Страница 10 из 13
Стоп. Я, кажется, ограбила покойника. Хотя, с другой стороны, а на кой ему этот меч сдался? В раю – без надобности. Не будет же покойник ангелов пугать. А в аду? Чертей много, а мужик один. Меч тут не спасет, налицо численный перевес противника. Фу-у-у, – успокоилась я. Просто гора с плеч. Конечно, грабить захоронения нехорошо, но я же нечаянно. В конце концов можно расценивать меч как достойную компенсацию морального ущерба от падения в туннель и беготни по коридорам.
Тем временем Горыныч извлек из деревянной кадушки подоспевшее тесто и принялся лепить пироги. Какой талантище! И пропадает в глуши и безвестности. Его бы к нам в общежитие. Цены б ему, такому хозяйственному, не было. Поесть-то все любят, а вот с готовкой не у каждого получается. Вот взять, к примеру, мою соседку по комнате, Мелену. Умница, красавица, ведьма бог знает в каком поколении, а обычной яичницы поджарить не может, годится разве что как сильнейшее слабительное или на худой конец рвотное. Зато с Меленой хорошо на диете сидеть.
От нечего делать я принялась рассматривать свой трофей. Простые, ничем не примечательные ножны скрывали редкой красоты клинок явно эльфийской работы. Я не большой знаток холодного оружия, но залюбовалась дивным мечом. Если оружие мирно пребывающего в отключке Ивана больше смахивало на грубую железяку, то мой клинок смотрелся как породистый арабский скакун рядом с заморенной деревенской клячей. Чистое голубоватое лезвие покрывала изящная гравировка в виде лилий, до того тонко сработанная, что казалось – цветы вот-вот встрепенутся и с изогнутых листьев скатится капелька росы.
Насколько мне известно, эльфы навострились в мечи вкладывать заклинания. Причем разной сложности. Это зависело от того, для кого предназначался сам клинок, от силы мастера-кузнеца и от платежеспособности заказчика. Если заказчик мог себе позволить, приглашался дипломированный маг на все время работы с оружием. Заклинания вкладывались, начиная с процесса варки стали и кончая отделкой рукояти.
Дорогая штучка. За такую, пожалуй, и убить могут. На моих коленях лежало солидное состояние. Просто не верится…
Я с тихим сожалением убрала сверкающее лезвие в ножны. Драться на мечах я не умела никогда. Научить боевым искусствам меня сможет только чудо, и, судя по моим фантастическим способностям к обучению, чудо должно быть немаленькое. Например, молитв нашего мастера по боевым искусствам явно не хватило. А жаль. Очень пригодилось бы.
11
На столе уютно дымился самовар, пахло сдобными пирогами и малиновым вареньем, а еще гречишным медом, моим любимым. Я восхищенно глотала слюнки, глаза разбегались от такого великолепия. Даже Иван повел носом в сторону стола и буквально воскрес. А я уж думала, до утра не оклемается.
Несколько минут за столом раздавалось только мерное чавканье. Стол пустел, желудки наполнялись, их обладатели постепенно приходили в чудесное расположение духа. Пока наконец на подносе не остался последний пирожок. Вся компания дружно уставилась на одинокое произведение кулинарного искусства, которым разродился Горыныч. С одной стороны, все наелись, с другой – не оставлять же такое дивное, аппетитное, тающее во рту лакомство.
Так как я оказалась единственной дамой за столом, то справедливо рассудила, что лакомство должно достаться мне. Мужчины, как истинные рыцари, просто обязаны уступить. Беда в том, что ни Змей, ни Иван моего мнения не разделяли. И только я потянулась за пирожком, с точностью повторили мой маневр. Я ухватилась за край подноса и потянула его на себя, они последовали моему примеру. Мы пыхтели, ругались сквозь зубы, но упорства всем было не занимать. И тут, к всеобщему изумлению, в пещеру просунулась нахальная конская морда, хитро зыркнула янтарными глазищами и клацнула зубами. Короткое, смазанное движение головой – и вожделенный пирожок исчез в наглой пасти, причем вместе с изрядным куском подноса.
– Ах ты тварь! – вознегодовал Горыныч и ловко огрел нахальную скотину остатком подноса.
Лошадь коротко взвизгнула от неожиданности и пустилась наутек. Распаленный праведным гневом Змей сначала запустил вслед беглянке столом, ничуть не заботясь о сохранности стоявшей на нем посуды, и ринулся следом, размахивая обломком Ваниного меча не хуже ветряной мельницы.
Первым пришел в себя Ваня. Он шумно сглотнул и заметил:
– Ничего себе лошадка! Видала, как половину железного подноса схрупала? Раз – и нету.
– Да-а-а, – согласно протянула я. – Такими зубами только орехи колоть и бутылки открывать удобно.
– Интересно, и много их тут таких?
– В смысле зубастых лошадей? Откуда я знаю. Тебе видней.
– Почему мне? – слегка опешил Ваня.
– Ты местный, а я нет, – припечатала я.
Он как-то смущенно заерзал на своей лавке, словно я объявила его виновным в разгуле нечисти.
– Он мой меч забрал, – шмыгнул носом детина.
– Ну и что?
– У тебя есть меч, а у меня нет.
Ну это уж совсем детский сад, трусы на лямках. У меня еще коса есть, а у него нет. Давай теперь еще карманы вывернем и проверим, у кого мелочовки больше.
– Это тут при чем?
– При том что почти стемнело, а мы в лесу и вокруг шастают разные твари.
Я с удивлением обнаружила, что он прав. За порогом пещеры стремительно темнело, а дверь в жилище Змея как-то не была предусмотрена строителем. Досадная оплошность, заставившая меня побледнеть и понизить голос практически до шепота:
– И много у вас тут таких?
– Не знаю. Люди, правда, не пропадают, но они до темноты домой возвращаются. Кому же в лесу ночевать охота? А скотина часто пропадает. Иногда собаки во дворах так жутко воют…
Словно в подтверждение сказанного, в лесу раздался одинокий волчий вой.
– Мамочки, – прошептала я, невольно пододвигаясь к парню ближе.
Воображение услужливо нарисовало кишмя кишащую в зловещей темноте леса нечисть. Я щедро поделилась познаниями о видах нежити и нечистой силы с парнем. Теперь мы оба, почти седые от страха, сидели и дрожали, плотно прижавшись друг к другу.
– Т-ты ж-же в-ведь-дьма, – простучал зубами Иван.
– А-а-а отку-куда т-ты з-знаешь? – удивилась я.
– Т-так я ж-же в-всех в д-деревне з-знаю. А т-теббя в п-перв-в-вый раз в-вижу.
– Н-ну и ч-что?
– К-к н-нам в-в-ведь-дьма д-д-должна б-была п-приехать.
– Н-ну и ч-что?
– Д-дверь нак-колдуй.
– Н-не м-могу.
– П-почему?
– Н-нас эт-тому н-не уч-чили.
– Ж-жаль, – огорчился он.
И мне жаль. Такая нужная вещь – дверь, а наколдовать не могу. Взгляд мой упал на фарфоровые осколки чашек на полу.
– А д-давай п-проход заб-баррик-кадируем, – предложила я гениальную идею.
– Д-давай. Т-только чем?
– С-столом.
Иван посмотрел в сгущающийся за порогом сумрак и затряс головой, даже перестав клацать зубами от страха.
– Нет. Туда я не пойду.
– Я тоже. Я стол одна не донесу, – вздохнула я.
И очень боюсь. Но этого вслух не сказала.
– Давай вместе пойдем.
Что ж. Мысль здравая.
Мы сомкнули ряды плечом к плечу и с видом гладиаторов, идущих на смерть, промаршировали к выходу. В плотно сгустившейся темноте отчетливо виднелись громады деревьев. На одиноко стоящей ели оглушительно ухнул филин, заставив нас синхронно подпрыгнуть от неожиданности.
– И г-где с-стол? – отбивая зубами чечетку, поинтересовался усекновитель доисторических ящеров.
– Понятия не имею, – честно созналась я. – А давай на земле поищем.
– Д-давай, – кивнул Ваня.
Остатки стола обнаружились практически сразу. Крепкая дубовая столешница распалась на доски, валяющиеся возле самого порога. Отломанные ножки лежали тут же. Плачевное зрелище. И чем теперь баррикадироваться прикажете? Доски есть, а гвоздей нет.
– А мы их лавками подопрем.
Идея мне понравилась. Доски втащили в пещеру, перегородили вход, подперли лавками, дровами, даже ковер сверху кинули. Баррикада получилась хлипкая, но уж какая есть.