Страница 41 из 102
— В час. Думаю, приблизительно в это время. А в чем, собственно, дело?
— О чем вы, мистер Тейер?
— Да, просто так.
— А где вы обедали?
— В итальянском ресторане, рядом с работой.
— В каком?
— Послушайте!… — начал было Тейер.
— Я вас слушаю…
— В чем, собственно, дело?
— Мистер Тейер, — Хейвз был бесстрастен. — Ваша жена встречалась с другим человеком, похоже, что они вместе кончили жизнь самоубийством. Но ведь многое не всегда оказывается таким, каким выглядит на первый взгляд.
— Понятно.
— Поэтому мы и хотим удостовериться…
— Понятно, — снова повторил Тейер. — Вы полагаете, что я имею какое-то отношение к этому. Ведь так?
— Не обязательно, — объяснил Карелла. — Мы просто пытаемся выяснить, как и где вы провели вчерашний день.
— Ясно.
За столом наступило молчание.
— И все-таки, где вы обедали, мистер Тейер?.
— Я что, арестован? — не выдержал Тейер.
— Ну что вы.
— У меня такое чувство, что вы расставляете мне ловушки. У меня нет больше желания отвечать на ваши вопросы.
— Почему же?
— Потому что я ко всему этому не имею ни малейшего отношения. А вы пытаетесь представить дело так, будто… будто. Черт возьми, что я, по-вашему, должен чувствовать? — его голос сорвался до крика. — Я вижу фотографию жены в газете, читаю, что она мертва и что… что она была, была. Вы, мерзавцы. Что я, по-вашему, должен чувствовать?
Он поставил на стол чашку, прикрыл лицо рукой, так чтобы не было видно слез, сидел тихий и молчаливый.
— Мистер Тейер, — Карелла заговорил с ним очень мягко. — Порядок расследования каждого случая самоубийства точно такой же, как и убийства. Мы опрашиваем людей, пишем отчеты для департамента…
— Да пошли вы к черту со своим департаментом, — возмутился Тейер, но продолжал сидеть, прикрыв глаза рукой. — У меня умерла жена.
— Да, сэр, мы понимаем.
— Тогда оставьте меня в покое. Вы ведь сказали, что мы пойдем выпить чашку кофе, а… это допрос с пристрастием.
— Нет, сэр, вы ошибаетесь.
— Тогда, что же это, черт побери? — не выдержал Тейер. Рука внезапно опустилась, глаза засверкали. — Она мертва! — закричал он. — Она была найдена в постели с другим. Чего же вы, черт возьми, хотите от меня?
— Мы хотим знать, где вы были весь вчерашний день. Только и всего, — пояснил Хейвз.
— Обедал в ресторане под названием «Нино», в двух кварталах от работы, вернулся на службу часа в два, два тридцать. Работал до…
— Обедали одни?
— Нет, со мной был Говард.
— Ну а дальше что?
— Работал до четырех тридцати. Затем ко мне зашел Говард, сказал, что закончил работу и спросил, не пойти ли нам выпить. Я согласился. И мы зашли в бар на углу, под названием «Динтл». Я выпил два Роб Роя, а потом мы с Говардом прошлись пешком до метро. И я отправился прямо домой.
— Когда это было?
. — Что-то около пяти тридцати:
— А потом что вы делали?
— Прочитал газеты, посмотрел новости по телевизору, потом сделал себе ужин из яичницы с ветчиной, надел пижаму, немного почитал и заснул. Сегодня утром я проснулся в семь тридцать. Ушел из дома, как всегда, в восемь. Купил газету по дороге в ресторан, за завтраком раскрыл ее и увидел фотографию Ирэн. Сразу же из ресторана позвонил ее матери, затем в полицию. — Тейер, помолчав, добавил с сарказмом — А там были так любезны, что познакомили меня с вами, джентльмены.
— Все в порядке, мистер Тейер, — объявил Хейвз.
— И больше вам от меня ничего не нужно?
— Нет. Простите, что мы вас расстроили, но у вас возникли вопросы, кое-что надо было выяснить.
— Я могу идти.
— Безусловно, сэр.
— Спасибо, — помолчав, Тейер спросил — Могу я просить вас об одном одолжении?
— Что именно, сэр?
— Когда выяснится, кто этот человек… Томми. Ну, с которым ее нашли в постели, дайте мне знать.
— Пожалуйста, если хотите.
— Да, очень хочу.
— Хорошо. Мы вам тогда позвоним.
Они смотрели ему вслед, когда он, понурив голову, выходил из столовой, высокий, худой и сутулый.
— Что за черт, — проронил наконец Хейвз. — Но мы обязаны задавать вопросы.
— Ничего не поделаешь, — подтвердил Карелла.
— И все-таки надо признать, Стив, неправдоподобно, что он уж совсем ничего не знал.
— Что ты хочешь сказать?
— Бог ты мой, его жена чуть ли не каждую неделю уходит к матери, проводит у нее ночь, а он даже не позвонит, чтобы проверить, так ли это. Никогда этому не поверю.
— Это потому, что ты не женат, — просто пояснил Карелла.
— Ну да!
— Я не прошу Тедди давать мне письменный отчет о том, где она бывает. Тут уж либо ты доверяешь кому-то, либо нет.
— А ты считаешь, что он ей доверял?
— Мне кажется, что да.
— Не стоила она его доверия, — не согласился Хейвз.
— Есть такие чудеса на свете, что тебе и не снились, мой друг Гораций, — перефразировал Гамлета Карелла.
— Какие именно? — не понял Хейвз.
— Любовь, например, — пояснил Карелла.
— Есть, конечно. И ты не можешь не согласиться, что в данном деле она — всему причина.
— Я этого не знаю.
— Ну если, конечно, это только не убийство.
— Не знаю. Не знаю, что принять, а что отвергнуть. Знаю только, что чувствую себя омерзительно, когда приходится вот так разговаривать с парнем, который сражен горем, а я не вполне уверен, что…
— Если только он и в самом деле сражен горем, — перебил Хейвз. — И если только не он сам включил этот газ.
— Мы этого не знаем, — не согласился Карелла. — У нас нет улик.
— Вот поэтому-то мы и должны задавать вопросы.
— Несомненно. А иногда и отвечать на них, — он замолчал, затем вдруг лицо его помрачнело. — Я вчера ответил на вопрос девушки на карнизе, Коттон. Маленькой, испуганной, ошарашенной. Она искала ответ на свой самый большой вопрос, и я дал ей его. Я сказал ей: прыгай.
— Ну, ради бога…
— Это я велел ей прыгнуть, Коттон.
— Она бы все равно это сделал, что бы ты ей ни сказал. Девушка, которая выходит на карниз двенадцатого этажа…
— Ты был здесь в прошлом апреле, Коттон? Ты помнишь парня по прозвищу Глухой. Все эти комбинации и перетурбации, помнишь? Закон вероятности. Вспоминаешь?
— Ну и что из того?
— Я думаю о том, что могло бы случиться, если бы сказал я ей что-то другое. Предположим, вместо того, чтобы сказать: валяй, прыгай, — я бы посмотрел на нее и сказал: «Ты самая прекрасная девушка в мире и я люблю тебя. Пожалуйста, вернись в комнату!»— И ты думаешь, она бы прыгнула?
— Если она этого хотела, ничего не имело значения…
— А я все думаю о том, что было бы, если бы не я, а кто-нибудь другой, ты, например, Пит, Берт или Мейер, любой из вас, был у этого окна? Может быть, твой голос ей понравился бы больше моего? Может быть, Питер смог бы уговорить ее уйти с карниза. Может быть…
s — Стив! Стив, какого черта ты в этом копаешься?
— Право, не знаю. Просто мне не доставило никакого удовольствия допрашивать Майкла Тейера.
— Мне тоже.
— Все это очень смахивает на самоубийство, Коттон.
— Знаю.
— Конечно, полностью ни в чем нельзя быть уверенным. Поэтому и приходится быть грубым, обманывать и притворяться.
— Валяй, копайся дальше, — Хейвз произнес это резко и чуть было не добавил: «Почему бы тебе не возвратиться на участок и не написать заявление об отставке?» Но, взглянув через стол на Кареллу и увидев его встревоженный взгляд, вспомнил, что случилось все это только вчера, когда он сердито велел девушке прыгнуть. Он вовремя сдержал готовые слететь с языка слова об отставке. Вместо этого с усилием заставил себя улыбнуться и произнести:
— Я знаю, что мы сделаем. Ограбим банк, уедем в Южную Америку и будем жить, как миллионеры. Идет? Тогда нам не придется переживать о том, как задавать вопросы и отвечать на них. Ну как?
— Спрошу Тедди, — отозвался Карелла и вымученно улыбнулся.