-локтевом положении?
— Фу…ну и шуточки у тебя. Стоит признать, по существу вопроса ты прав. Ведь и правда шлёпаем в кафешку пешком. Раз такой богатый, мог бы и на такси довезти! — лукаво прищурилась Стася.
— Есть вариант получше, — устал я от пикировок. Чтобы закруглить тему и поскорее добраться до «Сугроба», стремительно подхватил на руки тихо ахнувшую девушку и ускорил шаг.
— Запрещённый приём, Луговой, — оправившись от неожиданности, прошептала Стася, заливаясь краской.
Мне же было плевать. Я нёс когда-то в другой жизни любимую девушку, нёс по улицам полузабытого города моей молодости, нёс, чтобы сказать ей в конце пути, что мы расстаёмся. И почти не чувствовал тех тридцати с гаком лет, что разделяли нас сейчас через время.
Жаль, что мы договорились встретиться у троллейбусной остановки, а не у её дома. Я бы мог лишний час наслаждаться ощущениями биения сердца Стаси у своей груди и её тихого горячего дыхания на моей шее.
До самого проспекта мы почти не разговаривали. Редкие прохожие оглядывались на нашу пару, кто-то улыбался, кто-то осуждающе качал головой, стайка подростков заливисто просвистела нам вслед.